Последняя "ласточка" из легендарных "ночных ведьм"

Командир авиаполка Евдокия Бершанская (справа) и начальник штаба полка Ирина Ракобольская с летчицами. Фото 1943 года

Год назад в почтенном 91-летнем возрасте тихо ушла из жизни гвардии майор запаса Надежда Васильевна Попова, последняя из двадцати трех боевых летчиц – «ночных ведьм», награжденных в годы войны Золотой Звездой Героя Советского Союза. Тихо, потому что в день ее смерти, 6 июля, о случившемся коротко сообщили разве что несколько информагентств. Если бы на ее месте был какой-нибудь, пусть и не особо талантливый даже, артист или скончавшийся от передозировки наркотиков поп-рок-певец, то об этом три дня кряду вещали бы все телеканалы, а в газетах, несомненно, вышли бы большие скорбные статьи, часто безо всяких оснований зачисляя усопших в сонм «великих». А тут дошло до того, что Попову, истинного Героя страны, более-менее развернуто помянула лишь английская Telegraph. И вот эту публикацию процитировали отечественные информационщики, не утруждая себя поиском мало-мальски дополнительной информации.

25 ГЕРОИНЬ-БОМБЁРОК

Вот как характеризовала через десятилетия после войны свою боевую подчиненную начальник штаба тогда 588-го, а в дальнейшем 46-го гвардейского Таманского орденов Красного Знамени и Суворова авиаполка ночных бомбардировщиков ныне еще здравствующая подполковник в отставке Ирина Ракобольская: «Надежда Попова – Надя – красивая, яркая девушка с веселым, смеющимся лицом. Летавшая азартно, смело... Начинала войну Надя командиром звена, была замкомандира эскадрильи, потом стала командиром 2-й авиаэскадрильи. Ах, как хорошо пела «Летят утки»! Я летала с Надей на боевые задания, летала в Белоруссии на поиски нового аэродрома. Она прекрасно ориентировалась, и штурман ей не очень-то был и нужен».

С войны в родное Сталино (ныне Донецк на Украине) она вернулась с одиннадцатью орденами и медалями, над которыми лучилась Золотая Звезда Героя Советского Союза. Хотела провести короткий отпуск в тесном кругу родных, которых давно не видела, да не тут-то было. Земляки и местное руководство основательно «завладели» героиней. О своих подвигах и отваге фронтовых подруг она рассказывала в ходе бесчисленных встреч в школах, на угледобывающих и металлургических предприятиях. На нее смотрели, слушали и «верили – не верили», удивлялись: Героине, прошедшей почти всю войну (с осени 1941-го в армии, а с июня 1942-го на фронте), было всего 24 года! Далеко не каждый матерый мужик отличился на фронте так, как она.

Интересно и то, что Надежда Попова была в определенной степени известна и как прообраз Маши-«Джульетты» – юной героини из бессмертного фильма «В бой идут одни старики». Эту киноленту консультировал ее муж, Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Семен Харламов, судьба с которым свела Надежду в годы войны. Сам он не оставил воспоминаний об их робких романтических взаимоотношениях, но, очевидно, рассказал о них режиссеру киношедевра Леониду Быкову, и тот ввел в картину эту трогательную сюжетную линию. С той, однако, разницей, что для остроты зрительского восприятия «погубил» своих влюбленных героев.

Примечательно, что в «самом полном» списке героев 46-го гвардейского женского авиационного полка ночных бомбардировщиков (ГЖАПНБ), воевавшего в последние полтора года войны в составе 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, числится на сегодня уже не 23, а 25 человек. В 1995 году Героем России стала старший лейтенант в отставке Александра Акимова (представлялась к Герою Советского Союза еще в апреле 1945 года самим маршалом Константином Рокоссовским, но тогда не сложилось). А 7 декабря 2004 года указом президента Казахстана звание «Халык Кахарманы» (Народный герой Казахстана) было присвоено Хыйуаз Каировне Доспановой (в полку ее звали Катей) – единственной летчице-казашке (если вообще не единственной казашке на фронте), в свое время по зову сердца устремившейся в небо и с началом войны добившейся направления на фронт.

ОПРЕДЕЛЕНЫ В «ТИХОХОДКИ»

В авиации еще школьницей Надя Попова оказалась «естественным» для молодежи той поры путем. Дочь железнодорожного рабочего, она родилась на Орловщине, позже семья переехала на Украину, и там в 1936 году она, 14-летняя, окончила в Сталино семилетку. К тому времени Родина и партия уже вовсю призывали юношей и девушек «пересаживаться с коня на самолет». К тому же впечатляли и беспрецедентные по тем временам тысячекилометровые перелеты, в которых участвовали и женщины. Имена бесстрашных Валентины Гризодубовой, Марины Расковой и Полины Осипенко, ставшими первыми из женщин  Героями Советского Союза, гремели на всю страну. Коня у Нади не было, а на призыв она, как и многие, откликнулась и «пересела» в кабину крылатой машины прямо из-за школьной парты.

Надежда окончила аэроклуб и осталась в нем инструкторшей, подготовив три десятка летунов, в основном парней. В 1939-м она приехала в Москву, где познакомилась с Полиной Осипенко, по содействию которой была направлена в авиашколу в Херсоне. Но мечта не просто летать, а стать летчицей военной не оставляла ее, и в 1940 году Попова уже училась в Донецком военном авиационном училище. Окончила его и получила диплом летчика-штурмана.

На войну попала из эвакуации: в Каттакургане Самаркандской области Узбекистана как инструктор первичного обучения военного авиаучилища готовила летчиков-истребителей для фронтовой авиации, а в перерывах между этими благородными занятиями один за другим строчила рапорты об отправке на фронт. Получала отказы – и вновь за свое. Всяческим «убеждениям» и требованиям начальства (подобные рапорты подавать было запрещено) не внимала. У нее было свое «убедительное основание»: девушка уже вкусила ужасов войны – потеряла на ней брата Леонида, погибшего в бою в первые недели германской агрессии, и лишилась дома. «Лене было 20 лет, и он никогда не целовался с девчонкой, – позже рассказывала она. – Мама рыдала и говорила: «Будь проклят этот Гитлер!»

Едва узнала, что в Москве принято решение о создании женской авиачасти («группы 122»), сама послала «убедительную» телеграмму в ЦК комсомола. Лишь тогда ее вызвали в столицу, к которой все ближе и ближе подбирались нацистские полчища. Здесь в здании комсомольского ЦК Герой Советского Союза майор Марина Раскова формировала группу летчиц. «Группу» – мелко сказано! Раскова набирала ни больше, ни меньше три женских авиаполка – истребительный, пикирующих и легких ночных бомбардировщиков. Позже сама она возглавила полк пикировщиков Пе-2, но покомандовать им «толком» не успела – погибла в авиакатастрофе. Любопытно, что старшина Надежда Попова, «истребительша», решительно выразила просьбу получить направление в полк, который первым выступит на фронт. И тут ей, на удивление, сразу же пошли навстречу.

Отобранных командировали на учебу в город Энгельс (Саратовская область). Поповой было всего 20 лет. И это был средний возраст личного состава части. Иным же девушкам было и по 19, и по 17–18 лет.

До войны «на летчика» учились три года, сейчас же им необходимо было освоить специальность всего за шесть месяцев. Занимались минимум по 12 часов в сутки, нередко – более, прихватывая добрую часть ночи. Они должны были в полной мере овладеть бипланом У-2 – «небесным тихоходом», как называли этот самолет (в 1944 году самолет был переименован в По-2 – по имени его безвременно скончавшегося конструктора Николая Поликарпова).

Боевой путь полка начался на Северном Кавказе, был продолжен в Крыму и в Белоруссии, после которой были Польша, Восточная Пруссия, Одер и – Берлин. Воевали же в 46-м ГЖАПНБ исключительно женщины, ни единого «дядьки». Даже особый отдел возглавляла женщина.

«ВЕДЬМЫ» СТАЛИ «ЛАСТОЧКАМИ»

И вот их, этих красавиц (только вглядеться в их фотографии фронтовой поры!) враги прозвали «ночными ведьмами» (по-немецки Nachthexen). Гитлеровцы ассоциировали шум летящих У-2 со шкрябанием метлы: летит, «как ведьмина метла в ночи», пугались они. По словам самой Поповой, «немцы придумали даже целую легенду: мол, «ночные ведьмы» потому так хорошо видят по ночам, что им какие-то уколы делают или таблетки дают, вот они и такие отъявленные».

У своих же пилотов-мужчин тоже поначалу присутствовал скептицизм, даже хуже. Ночных бомбардировщиц, едва они появились на фронте, стали именовать «Дунькиным полком», поскольку его возглавила Евдокия Бершанская, 28-летняя летчица с 10-летним стажем инструкторской работы. Прокомандовала она частью вплоть до ее расформирования в польском Швейднице 15 октября 1945 года, став, между прочим, единственной за всю войну женщиной, удостоенной полководческого ордена Суворова III степени, которым награждали командиров полков.

Называли поначалу уникальную женскую авиачасть и «бабий полк», вкладывая в это определение известную долю уничижительности и презрения. Но когда через полгода, как вспоминала Ракобольская, «мы стали в один ряд с парнями, которых нам присылали учить нас, а потом уже стали лучше мужиков воевать, тогда-то последние нас очень полюбили и стали звать «сестренками», «небесными созданиями», «наши Маруси». К тому же уже менее чем через год, в разгар боев на Кубани, полку было присвоено звание гвардейского с переименованием его в 46-й.

В самом деле, на фронте, помимо 46-го женского, действовало порядка 60 «мужских» полков и эскадрилий ночной легкобомбардировочной авиации. Но о них упоминания в специализированной литературе и даже во «всезнающем» Интернете весьма скупы.

А еще летающий сильный пол (да и пехотинцы, артиллеристы) ласково называл девушек-бомбардирок «ночными ласточками» – за их сноровку ловко и почти беззвучно точно подбираться к целям противника и, отбомбившись, столь же ювелирно уходить. Они и в самом деле все были столь азартны в бою, что за ночь совершали по 5–6, а в иные напряженные темные часы – и по 8–9 вылетов на бомбежки. «А перед взятием Варшавы у меня было 16 боевых вылетов за одну ночь. Я не вылезала из самолета, – вспоминала Надежда Васильевна. – Иногда под утро после таких изнуряющих полетов казалось, что нет сил вылезти из кабины». И подобная неутомимость Поповой и других летуний не может не впечатлять, не поражать!

Ночной бомбер, Надежда Попова с мая 1942-го по конец войны осуществила 852 боевых вылета. Не рекорд. Например, ее сослуживица Антонина Худякова поднималась в небо войны 926 раз, а Мария Смирнова – 950, Раиса Аронова – 960, Евгения Жигуленко – 968; рекордсменкой же стала Ирина Себрова – 1004 боевых вылета. И все они стали обладательницами Золотых Звезд.

Ни одному фронтовому пилоту-мужчине не довелось даже приблизиться к такому достижению. Трижды Герои Советского Союза самые результативные советские асы Иван Кожедуб и Александр Покрышкин сделали соответственно 330 и 650 боевых вылетов. Дважды кавалер Золотой Звезды штурмовик Александр Ефимов – 288. В тяжелой бомбардировочной авиации рекорд принадлежит, пожалуй, дважды Герою Советского Союза капитану Павлу Плотникову (после войны дослужился до генерал-майора) – 305 вылетов.

НЕУМЕСТНАЯ ИРОНИЯ БРИТАНСКОЙ ГАЗЕТЫ

Британская газета Daily Telegraph, наскоро выпущенную статью которой в день смерти Поповой в 2013 году процитировали некоторые отечественные СМИ, не без видимой скабрезности (вот-де до чего доходили русские в борьбе с немцами) писала: «Полк был слабо оснащен и вооружен. Женщинам выдали ношеную мужскую летную форму, а летали они на видавших виды самолетах 1920-х годов По-2 (Поликарпова), сделанных из фанеры с натянутой поверх него тканью, и приборы там были самые примитивные. Радиосвязи и вооружения никакого не было. Летчицам не выдавали и парашютов... С точки зрения стратегии объекты для нанесения ударов особой важностью не обладали...».

Все это преимущественно скорее не так, чем так. Очевидно, что ценность бомбардировок У-2/По-2 для советского командования оставалась непреходящей на всем протяжении войны. В противном случае 46-й гвардейский «тихоходный» полк «ночных ведьм» вполне могли бы расформировать вскоре после Курской битвы, поскольку силы сторон уже до взятия Берлина были куда как не в пользу немцев, а господство в воздухе советской авиации было бесспорным. Однако отважные «ласточки» продолжали бомбить неприятельские коммуникации – вплоть до подступов к логову врага, из которого и была развязана война.

	Победа! Герои Советского Союза Надежда Попова (слева) и Лариса Розанова.	Фото 1945 года

На личном счету Надежды Васильевны «всего» три уничтоженные вражеские переправы, а также железнодорожный эшелон, артиллерийская батарея, два прожектора и 600 тыс. пропагандистских листовок, сброшенных в немецком тылу. По масштабам той войны, особенно для огромного 2-го Белорусского фронта, на котором она завершала войну, – мизер. Для конкретного узкого участка того же фронта так уже не скажешь. К тому же Попова бомбила не одна – летал целый полк. А по большому счету именно из таких побед «местного значения» складывалась в конечном счете Великая Победа, к которой шли четыре долгих года.

И по поводу того, что летчицы 46-го ходили «абы в чем», – тоже недобросовестное манипулирование фактами. По воспоминаниям Ирины Ракобольской, поначалу, пока откатывались к Волге и все в войсках было в дефиците, и впрямь приходилось какое-то время довольствоваться тем, что было под рукой, ибо массово для женщин в армии не шили («Получить сапоги 40-го размера было счастьем великим, радовались уже и 42-му, носили же все преимущественно 43-й»). Но уже после 7 ноября 1942 года – после посещения части командующим Южного фронта генералом армии Иваном Тюленевым – в полк была прислана швейная мастерская: «Со всех девчонок сняли мерки, и нам сшили  синие юбки и коричневые гимнастерки. Тюленев прислал еще белую материю, чтобы девочки сами сшили себе белье». Из этого примера видно, что командование, как могло, заботилось о своих «ночных ласточках».

УВАЖАЕМЫЙ ВРАГОМ «РУС ФАНЕР»

Что же касается иронии британской газеты по поводу «допотопного» самолета, на котором воевала Надежда Попова и ее боевые подруги, то это вообще не выдерживает критики.

В гитлеровских Люфтваффе отнюдь не пренебрежительно оценивали возможности У-2/По-2. Разве что в первый год войны немцы посмеивались, называя это «чудо техники» шутейно «рус фанер». Но едва на фронте начал действовать женский полк, как в штабных документах Люфтваффе стал фигурировать термин «русская москитная авиация». В германском военном руководстве вспомнили, как в Первую мировую с британского одномоторного аэроплана на немецкий дирижабль «Цеппелин» была сброшена серия мелких бомб – в результате атаки боевой воздушный исполин был в мгновение ока подожжен взорвавшимся в нем газом и факелом рухнул на землю. Именно тогда подобные удары стали сравнивать со смертельными укусами москитов – мелких, но очень опасных гнусов, водящихся преимущественно в тропиках.

«Эти самолеты не давали нам жить – мы не можем зажечь огонь ни в печке, ни в маленьком костре – экипажи У-2 тут же обнаруживают их и сбрасывают бомбы. Они находят нас постоянно – поэтому мы должны всю ночь сидеть в траншеях, чтобы избежать потерь», – признавал один из ветеранов вермахта. Красноречивый факт: в августе 1943 года в ходе сражения за Донбасс регулярные ночные налеты У-2 на железнодорожный узел Успенская сократили его пропускную способность на 50% – немцы прекратили ночные перевозки, опасаясь полного выхода этой важной станции из строя. Теперь немецкие солдаты в прифронтовой полосе, регулярно испытывавшие на себе «укусы» русского «воздушного тихохода», уже называли его куда менее чванливо – «Kaffeemuhle» (кофемолка) и «Нaltsnahmaschine» (швейная машинка).

У-2, на первый взгляд, являлся действительно «убогим» с точки зрения его боевого применения. Он был создан как учебный самолет еще в конце 1920-х и с тех пор не претерпел сколько-нибудь радикальных модернизаций. Деревянной конструкции, с перкалевой обшивкой, не оснащенный рацией и приборами, которые помогали бы летчицам ночью различать объекты на земле, эта «летающая тарахтелка» при своей мощности мотора могла развить скорость не более 140 км в час, а с полной боевой нагрузкой и того меньше – лишь 100–120 км в час. Из-за этого его «еледвиганья» с началом боевых действий в У-2 видели не сколько-нибудь грозную боевую единицу, а «очевидную бесполезность» – лишь легкую воздушную мишень, которую собьют – не дорого возьмут.

«Крылья (плоскости) вообще были из ткани, лишь по краям деревом окантованы, пальцем ткнешь – будет дыра. Кабина – открытая, никаких защищающих от пуль бронеспинок», – такие удручающие штрихи к «портрету» любимого самолета, макет которой всю жизнь имелся у нее дома, добавляла начштаба женского авиаполка подполковник Рабокольская.

В Красной Армии за «воздушным тихоходом» помимо этого прозвища закрепилась еще парочка не очень «красивших» его прозваний – «летающая этажерка» (он чем-то был похож на нее) и «кукурузник» (за то, что ему даже аэродрома не требовалось – самолет мог садиться и взлетать и с кочкастых полей, и с узких лужаек, и с небольших полянок в лесу, и с деревенских улиц).

При всем этом своем «убожестве» данное создание конструкторской мысли Поликарпова могло транспортировать от 100 до 300 кг бомб, а иной раз У-2 «брал вес» и в 400, и даже в 500 «боевых кило». И кто-то гениально додумался использовать его именно как ночной бомбардировщик!

В этом качестве в Великую Отечественную У(По)-2 зарекомендовал себя отличной машиной. За ночь, как уже отмечалось выше, самолет успевал сделать до десятка вылетов, и суммарная бомбовая нагрузка была сравнима с нагрузкой большого бомбардировщика (так, самый массовый советский бомбовоз Пе-2 «вез» 600 кг бомб в фюзеляже и 400 кг на внешней подвеске). Прицелов для бомбометания и впрямь не было, но девушки «изобрели» их сами и, не мудрствуя лукаво, назвали ППР – проще пареной репы.

В войну едва ли не все, казалось бы, «смешные» качества У(По)-2 стали его замечательными преимуществами! И уже к 1943 году этот «по-черепашьи ползающий по небу» самолет уважительно называли «старшиной фронта». И даже – с почтительной шутейностью – «королем воздуха»! Тихо урчащий маломощный мотор «этажерки» позволял ей среди ночи, особенно если тьма была наполнена прочими звуками боевых действий, незаметно подбираться к целям противника и совершенно неожиданно сваливаться на головы.

В иных же ситуациях «рус фанер» был и вовсе незаменим! Сын Героя Советского Союза Раисы Ароновой Анатолий Пляц вспоминал рассказ матери: «На Кавказе, когда немецкие танки ночью вползали в ущелья, штурмовики их достать не могли. А наш самолет, снабженный трофейными зажигательными бомбами, сначала атаковал головной танк колонны, потом замыкающий, потом все остальные».

Эти тихоходные «кукурузники», управляемые девушками, наносили врагу столь значительный урон, что возникла легенда, будто бы асам Люфтваффе за сбитую «ночную ведьму» сулили одну из престижных наград рейха – Железный крест и премию в 2 тыс. рейхсмарок! Так или иначе, но парадоксально то, что сбить У(По)-2 было столь же трудно, как и легко.

Трудно – ночью, поэтому девушки исключительно в это время суток и бомбили. Против него была бессильна ПВО. Техника атаки русской «воздушной кофемолки» заключалась в том, что группа самолетов подходила к цели на малом газу и на сверхмалой высоте, и вражеская ПВО нередко опоминалась лишь тогда, когда с неба на войсковые порядки или коммуникации уже падали бомбы.

Легко – днем: «едва летящий» тихоход и впрямь был прекрасной мишенью. Но даже асам Люфтваффе было нелегко поразить легкий бомбардировщик из-за его малых габаритов и «улиточной» скорости. Для атаки немецким пилотам приходилось снижать скорость до минимума и даже шасси выпускать. Летуньи же ухитрялись искусными маневрами, предельно прижимаясь к земле, уходить от преследований гитлеровских стервятников.

В это трудно поверить, но По-2 в качестве легкого бомбардировщика и даже штурмовика (!) активно использовался и в уже совершенно «качественно иной» Корейской войне 1950–1953 годов, когда в небе вовсю господствовала реактивная авиация.

Бомбардировщик Поликарпова был исключительно живуч. Однажды под Новороссийском немецкие зенитчики, поймав «рус фанер» Надежды Поповой и ее штурмана Екатерины Рябовой в перекрестье прожекторов, открыли по машине ураганный огонь. «Вы бы видели, что стало с нашим У-2! Техники насчитали в нем 42 пробоины одна другой больше, – вспоминала о том случае Надежда Васильевна. – Несмотря на это, самолет не потребовал сколько-нибудь долгого ремонта, фюзеляж и крылья быстро залатали, и мы снова вылетели на боевое задание».

Верно то, что «ночные ведьмы» почти всю войну летали без парашютов. Но почему? С самого начала использования У-2 в качестве ночных бомбардировщиков было понимание того, что парашюты бесполезны в случае, если сбит самолет. Надежда Попова утверждала: «Даже если бы парашюты при нас были, то мы бы все равно не могли бы спастись, так как летали на малых и очень малых высотах, в лучшем случае покалечились бы». Парашюты девчат обязали надевать лишь в конце 1944 года, после того как над нашей территорией сгорели в самолете две летчицы. Но живые были не очень рады средству спасения: в кабине было и без того тесно, а штурман еще и на колени брал бомбы. Да и тяжело было «ночным ласточкам» управляться с 15-килограммовым парашютом. Хотя жизни некоторых из них благодаря ему были спасены.

«С ФРОНТА ДОМОЙ НИКТО ИЗ НАС НЕ УБЕЖАЛ»

Для девушек каждый вылет, с учетом упомянутых характеристик их боевого тихохода, был не только опасным (а где на войне не опасно?!), но и весьма трудным. «Мы должны были сами разглядеть сверху цель, на которую надо сбросить бомбы. А для этого приходилось максимально снижаться, – поясняла Надежда Васильевна. – В это время, уловив звук наших моторов, немецкие зенитчики стремились поймать нас в прожектора и открывали огонь. Эти прожектора для нас были гибели подобны, потому что они ослепляли летчика, и тогда пилотировать было крайне нелегко. Каждый раз приходилось сжимать себя в комок, чтобы точно сбросить бомбы, а еще хуже – не спасовать перед таким шквала огня, который на нас обрушивали, не свернуть в сторону. Ведь среди нас были и такие, которые и сереньких мышек боялись, а тут...»

Сказать, что во многих и многих случаях девушки летали не просто на пределе, а даже выше технических и человеческих возможностей, не будет ни малейшим преувеличением. После иных полетов они, вернувшись, осматривали друг друга или спешили к зеркалу, приближали к нему волосы: не поседели ли?

Поповой не раз пришлось, обмирая сердцем, «безучастно» наблюдать, как на глазах погибали ее боевые подруги: «Это страшно. На твоих глазах экипаж заживо сгорает вместе с самолетом, а ты ничем не можешь помочь… Мы потеряли очень много боевых подруг, очень много».

Уточним здесь, однако, об «очень больших» потерях в полку – это у бывшей боевой летчицы было больше от эмоциональности, от глубокой горечи от утрат. На самом деле эта женская авиачасть за три года участия в войне потеряла от вражеского огня сравнительно немного летчиц (13) и штурманов (10). Еще 9 девушек погибли в авиакатастрофах или умерли от болезней. Полк потерял 28 самолетов. Даже на сайте «Ночные ведьмы» отмечается, что «для авиационного полка такие потери невелики». Это обуславливалось тем, что в 46-м гвардейском авиаполку была налажена хорошая практика подготовки воздушных бойцов: «Необстрелянных летчиков вводили в строй опытные штурманы, а начинающих штурманов – умелые летчики».

В одном из своих последних телеинтервью на вопрос ведущего о том, что ей и ее боевым подругам «помогало держаться», Надежда Васильевна ответила: «Поддерживал нас такой заряд нашей собственной внутренней энергии, царила удивительная такая обстановка, была безграничная ответственность, чувство долга перед своим народом, перед своей страной! Мы так воспитывались, как в песне – «Прежде думай о Родине, а потом о себе»! И на войне мы все готовы были выполнить любой приказ, не обсуждая».

И поясняла: «Нам было трудно, очень трудно переживать потери боевых подруг, но тем не менее ни одна девушка не ушла с фронта. Многие девчонки были талантливы, писали стихи, даже поэмы, мечтали о любви, о красивой счастливой жизни, о хорошей любимой профессии. Но никто не плакал, никто не просился в тыл или домой, мы были все – добровольцы и, несмотря на все ужасы войны, смогли сохранить высокий настрой души. Мы, как могли, приближали Победу, думали, закончится война, и тогда жизнь будет лучше!..»

В этих словах нет ни грана преувеличения, рисовки, «излишнего патриотизма». Такими были каждая из 261 летуний и штурманш, а также техников 46-го авиаполка… Погибшая в 23 года вчерашняя студентка Женя Руднева, грезившая наукой, писала в своем фронтовом дневнике: «Я очень скучаю по астрономии, но не жалею, что пошла в армию: вот разобьем захватчиков, тогда возьмемся за восстановление астрономии. Без свободной Родины не может быть свободной науки!» Не суждено ей было ни доучиться, ни долюбить, ни, как ей пожелала на Новый год одна из подруг, вкусить первого поцелуя.

Некоторым же из «ночных ведьм» – «ночных ласточек», встретивших Победу, судьбой была дарована длинная жизнь, они миновали 90-летние рубежи. В том числе и Надежда Васильевна Попова. И кто знает, возможно, часть своей жизни ей довелось «пожить» (и «полюбить») и за погибших нецелованных боевых подруг, которым, как Жене Рудневой, до момента гибели не исполнилось и 24 лет.