Три буквы на 1626 дней

Члены ГКО – Сталин и Ворошилов.
Фото из книги "Сталин"

В Большой советской энциклопедии находим: «Государственный комитет обороны в СССР (ГКО), чрезвычайный высший гос. орган, в котором была сосредоточена вся полнота власти. Образован 30 июня 1941 решением Президиума Верх. Совета СССР, ЦК ВКП (б) и СНК. В его состав вошли: И.В.Сталин (пред.), В.М.Молотов (зам.пред.), К.Е.Ворошилов, Г.М.Маленков; затем в его состав были введены Н.А.Булганин, М.А.Вознесенский, Л.М.Каганович, А.И.Микоян».

Все прочие советские словари и справочники всегда лишь повторяли толкование ГКО из БСЭ. Между тем ни Президиум ВС СССР, ни ЦК ВКП (б), ни СНК никакого отношения к созданию ГКО не имели. Они лишь постфактум, на бумаге, оформили в некое юридическое подобие, как говорится, проштемпелевали этот Чрезвычайный Государственный Комитет. На самом деле его идея появилась в голове у Лаврентия Павловича Берии, о котором БСЭ принципиально умалчивает, но который как раз был среди самых первых членов ГКО. Несколько лет назад в Воениздате вышла книга: «Государственный Комитет Обороны постановляет...» В ней впервые за многие послевоенные годы Берия был назван как член ГКО.

РУКОВОДЯЩАЯ И НАПРАВЛЯЮЩАЯ

В чем принципиальное отличие ГКО от других форм военно-политической власти, практиковавшихся в бывшем Советском Союзе, скажем, от Совета Рабочей и Крестьянской обороны в годы Гражданской войны? Прежде всего ГКО ни с одним государственным или политическим институтом не делил власти, даже в формальном плане. За годы Великой Отечественной войны, к примеру, состоялся только один пленум ЦК ВКП (б), на котором даже не обсуждались вопросы, связанные с вооруженной борьбой, экономикой. Было проведено только три сессии Верховного Совета СССР. Президиум ВС СССР созывался не более двух десятков раз, а его указы согласовывались опросным порядком. Вообще отношения ГКО с Президиумом Верховного Совета ограничивались представлением последнему для издания соответствующих указов и решений законодательного порядка. Проще – для штемпелевки. Отчеты ГКО в верховные органы партии и государства никогда не поступали.

Был ли это орган коллективного руководства страной в экстремальных военных условиях? В определенном смысле да. Специальным решением ГКО образовал местные чрезвычайные органы – городские комитеты обороны, концентрировавшие всю гражданскую и военную власть. Структурно они копировали ГКО – председатель (секретарь обкома или горкома партии), заместитель (председатель облсовета или горсовета), командующий войсками округа (фронта), член военного совета округа (фронта), представитель НКВД. Таких комитетов насчитывалось более 60 в разных городах страны. В конечном итоге именно эти мобильные синклиты обеспечивали максимальную централизацию власти для одного человека – Сталина. Таким образом, мы можем констатировать: на первых этапах своей деятельности ГКО персонифицировался исключительно с его председателем: что решал он, то решал автоматически и Комитет.

Начальник Тыла Красной Армии генерал А.В.Хрулев вспоминал: «В кабинет Председателя ГКО всегда свободно входили члены ГКО, которые докладывали подготовленные проекты постановлений – каждый по своему кругу деятельности. Сюда беспрерывно являлись военные руководители, наркомы и другие ответственные лица не только по вызову, но и по своей инициативе, если у них возникал крупный и неотложный вопрос. Заседаний ГКО в обычном понимании, т.е. с определенной повесткой дня, секретарями и протоколами, не было».

Скажу больше: чаще свое личное мнение или предложение кого-нибудь из членов ГКО Сталин отдавал приказание задним числом оформлять в виде коллегиального решения. Объективно получалось, что и самые важные проблемы государственной жизни, военного строительства зачастую решались без соблюдения даже формальной демократической процедуры, опросным порядком, что впоследствии, уже после смерти Сталина, стало стилем деятельности членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС.

Есть еще одно обстоятельство, которое в нашем разговоре никак нельзя обойти. Дело в том, что во время Великой Отечественной войны Сталин был ведь не только председателем ГКО. Он являлся Генеральным секретарем ЦК ВКП (б), Председателем Совета народных комиссаров СССР, Верховным Главнокомандующим Вооруженных сил, наркомом обороны СССР, возглавлял Ставку Верховного Главнокомандования, не считая других, менее значительных руководящих функций. Поэтому даже в течение суток Сталин вынужден был принимать десятки, сотни решений, связанных с различными аспектами вооруженной борьбы народа и армии, с жизнью страны в тылу. И тут, с одной стороны, нельзя не подивиться фантастической работоспособности Иосифа Виссарионовича, но с другой, – как не отметить того, что он подменял собой работу всех наркоматов, ведомств, других государственных структур. Они могли сколь угодно вынашивать или разрабатывать собственные акции, кампании, эффективные предложения или другие вопросы, но если это не приходилось по сердцу вождю – пиши пропало.

АППАРАТНЫЙ ФРОНТ

Правда, после коренного перелома в войне руководящая и направляющая роль Сталина начала приобретать архитектонику мудрости, взвешенности и коллегиальности. Он вообще к этому времени восстановил сильно пошатнувшуюся в начале войны уверенность в правоте собственного дела, в том, что победит Гитлера во что бы то ни стало. В упомянутой уже книге о ГКО автор Н.Комаров пишет: «Постепенно под воздействием различных факторов Сталин изменился, стал больше считаться с объективной действительностью. Точка зрения «то, что я решил, должно быть» уступила место более трезвым позициям, основанным на реальном положении дел. Теперь она формулировалась иначе: «можно сделать только то, что можно».

Вывод очень верный. Я его подкреплю двумя курьезными моментами из деятельности Сталина. Так вот, на представительном совещании авиаторов он поставил перед одним из руководителей ВВС вопрос ребром: «Почему падают наши самолеты?» На что получил ответ: «Потому, что они тяжелее воздуха, товарищ Сталин». И не поплатился головой за свою дерзость.

В другой раз Сталин решил лично проверить заместителя наркома угольной промышленности Засядько, на которого многие жаловались: сильно злоупотребляет спиртным. Налил ему стакан водки, Александр Федорович выпил ее залпом. Второй стакан – тоже. Хотел наполнить третий, но был решительно остановлен: «Извините, товарищ Сталин, Засядько норму знает». На том и порешили.

А если говорить серьезно, то со временем в ГКО, который, безусловно, подменял все прочие государственные и общественные структуры, выработался достаточно четкий механизм подготовки всесторонне разработанных постановлений. За 1626 дней своего существования ГКО принял 9971 постановление и решение. Более шести документов в рабочий день. Впрочем, война не знала деления на рабочие дни, выходные и праздники. Сам Сталин этому и способствовал, прерывая работу в ГКО далеко за полночь только для непродолжительного сна. Известно, что по такому «совиному» графику отдыхали все военные и гражданские руководители страны.

Более двух третей принятых ГКО постановлений прямо или косвенно относились к организации военного производства, военным действиям и к экономике.

Как появлялись на свет постановления и решения ГКО? По привычной партийно-бюрократической технологии, откровенно говоря, не самой худшей для военного времени. Сначала «вносился вопрос» или «появлялось мнение» у кого-нибудь из членов ГКО, других представителей высшей номенклатуры. Шло обсуждение проблемы в узком кругу. Затем Сталин или по его поручению кто-то из соратников (и здесь Лаврентий Павлович держит лидерство) подключал к решению вопроса специалистов. «Проработка» его иногда затягивалась на недели и даже месяцы. Но при этом не было случая, чтобы «поднятая» на ГКО проблема кем-то торпедировалась, как-то сворачивалась или чтобы она «терялась» в необъятном бюрократическом механизме той поры.

Возьму на себя смелость утверждать следующее. Конечно же, в минувшей войне победил наш солдат, потому что у него оказалось и ратное умение лучше, и силы духа больше, чем у врага. Оружие мы в целом выпускали эффективнее, нежели противник. И вообще потенциальные силы того, социалистического общества, даже при всех его теперь уже нами осмысленных пороках, объективно оказались прогрессивнее общества немецкого. Но не в последнюю очередь победа досталась нам благодаря четкой, надежной работе отечественного бюрократического механизма, главным агрегатом которого и был ГКО. Это тем более ценно, что советской бюрократической машине противостояла германская – самая надежная, десятилетиями отлаженная, да еще и фанатично-педантичная.

Понимаю, сколь уязвимо такое сравнение, но, кроме всего прочего, Сталин сумел переиграть Гитлера как аппаратчик, как бюрократический руководитель, постигший высшие законы функционерства и умело применивший их в экстремальных военных условиях. Фюрер, кстати, тоже прекрасно владевший всеми формами и методами понуждения общества к войне, тем не менее даже ничего отдаленно напоминающего наш ГКО создать так и не сумел. Попытаюсь углубить эту мысль следующим примером. Член-корреспондент АН России В.С.Емельянов в годы войны был уполномоченным ГКО по выпуску танков на одном из уральских заводов. Вручавший ему мандат секретарь обкома партии наставлял: ваша задача – обеспечить перевыполнение плана изготовления танковых корпусов.

– Позвольте, а кто же отвечает просто за его выполнение?

– Полагаю, директор завода. Уполномоченный ГКО должен добиться превышения плана.

К слову, именно так оно и было. И тут что важно. Надо полагать, танковым заводом, да еще в военное время, руководил не самый плохой директор. Наверняка эффективно действовала там и партийная организация, я уже не говорю о безусловно мощном подразделении НКВД, которое и в мирное-то время умело поддерживать на военных предприятиях достаточно высокий градус напряженности. Но, поди ж ты, представитель ГКО добивался (и, как правило, повсеместно!), казалось бы, невозможного.

ГКО решал любые вопросы фронта и тыла. Из одних полных названий его постановлений получился бы солидный книжный фолиант, хотя особой литературной изобретательностью и изяществом формулировок документы не отличаются. «О развертывании производства бронебойных и зенитных снарядов на востоке страны», «О мероприятиях по обеспечению Красной Армии теплыми вещами на зимний период 1941-42 гг.», «О мобилизации девушек-комсомолок в части ПВО», «Об усилении Северного флота», «О восстановлении Сталинградского узла...», «О формировании 1-й польской пехотной бригады имени Тадеуша Костюшко», «О мобилизации советских граждан в освобождаемых от фашистской оккупации Западной Украины и Западной Белоруссии», «О линии поведения советских войск на территории Румынии», «Об оказании помощи в снабжении продовольствием населения г. Вены», «О мероприятиях по перестройке промышленности в связи с сокращением производства вооружения» и еще 9961 документ, начинающийся с тех же букв «О» или «Об». А за ними стояли война и труд великой страны.

Кстати, полностью, без идеологических и конъюнктурных купюр постановления ГКО до сих пор не изданы, равно как и не изучены, как подобает. Они еще ждут своих честных и объективных исследований, как ждет этого и вся история Великой Отечественной войны.

Надо еще специально упомянуть, что ГКО имел своих представителей везде: от лабораторий и колхозов до лагерей, наркоматов, фронтов и отдельных спецчастей. Посланцы ГКО взаимодействовали через уже упоминавшееся Оперативное бюро. В это сейчас кому-то трудно поверить, но уполномоченный ГКО, находящийся за тысячи километров от Москвы, мог за пару минут связаться с самим Сталиным и разрубить любой гордиев узел в экономике или военном деле.

Прекратил свое существование Государственный Комитет Обороны 4 сентября 1945 года теперь уже точно по указу Президиума ВС СССР. Сам Сталин и внес это предложение. И, полагаю, вовсе не потому, что орган столь чрезвычайного управления был ему не нужен. Просто, как весьма неглупый политик, он почувствовал, что пора было «ослаблять туго затянутые гайки» и пусть во многом формально, но возвращаться к демократическим формам и методам управления государством и армией.