Сергей Коломнин По многим южноафриканским изданиям, посвященным войне в Анголе, уже более двух с половиной десятилетий в качестве свидетельства «советской экспансии в Африке» кочует безымянная фотография двух советских военных советников, одетых в камуфлированную форму ангольской правительственной армии без знаков различия, с автоматами Калашникова в руках. Утверждается, что эти офицеры были убиты в ходе проведенной армией ЮАР на территории Анголы в августе–сентябре 1981 года операции «Протеа». А само фото досталось южноафриканским солдатам в качестве трофея. Кто же изображен на этой фотографии? И действительно ли эти люди погибли?
В БОЯХ ЗА ОНДЖИВУ
27 августа 1981 года в далекой Анголе, на самой границе с Намибией, в районе города Онджива, в бою были действительно убиты четыре советских гражданина: два офицера-советника и две женщины – жены военных специалистов. Кроме того, в ходе вторжения ВС ЮАР на территорию Анголы в плен попал советский военный специалист.
Тогда, в конце августа 1981 года, механизированные части южноафриканцев пересекли государственную границу Анголы и при массированной поддержке авиации устремились к трем основным опорным пунктам правительственной армии (ФАПЛА) в провинции Кунене: маленьким городкам Ондживе, Шангонго и Кааме. Еще только формирующаяся с помощью советских военных ангольская армия отчаянно сопротивлялась. Ондживу защищала 11-я пехотная бригада правительственных войск, в которой работали девять советских военных советников и специалистов, а в городе находились пять жен офицеров и прапорщиков, которых те «выписали» из Союза, не подозревая, что далекая ангольская провинция Кунене в одночасье превратится в настоящий ад. В городке Шангонго, который обороняла 19-я пехотная бригада ФАПЛА, находились пятнадцать советских граждан, включая пятерых женщин и троих детей. А в Кааме при 2-й мотопехотной бригаде работали шесть советских офицеров, половина из которых имела при себе семьи.
Городок Онджива южноафриканские механизированные части взяли в клещи, а затем окружили. Именно там погибли советник начальника артиллерии 11-й бригады подполковник Киреев и его жена, советник политкомиссара бригады подполковник Важник, супруга прапорщика Пестрецова, а сам Пестрецов захвачен в плен. Бывший переводчик 11-й пехотной бригады Леонид Красов вспоминает: «25 августа нас окружили юаровцы. Ондживу основательно «обработали» с воздуха и сбросили листовки, текст которых гласил, что их предъявителю при наличии при нем плененных или самолично убитых фапловских офицеров, коммунистов и советских советников предоставляется право выхода из кольца. Почти голливудский сюжет! А накануне связисты 11-й бригады получили шифровку от советника командующего 5-м военным округом примерно с таким текстом: «Держаться до последнего. В плен живыми не сдаваться┘» Подписавший шифровку уже готовился примерить генеральские погоны, а мы┘ вполне могли испортить ему этот праздник.
Вечером 26-го собрались в здании нашей военной миссии в Ондживе. Решили, что будем пробиваться из кольца отдельной группой вместе с командиром бригады Афонсу Марией. Закопали все личные вещи и имущество миссии, включая кинопроектор «Украина» и подборку «Новостей дня». Для долгожителей миссии это было трагедией – все заработанное за годы службы в Анголе и конвертированное в «совиспановские» товары («дефицит» закупали через фирму «Совиспано» на Канарах. – Авт.) тоже пришлось закопать. Но все потом досталось мародерам из вошедших в Ондживу юаровских подразделений и «квачам» – так в народе именовали сторонников УНИТА (оппозиционной ангольской группировки. – Авт.). К полудню 27 августа, пять часов спустя после начала массированного артобстрела позиций 11-й пехотной бригады и беспрерывных атак с воздуха, Онджива превратилась в настоящий ад┘»
ПРАПОРЩИК ПЕСТРЕЦОВ
Я сам в то время находился в столице Анголы и помню то, буквально давящее на психику чувство неизвестности о судьбе наших ребят. Однако имя одного из участников, разыгравшейся в провинции Кунене драмы, прапорщика Пестрецова, мы узнали очень скоро. Его фамилия еще до окончания операции «Протеа» была озвучена многими мировыми средствами массовой информации, а фото опубликовано в южноафриканских газетах.
О том, как он оказался в плену, Пестрецов рассказывал: «Я не попал под удар первого эшелона наступающих южноафриканцев и их обстрел. Они обошли нас. Когда им в ответ ударил наш пулемет, они ушли вправо и влево. Помню, что в ярости схватился за автомат, он всегда был со мной, и стал стрелять. Все, что я помню потом, это удар сзади и что кто-то начал отбирать у меня оружие. Я держал автомат за цевье, а мне по рукам били прикладом, пальцы здорово отбили. Руки за спиной и ноги связали. Потом набросили мешок на голову и посадили в вертолет».
Его «прессовали по полной программе», перебрасывали из тюрьмы в тюрьму: из Кейптауна в Блумфонтейн, потом в Дурбан┘ Пестрецов вспоминал: «Были страшные тюрьмы, например, в Претории побывал в подземной тюрьме. На психику давили: спишь ночью, вдруг сирена включается, или музыку нудную, давящую на нервы, не дающую заснуть, запускали. Чуть на стенку не бросался от такого. Главное, что они хотели, чтобы я согласился добровольно остаться там┘»
Освободить Пестрецова и вернуть на родину тела погибших советских граждан удалось только спустя 15 месяцев, в ноябре 1982 года. Бывший посол СССР в Анголе Вадим Логинов рассказывал: «Сразу после сообщения о пленении Пестрецова я неоднократно просил руководителя СВАПО (организация, боровшаяся за освобождение Намибии. – Авт.) Сэма Нуйому захватить какого-нибудь важного южноафриканского офицера, чтобы обменять его впоследствии на советского прапорщика». Наши военные советники, работавшие в Анголе по линии ГРУ и КГБ, свидетельствуют, что такие операции командованием СВАПО при их активном участии планировались и проводились. Однако долгое время захватить достойную для обмена фигуру не удавалось. И только когда на территории Анголы в ходе спецоперации была уничтожена группа южноафриканских диверсантов, власти ЮАР согласились обменять четверых убитых коммандос на Пестрецова и тела наших граждан. Останки советских офицеров и их жен все это время хранились в забальзамированном состоянии в одном из моргов Йоханнесбурга.
«НАС НЕ УДАЛОСЬ УБИТЬ!»
Долгое время в СССР тема участия в войне в Анголе наших людей находилась под запретом. В отличие от Южно-Африканской Республики, где ветераны «войны в буше Анголы» объединены в различные ассоциации и союзы. Даже после ликвидации системы «апартеида» и прихода к власти в стране Африканского национального конгресса этой теме частные издательства продолжают уделять внимание: выпущены десятки книг, в некоторых, в частности, утверждается, что в ходе операции «Протеа» были убиты несколько десятков советских военнослужащих! Действуют в ЮАР и информационные сайты, красочно описывающие войну в Анголе. И многие из них не обходятся без фото позирующих на фоне термитника вооруженных советских офицеров. Но кто же изображен на этой фотографии?
Поиском тех, кто изображен на фото «из ангольского ада», занялись члены Союза ветеранов Анголы – общественной организации, созданной в 2002 году и объединяющей ветеранов, побывавших в этой стране. Запросы, отправляемые в официальные инстанции: картотеку бывшего 10-го Главного управления ГШ ВС СССР (ныне Главное управление международного военного сотрудничества), архив Министерства обороны мало что дали. Однако удалось выяснить, что никого из упомянутых в телеграмме ГВС от 13 сентября 1981 г. на фото нет┘
Дело сдвинулось с мертвой точки, только когда в мае 2006 года в Музее современной истории России (бывший Музей Революции) прошла выставка под названием «И кровью российской Анголы земля не алела?». Сыграл свою роль и интернет-сайт, созданный после открытия выставки СВА. И вот через некоторое время пришло сообщение от ветерана Анголы Сергея Лашина.
«Я узнал изображенного на фото слева. Это Сергей Цехмистров, переводчик, москвич, знаю, что он жив, хотя после Анголы с ним не встречался. Фотография сделана скорее всего до агрессии ЮАР, возможно, во время его приезда в Ондживу. Я прослужил в Ондживе целый год: с августа 1980-го по август 1981 года, но перед самым нападением ЮАР на Анголу уехал в Союз отпуск. В это время меня подменял Леня Красов. Не повезло парню, он только накануне прибыл в Анголу и сразу попал в зону боевых действий».
ВТОРОЙ ОФИЦЕР
Но кто же второй, кто изображен на этой фотографии? На этот вопрос мы получили ответ, когда на связь вышел сам Сергей Цехмистров, отозвавшийся на обращение СВА. Он и не подозревал, что в течение более четверти века был «звездой» южноафриканских изданий об ангольской войне, но при этом считался погибшим!
«Увидел на главной странице сайта ветеранов Анголы свою фотографию. Вот уж действительно привет из «ангольского ада» образца 1981 года! Снимок сделан в Шангонго на берегу реки Кунене, где я служил в марте–июле 1981 года, потом работал в Ондживе. И надо же: всего за пару дней до «заварухи» меня перевели в Лубанго. Справа от меня – советник командира батальона 19-й бригады капитан Николай Красивский. Я с ним потом встречался в Москве в 1982–1983 годах, где он учился в академии имени Фрунзе. К сожалению, сейчас потерял с ним связь. Знаю только, что родом он из Белоруссии.
Я хорошо помню, как мы фотографировались у термитника, когда ехали из расположения батальона в штаб 19-й бригады. Я его еще пнул ботинком и ушиб ногу. Фотографировал нас Володя Демиденко, советник командира батальона. Так что врут юаровцы, нас им не удалось убить!
Но каким образом это фото оказалось у врага? Сергей Цехмистров пояснил и этот момент: «Все очень просто. В августе, когда началась операция «Протеа», бригада в Шангонго получила прямой удар и, по сути, разбежалась. А фотография и фотопленка остались в Шангонго: все и достались южноафриканцам.
Наши советники с женами и детьми самостоятельно выходили в Лубанго в течение трех дней. С ними было и несколько детей. Так, советнику артдивизиона капитану Анатолию Череднику пришлось нести на себе и автомат, и трехлетнюю дочурку. Она постоянно просила пить┘ А четырехлетний сын советника Тымбаршева Алеша уже так «привык» к постоянным налетам юаровских «Миражей», что при их появлении тыкал пальцем в небо и кричал: «масолет, масолет»! Мы его так и прозвали – Масолет. К счастью, все они вышли к своим и остались в живых».
Так завершилась история с фотографией. Самое главное, мы выяснили, что врут южноафриканские ветераны войны «в буше Анголы». Люди, изображенные на ней, не погибли, они живы!
