Вячеслав Лихачев Имя Мирчи Элиаде знакомо многим. Этот румынский ученый - не просто выдающийся историк религий и автор нескольких десятков книг, посвященных верованиям, обрядам и традициям чуть ли ни всех народов мира. "Космос и история", "Мефистофель и андрогин", "Миф о вечном возвращении" и другие работы выходят за рамки исследований, интересных только специалистам в данной области. Элиаде, несомненно, принадлежит к когорте тех мыслителей, которые своими идеями сформировали интеллектуальный климат эпохи.
Пророк "внецерковной духовности"
Существуют различные оценки роли Элиаде и его вклада в западную культуру. Нередко он рассматривается как своего рода пророк декларируемой сегодня "внецерковной духовности" - специфического феномена современного сознания, в рамках которого религиозность возможна без принадлежности к какой-либо традиционной конфессии. По выражению польского религиоведа Збигнева Миколейко, Элиаде сделал религиозный символизм одним из важнейших ключей осмысления культуры, одним из основных источников знания о человеке вообще.
Не рискну в двух словах резюмировать сложные идеи Элиаде. В рамках газетной статьи я хотел бы обратить внимание на другую проблему.
В последние годы работы Элиаде обильно переводятся на русский язык. Его идеи заметно влияют на мировоззрение образованной публики. При этом из русскоязычной литературы, посвященной Элиаде, невозможно узнать о некоторых аспектах становления его личности.
Во введениях и послесловиях к его книгам стандартно воспроизводятся одни и те же скупые биографические сведения: образование получил в Бухаресте, после университета учился в Индии, в годы войны работал атташе по культуре в Лондоне и Лиссабоне, в Румынию "народной демократии" предпочел не возвращаться, стал эмигрантом, долгое время жил в Париже, затем осел в Чикаго. Интересы Элиаде были весьма разносторонними. Помимо научных работ он писал романы и рассказы, не был чужд газетной публицистике, а кроме того, был вовлечен и в политическую деятельность. Если говорить конкретнее, в 1930-е гг. он участвовал в фашистском движении. Поэтому в данной статье я хотел бы рассмотреть вопрос о взаимосвязи весьма специфической идеологии румынских фашистов и мировоззрения Элиаде, а также затронуть степень влияния его ранних мировоззренческих установок на формирование идей "зрелого" периода.
Кто боится смерти - не получит воскресения!
Гвардизм, румынское фашистское движение, известное как Легион архангела Михаила, или Железная гвардия, в значительной степени отличался от подобных движений в других странах. Отличительная черта гвардизма - его религиозная направленность. Лидер Железной гвардии Корнелиу Кодряну провозглашал в качестве задачи движения "примирение румынского народа с Богом". Спекулируя на вполне традиционной идее иерархии "трех природ" человека, Кодряну утверждал, что итальянский фашизм придает наибольшее значение телу (т.е. государству), немецкий нацизм - душе (т.е. нации, расе, чистоте крови, поскольку "кровь есть душа"), а гвардизм - духу (т.е. религии).
Лидер железногвардейцев был православным мистиком, искренним и фанатичным. Сложно даже сказать, чего было больше в идеологии Легиона - радикального национализма или, выражаясь современным языком, религиозного "фундаментализма". Кодряну писал: "Религия является для нас отправной точкой, а национализм - следствием". Правда, в ритуалах и воззрениях легионеров немало было элементов "народного" христианства, базирующегося на полуязыческой крестьянской традиции.
Итальянский идеолог фашизма Юлиус Эвола, описывая свои впечатления от встречи с Кодряну, писал, что вопросы преображения человека, трактующиеся в терминах православного мистицизма, его волновали больше, нежели шансы Легиона на выборах. Эвола хоть и не был христианином, но многими считался авторитетом в области истории религий. Как и Кодряну, он трактовал фашизм в первую очередь как революцию, базирующуюся на традиционном религиозном сознании.
Несмотря на огромную популярность в народе, Железная гвардия в Румынии к власти так и не пришла. Кодряну вошел в конфронтацию с королем Каролем II, и в 1939 г. король приказал его убить. Железногвардейцы отвечали на насилие со стороны государственной машины индивидуальным террором, например, ими подряд были убиты четыре министра внутренних дел страны. В 1940 г. в Бухаресте прошли массовые волнения, провоцируемые националистами, в первую очередь остатками гвардистов.
В союзе с последними после бегства короля из страны к власти пришел военный диктатор Ион Антонеску. Правда, уже через несколько месяцев маршал Антонеску порвал со своими союзниками из Железной гвардии. Легионеры подняли новое восстание, подавленное в январе 1941 г. После этого Железная гвардия как самостоятельная сила практически сошла с политической сцены.
Легион возводил насилие в добродетель. Сам Кодряну начинал свою политическую карьеру в качестве террориста. Его последователи практиковали самые шокирующие способы политической борьбы. Например, своеобразной легендой, образцом для подражания в Легионе были десятеро железногвардейцев, расправившихся в 1936 г. с "предателем" Михаилом Стилеску, одним из руководителей движения, решившим создавать собственную организацию. Убийцы, каждый из которых выстрелил в жертву, а потом ударил ее топором, мазали лица друг друга кровью "казненного предателя", смеялись и танцевали вокруг трупа. Когда появлялась возможность, легионеры учиняли и массовый террор. Во время неудавшейся революции в 1941 г. железногвардейцы устроили в Яссах, может быть, наиболее кровавый за всю историю Второй мировой войны еврейский погром, случившийся без участия и не по инициативе германских нацистов. С этим движением ассоциировал себя и Элиаде.
Движение религиозной революции
"Я верю в победу легионерского движения прежде всего потому, что я верю в победу христианского духа... Речь идет о христианской революции. Легионерское движение - это движение религиозной революции... Я верю в победу легионерского движения, потому что я верю в свободу, во власть души над биологическим и экономическим детерминизмом. Тот, кто присоединяется к Легиону, поступает так, потому что свободен". Так писал в 1937 г. Элиаде, на тот момент - один из интеллектуальных лидеров Железной гвардии.
Оставим в стороне антифашистские эмоции. Это сейчас мы знаем про газовые камеры, убийства детей и эксперименты над людьми, а для европейских интеллектуалов 1930-х гг. фашизм был только проектом, возможной романтической альтернативой убогой и отвратительной действительности. Интересны в первую очередь причины, приведшие Элиаде в Легион, поскольку это лучше поможет понять эволюцию его идей, в том числе научных.
Жизнь в Индии (1928-1931 гг.) оставила неизгладимый след в творчестве Элиаде. После соприкосновения с "экзотической" культурой (стажировка включала в себя общение с индуистскими гуру и учебу в ашраме) молодой исследователь по-другому взглянул на западную культуру. Элиаде потрясла религиозная жизнь индусов. Она наполняла присутствием чего-то высшего любой предмет объективной реальности, регламентировала все стороны бытия и заставляла человека следовать священным законам, взамен давая ему смысл собственного существования. Мне кажется, эти особенности "восточного" мировоззрения очень точно выразил находящийся под заметным влиянием Элиаде российский культуролог В.Меликов: "Особенность традиционной культуры заключалась в том, что она всегда знала ответы на главные человеческие вопросы".
На культурно чуждом примере Элиаде открыл для себя структуру другого мышления, столь разительно отличавшуюся от привычного менталитета современной западной цивилизации. Сравнение оказалось не в пользу последнего. По возвращении Элиаде написал полуавтобиографический роман "Майтрейи", в котором отобразил культурный шок от столкновения двух культур. Герои романа, принадлежащие западной цивилизации, были показаны отталкивающими, пошлыми, поверхностными, суетливыми невротиками, страдающими от собственной вседозволенности и заставляющими страдать других людей. И, наоборот, жестко скованные рамками строгих религиозных традиций индусы предстали как идеализированные, полнокровно живущие люди, твердо знающие свое место в мире и свой долг, и от этого спокойные и свободные.
Речь здесь идет не о банальном для образованной Европы романтическом мифе о благородном дикаре. Дело и не в столкновении духовных ценностей Востока и Запада. Конфликт в том, что Индия еще представляла собой частный случай традиционной цивилизации. Европа же породила неизвестную ранее модель современной цивилизации, технически развитой и лишенной внутреннего смысла, плоской и агрессивной, бешеным темпом несущейся в засасывающее Никуда... По отношению к современной западной цивилизации радикально "другой" была не только индийская, но и традиционная европейская культура.
Поэтому неудивительно, что после возвращения Элиаде стал участником легионерского движения. Гвардизм с его религиозным менталитетом был почти осознанным проявлением религиозной "консервативной революции" традиционной цивилизации против современного мира.
Важно отметить следующее. В отличие от многих (в качестве примера можно упомянуть других участников легионерского движения - Эмиля Чиорана и Эжена Ионеску) Элиаде никогда не каялся в юношеском увлечении. А если присмотреться, то многие идеи своей молодости румынский религиовед пронес через годы...
Космос против истории
Сам Элиаде не относил свои работы в области истории религии к определенной школе, а исследователи его творчества и ученики говорят о специфической и очень индивидуальной "школе Элиаде". Стиль мэтра современного религиоведения действительно легко узнаваем, а его концептуальные суждения не основываются на взглядах известных предшественников. Тем не менее его мировоззрение близко определенному идейному течению, оформление которого пришлось на фашистскую молодость румынского ученого. Сравнительному изучению религий в рамках этого направления европейской мысли придается особое значение. Я имею в виду традиционалистов, последователей француза Рене Генона.
Традиционалисты, к которым относился и упомянутый выше итальянец Эвола, расценивают современный мир как результат всеобщего упадка и разложения. Ход исторического процесса для них - инволюция, а не прогресс. Мир постепенно все больше погружается в бездны материи, отдаляясь от своей духовной Первопричины. Сегодня мы живем в Конце Времен, когда деградация мира и человека достигает своей низшей точки. В качестве позитивного полюса, благодаря которому мир вообще еще существует, выступает Традиция (с большой буквы) - совокупность богоданных откровений.
Поскольку с самого начала существования материального мира вектор его развития был направлен в сторону разложения, в исторической перспективе примордиальная (изначальная) единая Традиция разделилась на известные нам религиозные традиции с маленькой буквы, которые, однако, едины в важнейших мировоззренческих вопросах. Противоположный Традиции полюс - современность, "царство чистого количества". Традиция - это полнота бытия, обусловленная сакрализацией чуть ли не всех (или даже тотально всех) сторон бытия. Ничто в мире Традиции не является тем, чем оно кажется, а всегда является чем-то большим. Современный же мир десакрализован, это мир профанации. В нем явления и вещи лишены своего естественного сакрального обоснования, они плоские, чисто материальные; любая вещь современного мира - это просто вещь.
Традиционализм - это скорее мировосприятие, чем идеология. Последователи Генона принадлежали (и принадлежат) к разным религиозным традициям - христианству, исламу, даже язычеству (скорее с приставкой "нео", хотя среди единомышленников Генона были и индуисты). Идеологические надстройки на традиционалистский мировоззренческий фундамент тоже могут быть разными. Сам Генон с презрением и брезгливостью относился к фашизму. Однако от констатации "Кризиса современного мира" (так называется одна из наиболее известных книг Генона) легко можно сделать шаг к "Восстанию против современного мира" (это уже название книги Эволы).
Хотя Элиаде нельзя назвать учеником Генона, он знал работы французского мэтра традиционализма и разделял некоторые его взгляды. Особенно хорошо это видно на примере концепции "истории" Элиаде.
Как мы сегодня воспринимаем время? Нормативно - как линейный поток неповторимых событий, прицепленных друг к другу, подобно вагонам поезда, причинно-седственными связями, текущий из прошлого в будущее через неуловимую точку настоящего. Череда этих событий образует историю. Такое понимание, говорит Элиаде, не свойственно традиционным культурам. Для них не существует времени как такового, в нашем современном, то есть профанном, смысле этого слова. Время традиционных культур циклично. Такое мировосприятие диктуется простыми наблюдениями за природой и астрономическими явлениями.
Коловращение обыденного времени "прорывается" выпадающим из его ткани сакральным временем, которое тоже, в свою очередь, повторяет то самое время, воспроизводит то, что было тогда, во время оно. Австралийский абориген, бьющий копьем дичь, не просто добывает себе пропитание - он повторяет жест мифологического культурного героя, научившего когда-то людей охоте, более того, в этот момент он и есть тот самый культурный герой в тот самый момент первого броска копья.
Для Элиаде дихотомия "истории", которой живет современный человек, и "космоса", которым живет человек традиционный, была крайне важна. В предисловии к "Мифу о вечном возвращении" он написал: "Если бы я не боялся показаться нескромным, я дал бы этой книге другой подзаголовок: "введение в философию истории".
Элиаде главное различие между современным и традиционным типом личности видел в восприятии истории. Совершенно в экзистенциалистском духе он писал о "терроре истории". С того момента как человек стал жить профанным временем, он потерял покой, его жизнь перестала быть осмысленной, она наполнилась ужасом. Напротив, космос традиционного человека спокоен, поскольку всегда есть уверенность, твердая почва под ногами.
В некотором смысле Элиаде придал политизированной антимодернистской религиозной позиции научную обоснованность. По сути, он остался верен фашистско-христианской парадигме вплоть до элементов "цивилизационного" антисемитизма. Ведь где и когда впервые время было понято так, как понимаем его сегодня мы? Кто поселил в наше сознание террор истории? Ответ логичен. Это сделал иудаизм. Именно иудаизм четко говорит о начале времени, о потоке событий, именно в еврейской Библии сформулирована концепция истории через сакральную историю конкретного народа. Иудеохристианская цивилизация - начало современного мира, начало профанации, убийства идиллии сакрального космоса. Правда, по мнению Элиаде, христианство "преодолевает" историзм иудаизма. Ведь, согласно учению Церкви, после вочеловечения Слова Божьего истории как таковой больше нет, она имела место только лишь для того, чтобы предуготовить мир к этому Событию. В секуляризованной же постхристианской современности нормативной стала именно иудейская концепция времени.
В силу специфики жизненного пути Элиаде оказался "между двумя мирами", будучи одновременно и талантливым современным ученым, аналитиком и эрудитом, с одной стороны, и человеком, в некотором роде причастным традиционной цивилизации, - с другой. В результате Элиаде предложил свое понимание религии.
Конечно, интерпретировать его наследие можно по-разному. Например, его находка религиозного подтекста молодежных субкультур 1960-х вполне импонирует либерально-постмодернистскому сознанию, отрывающему "духовность" от "Церкви". Раскрытое Элиаде единство религиозных символов в самых разных культурах создает благодатную почву для рассуждений об общечеловеческих ценностях. Но если воспринимать работы Элиаде как нечто целостное, если использовать его политическую публицистику для понимания его научных текстов (а он не отрекался ни от одного своего слова!), то расшифровка его послания человечеству, нравится нам или не нравится, будет совсем другой...
