Николай Котрелев Владимир Соловьев – самая памятная фигура в истории русской философии. Но и его мы знаем плохо. За сто с лишним лет, прошедших со дня его смерти, мы не сумели собрать и издать, а следовательно, понять и осмыслить все написанное им.
В 2000 г. в Москве появился первый том «Полного собрания сочинений Соловьева», за ним последовали еще два, ведется работа над четвертым, пятым, шестым. Дело идет медленно прежде всего потому, что работать некому. За последние годы напечатаны сотни статей и книг, посвященных Соловьеву, но все слова их авторов основаны на неполном, как мы видели, знании соловьевских текстов. То есть, по большому счету, они недостоверны.
За многое в этих произведениях отвечают только их авторы, но не великий русский философ. Наш писатель торопится высказаться, ему некогда заняться розыском забытого или неизвестного Соловьева, хотя в этих безвестных толщах текста могут содержаться слова и мысли, весьма отличные от того, что без труда прочитывается в общедоступных изданиях.
Мы предлагаем читателю текст, к которому больше ста лет не обращался никто из писавших о Владимире Соловьеве. Этот текст необыкновенно важен не только для понимания духовного завещания философа и христианина, но для понимания некоторых других линий его мысли, в частности его отношения к новоевропейской, по сути дела, антихристианской цивилизации.
Вольное, отвлекающееся на попутные мелочи чтение писем Владимира Соловьева 1885 г. натолкнуло меня на одну, не примеченную ранее собирателями соловьевского наследия статью. Важность ее далеко не исчерпывается множеством находимых в ней прямых параллелей к «Краткой повести об антихристе», кажется, самому известному сочинению Соловьева (и, думаю, самому знаменательному, поскольку в нем философ и мистик подвел итог своему извилистому пути).
В самом начале 1885 г. (если не под Новый год) философ писал брату Михаилу: «...застрял и Янссен у Каткова» (Письма Вл. С. Соловьева, том IV, с. 93). А 18 февраля снова: «Нет ли у вас во Владимире каких-нибудь следов «Православного Обозрения»? Я так и не знаю, был ли помещен мой отрывок о «Теократии». Относительно Янссена я тоже огорчен. Первая половина – об умственном состоянии Германии, которая тебе неизвестна, – значительно интереснее второй; тем не менее Катков «колеблется», находит, что это «апофеоз католичества». Я решил у него взять и попробовать или в «Журнале Мин<истерства> Нар<одного> просв<ещения>» или в «Прав<ославном> Обозр<ении>». Во всяком случае, пока это не будет напечатано, я не стану продолжать изложение Янссена, ибо мне теперь «труд, и время дорого» (там же, с. 89).
Дело не столько в том, что первое из цитированных писем помещено в издании писем Соловьева позже второго. Скорее все дело в том, что нарушение порядка заставляет вскинуться: а что, собственно, за Янссен? с превознесением католичества? и на германском материале? Остается только просмотреть названные журналы. В «Русском вестнике» (издавался знаменитым публицистом Михаилом Никифоровичем Катковым (1818–1887). – Прим. ред.) нет ничего подобного. Значит, Соловьев «попробовал» в другом месте.
Действительно, в августовском номере «Православного обозрения» на 1885 г. мы находим статью, подписанную инициалами В.С. Это реферат первого тома «Истории немецкого народа от конца Средних веков» знаменитого немецкого историка Иоганнеса Янссена (1829–1891). Реферат пространный, занимает больше сорока страниц. Будь он даже бесхитростным резюме, реферат оставался бы соловьевской работой, жестом, который пришлось бы учитывать историкам. Но вновь вводимая нами в ученый оборот соловьевская статья весьма интересна, даже там, где она пересказывает чужой текст. Во-первых, в реферате мы находим вводные замечания.
«Реформация в Германии по новейшему исследованию (Janssen. Geschichte des deutschen Volkes. 3 Bande. Freiburg 1881. Siebente Auflage). Вследствие неистребимого богоподобия человеческой природы зло само по себе не имеет для нас прелести. Отсюда для враждебных человечеству сил всегдашняя необходимость украшать зло ложью и принимать всевозможные обманчивые образы и личины.
Лучшим тому примером могут служить два самых крупных события новой европейской истории: немецкая революция XVI века (так называемая реформация) и французская революция прошлого века. Дело разрушения и человекоубийства было прикрыто самыми возвышенными представлениями: возвращением к чистому евангельскому учению (в реформации), восстановлением прав человека и гражданина, распространением свободы, равенства и братства (во французской революции).
Эта обманчивая видимость, эти возвышенные слова не только привлекали толпу, но и увлекали самих зачинщиков и руководителей движения. Но за всякое дело говорят не слова, а плоды его. Плодом реформации является современный упадок религии во всем цивилизованном мире: ревнители чистоты евангельской сделали все, что могли, чтобы очистить Европу от христианства; и такой результат заключался скрытно уже в самом начале этого движения, хотя, разумеется, большинство тогдашних деятелей этого не сознавали и не предвидели.
Нравственная сущность протестантства есть стремление к евангельской простоте без евангельской кротости и смирения, то есть без того, что составляет самую душу Евангелия. Там, где эта душа отнята, неудивительно, что безжизненное тело истлело и распалось. Столь же очевидны и плоды французской революции: напряженный антагонизм общественных классов, ожесточенная политическая и социальная борьба, своекорыстная и безыдейная, и впереди грозящая анархия.
Поскольку эти две революции перешли в область истории, вместе с ними перешел в историческую науку и сопровождающий их обман. Дело разрушения еще не доведено до конца, а потому необходимо для разрушителей представлять его начала в идеальном свете. Отсюда повальное преклонение перед реформацией и революцией, систематическое извращение исторической правды, безмерная идеализация героев разрушения, беспощадная клевета на все разрушенное. И все-таки «велика истина и превозмогает»! В наши дни она уже довольно ясно просвечивает сквозь тучи тенденциозного обмана. Правда, культ реформации и революции и прежде всегда находил решительных противников; но их протесты были или отрывочны, или неполны, или страстны и односторонни и потому не производили надлежащего действия.
В последнее десятилетие положение дела значительно изменилось к лучшему. В то время как во Франции весьма известный и основательный писатель взял на себя труд путем подробного научного исследования представить полную и правдивую картину революционной эпохи (H. Taine. «Les origines de la France contemporaine») (Ипполит Тэн – французский философ и историк. – Прим. ред.), ту же самую задачу относительно реформации в Германии предпринял и с блестящим успехом исполнил менее известный, но еще более ученый и основательный немецкий историк Янссен в своей Geschichte des deutschen Volkes.
Оба писателя вносят в свое изложение очень мало своего, субъективного. У них, правда, есть вполне определенный взгляд на предмет их исследования, но этот взгляд прямо вытекает у них (особенно у Янссена) из документально удостоверенных фактов, из статистических цифр, из признаний самих прославленных деятелей реформации и революции.
Сочинение Тэна довольно известно и у нас в России. Труд Янссена имел чрезвычайный успех только в Германии, где это обширное трехтомное сочинение в пять лет выдержало семь изданий и обратило на себя одинаковое внимание как католической, так и протестантской печати; у нас же это сочинение почти вовсе неизвестно. Поэтому небесполезно будет познакомить с его содержанием русских читателей, тем более что даже в духовной нашей литературе на реформацию нередко смотрят слепыми глазами ее поклонников.
В первом томе своей истории Янссен показывает, что представляла собой Германия перед реформацией, в двух следующих томах он показывает, что сделали и как действовали реформаторы».
Полный текст реферата будет включен в подготавливаемое академическое собрание сочинений Соловьева. Предупреждая будущий анализ реферата, укажу на ракурсы, в которых чтение его мне представляется особенно интересным.
Это единственное сочинение, в котором Соловьев более или менее пристально говорит о западноевропейском Средневековье. У нас много свидетельств о профессиональной разработке Соловьевым проблем античного и святоотеческого наследия, новоевропейской философии. Соловьев много занимался еврейской духовной литературой, писал специально о магометанстве, Китае, Японии, Индии. И никогда, по сути, о европейском Средневековье и Возрождении.
Ни «медиевализм» романтиков, ни новая волна влюбленности в предания Средних веков, которая разлилась по Европе к концу прошлого столетия, не тронули Соловьева. Странным образом прошел он и мимо утверждавшегося томизма, и мимо Франциска Ассизского, и мимо средневековых латинских – правоверных и неправоверных – мистиков. И вот перед нами развернутая рецензия одного из наиболее серьезных для своего времени компендиумов по истории позднего Средневековья.
Не потому Катков разглядел в реферате превознесение католичества, что Янссен был знаменит именно как ангажированный партийный историк-католик (как раз ни слова прямой апологетики в соловьевском резюме мы не найдем). И не потому, что возможное сравнение цветущей немецкой культуры и экономики XV в. с отечественной было самоочевидно в пользу немецкой действительности – автоматический запрет на подобное сопоставление выработался уже давно. Катков не мог примириться с антиреформационной (а значит, прокатолической) позицией Янссена, любое красное слово о папистах было неприемлемо.
Тем более что Соловьев особо подбирал и подчеркивал факты, характеризующие воплощение теократических идеалов в действительности немецкого XV в. – благотворное попечительство Римских Пап о мире, социальное благоустройство под епископской властью и т.п. Не случайно реферат писался одновременно с первыми главами «Истории и будущности теократии». А возврату к выводам «о причинах упадка средневекового миросозерцания» (которые содержатся на самом деле уже и в вышецитированных юношеских произведениях) было еще не время.
Заметен и интерес референта к еврейской проблематике (что также естественно вписывается в контекст соловьевской эволюции). Но самое замечательное в том, что мы натыкаемся здесь на источник и первый абрис «Краткой повести об антихристе».
«Кроме лирического элемента богослужения, значительного развития достиг и элемент драматический, выделившийся, как известно, в так называемые мистерии. В высшей степени замечательна одна из мистерий, содержание которой передается Янссеном, именно мистерия об антихристе – Spiel vom Aufgang und Untrgang des Antichrists. Действие открывают аллегорические персоны: сначала язычество борется с синагогой, потом является церковь, сопровождаемая милосердием с масличною ветвию и правосудием с весами и мечом.
По правую сторону церкви является папа с духовенством, по левую – император с воинами и много королей. Император требует, чтобы короли подчинились ему на том основании, что, как написано в историях, весь мир был данником римской империи. Короли греческий и иерусалимский соглашаются на требование императора, но французский король надменно сопротивляется и только после проигранного сражения изъявляет покорность. Тогда император как признанный вождь христианства побеждает языческого короля вавилонского и затем перед алтарем иерусалимского храма слагает с себя корону и скипетр, говоря такие слова:
Прими милосердно мое приношенье,
Владыка небесный и царь всех царей!
Тобою одним лишь крепка наша сила,
Вселенною целой Ты правишь один!
(здесь и далее перевод В. Соловьева. – Прим. ред.)
Но тут же в Иерусалиме открывается тайна беззакония. Является антихрист в сопровождении лицемерия и ереси. «На тебе да будет основано мое дело», – говорит он лицемерию; а обращаясь к ереси: «Чрез тебя возрастет мое здание и уничтожит церковь». Те изъявляют свою готовность. Уже давно колеблется священная религия, поют лицемеры: тщеславие овладело церковью. К чему весь этот наружный блеск? Бог не любит богатых и могущественных прелатов.
«Тебе (то есть антихристу) должна принадлежать верховная власть». – «Нашим советом и помощью ты покоришь себе весь свет. Мы уже склонили к тебе мирян, теперь ниспровергни учение священников». Антихрист начинает свое дело. «Наконец вы меня родили, уже давно зачавши меня в лоне церкви. Итак я поднимусь и покорю царства, отменю старые законы и предпишу новые права». Затем представляется постепенное торжество антихриста, достигаемое им не столько силою, сколько обольщением и ложными чудесами.
Все короли, не исключая и немецкого, признают себя его вассалами. Он ставит свой престол на месте храма Господня. Церковь, опозоренная и избитая, спасается к папе, который остается неуязвимым для антихриста, хотя и не может помешать его успехам. Сопротивление антихристу оказывают также иудеи, обращенные к Христу Энохом и Илией. Антихрист преследует и казнит их. Тогда его владычество распространяется на весь мир, и он выражает свое торжество в таких словах:
«Меня пророки миру возвестили,
Мужи – ревнители моих державных прав,
Трудами их моя открылась слава,
И всяк достойный в ней получит часть.
С паденьем тех, что в слепоте блуждали,
Везде царят спокойствие и мир».
Но тут раздается громовой удар, и антихрист падает мертвым. Сторонники его одни разбегаются, другие каются в своем заблуждении. Освобожденная церковь поет: «Вот лежит человек, который не захотел взять Бога себе в помощники! Я же пребываю как плодоносное масличное дерево в ограде Господней. Пойте хвалу Богу нашему». В этой мистерии замечательна между прочим та черта, что антихрист вовсе не является свирепым мучителем. Правда, он преследует иудеев, но это было делом обычным и без антихриста. Вообще же его царство является торжеством порядка, благоденствия и даже благонамеренности. Единственный его грех в том, что он не захотел взять Бога себе в помощники».
