Александр Широкорад
Советские танки Т-37 готовятся к вcтрече итальянского десанта в Крыму. Фото 1941 года.
Статья Виктора Медведева «Время, которого не было», посвященная обстоятельствам сдачи Севастополя в июле 1942 года, была опубликована в № 41 «Независимого военного обозрения» (от 28.10.16). Создается впечатление, что автор пользовался источниками, опубликованными в 1970-м или, в лучшем случае, в 1985 году. Между тем за последнюю четверть века вышли монографии И.С. Маношина и других авторов, да и я, грешный, опубликовал несколько книг, в которых были раскрыты истинные причины сдачи Севастополя. Ну а Медведев с ними не спорит, а просто не замечает.
На самом деле причиной сдачи Севастополя были глупость и непрофессионализм наших высших адмиралов. Голословное обвинение? Так начинайте загибать пальцы.
ПРИЗРАЧНЫЕ ТАНКИ
В первые 10 лет причиной сдачи Севастополя считалось многократное превосходство противника в самолетах, танках, артиллерии и живой силе. Увы, это тоже было ложью. Так, к примеру, полчища германских танков, слонявшихся по Крымскому полуострову, сбиваясь в стадо по 300–400 машин, существовали лишь в мемуарах наших генералов, того же Батова. На самом деле, когда 11-я армия генерал-полковника Манштейна ворвалась в Крым, у него не было ни одного танка и один (!) 190-й дивизион самоходных установок – восемнадцать 7,5-см машин StuG. III.
Ну а у советских войск, оборонявших Крым, имелось 10 танков Т-34 и 56 плавающих танков Т-38.
В начале же июня 1942 года защитники Севастополя располагали 47 танками (Т-34, БТ-7, Т-26, Т-37, Т-27) и 7 бронемашинами. Ну а у немцев имелось не 450 танков, как до сих пор утверждают наши историки, а 17 трофейных французских танков В-2 и четыре трофейных танка КВ, а также два дивизиона (190-й и 197-й) штурмовых 7,5-см орудий.
А как же германская 22-я танковая дивизия, указанная в сводках Информбюро и во всех мемуарах наших военачальников? Ни один ее танк никогда не был под Севастополем. 22-я танковая дивизия прибыла в апреле 1942 года по железной дороге на Керченский полуостров. А после полного разгрома советских войск в Керчи ее с 21 по 24 мая 1942 года отправили в 17-ю армию. 22-я дивизия вела боевые действия в районе Ростова-на-Дону, а позже – на Кавказе.
Несколько лет назад один весьма компетентный доктор наук профессор Военно-морской академии опубликовал труд, в котором связывал падение Севастополя с отсутствием достаточного количества транспорта для снабжения Севастопольского оборонительного района (СОР) боеприпасами и продовольствием, которые полностью были израсходованы к концу обороны Севастополя. Я проверил цифры, они в основном верны, не учтены лишь сотни малых судов, находившихся в полной готовности в портах Кавказа. Но, увы, трагедия Севастополя имела совсем иные причины.
Начну с того, что советские военморы, начиная с 1920-х годов, готовились исключительно к оборонительной войне с британским, а на Дальнем Востоке – с японским флотами. Боевые действия на Черном и Балтийском морях должны были проходить по одному и тому же сценарию: Гранд флит пытается атаковать главную советскую военно-морскую базу, то есть Севастополь или Кронштадт. Поэтому наши моряки заранее выставили перед своими базами тысячи якорных мин. Супостат, нарвавшись на них, останавливается, и тут подвергается массированной атаке советской авиации, торпедных катеров и подводных лодок. Ну а в последний момент из главной базы флота выходят наши крупные надводные корабли и довершают разгром Гранд флита.
В результате на 22 июня 1941 года в составе Черноморского флота подводных лодок имелось больше, чем во всем кригсмарине, а торпедных катеров – в два раза больше. Флотских истребителей было больше, чем в польских ВВС к 1 сентября 1939 года. Беда в том, что наши торпедные катера, истребители действовали в радиусе около 100 км от главной базы и не могли атаковать морские и воздушные цели у берегов Румынии, Турции и Кавказа.
БОМБАРДИРОВЩИКИ ПОНЕВОЛЕ
Весь мир, Англия, США, Германия, Япония и другие страны, строил мореходные килевые торпедные катера. А у нас компания из ЦАГИ – Туполев и Некрасов, монополизировавшие строительство торпедных катеров, проектировали все новые и новые немореходные торпедные катера реданного типа. Замечу, что германские торпедные катера успешно действовали во всей акватории Северного моря, а с 1943 года – по всему Черному морю. Наши адмиралы были крайне удивлены, когда германские катера, базировавшиеся в районе Феодосии, стали топить наши корабли у берегов Кавказа между Поти и Батуми.
Во всем мире, даже в Польше к 1939 году, делались двухмоторные дальние истребители. Исключение представлял только СССР.
Тут оговорюсь: дальний двухмоторный истребитель ВИ-100 был спроектирован в КБ-29 еще в середине 1938 года, а в середине следующего года совершил первый полет. Но тут бойкие ребята из НИИ ВВС заявили, что нам такие истребители не нужны, а их задачи могут решать одномоторные дешевые легкие фронтовые истребители. Давайте переделаем ВИ-100 в пикировщик. В итоге потеряли девять предвоенных месяцев и получили Пе-2.
Вопрос: почему Филипп Октябрьский, приняв командование Черноморским флотом в марте 1939 года, не озаботился отсутствием на Черном море истребителей, способных прикрывать корабли и суда хотя бы на столь небольшом море? Равно как он не потребовал срочно запустить в серию или хотя бы купить у немцев килевые торпедные катера, а равнодушно взирал, как промышленность гонит сотнями Г-5.
Пикировщик из Пе-2 получился неважный. Летом 1941 года спохватились и на базе Пе-2 сделали дальний истребитель Пе-3, но тут бравые генералы решили его использовать в качестве бомбардировщика в битве под Москвой. Пе-3 сопровождал транспортные самолеты с VIP и т.д.
На Черном же море до падения Севастополя дальних истребителей не было. Замечу, что после падения Севастополя были попытки использования в качестве дальних истребителей бомбардировщиков Пе-2 и других типов. За неимением лучшего посылали даже гидросамолеты МБР-2 для перехвата германских и румынских «летающих лодок».
В мае-июне 1940 года вермахт лишил наших военморов главной страшилки – британского Гранд флита. И тут московские адмиралы лихорадочно начали подыскивать себе нового достойного супостата. Придумывать новые планы борьбы со слабейшим противником было несподручно. И вот кто-то надоумил наркома ВМФ Кузнецова и начальника Главного морского штаба Исакова, что новым супостатом на Черном море может стать итальянский флот. Он пройдет проливы и атакует Севастополь по заранее утвержденным в Москве планам, заменив таким образом Гранд флит.
Увы, к 22 июня 1941 года англичане потопили или вывели из строя около трети итальянского флота. Мало того, итальянский флот не справлялся со снабжением своей армии в Ливии и даже не мог защитить свои города, включая Геную, от обстрелов британских линкоров. Дуче умолял фюрера о помощи авиацией и подводными лодками, без которых итальянский флот мог потерпеть катастрофу во второй половине 1941 года. Понятно, что ни о какой посылке итальянских кораблей в Черное море не могло быть и речи. Правда, в апреле 1942 года итальянцы на автомобилях отправили в Крым несколько диверсионных катеров и сверхмалых подводных лодок. Ничего больше супермарине выделить физически не могло.
«ПЕРИСКОПОМАНИЯ» ПРОГРЕССИРОВАЛА
Следует заметить, что турецкое правительство, возглавляемое премьером Иненю, смертельно боялось ввязываться в войну. Проход любых боевых судов через проливы автоматически делал Турцию участницей войны. Поэтому до 1945 года турки не допускали прохода через проливы военных судов специальной постройки.
22 июня 1941 года в наших военно-морских штабах ситуация сложилась как в гоголевском «Ревизоре». Все боялись ревизора, все ждали ревизора, и любой слух о нем автоматически становился реальностью.
Надо ли объяснять, почему наши адмиралы приняли сброс пятью Хе-111 парашютных магнитных мин рано утром 22 июня в севастопольских бухтах за парашютный десант «а-ля Крит».
Участник боев за Крым генерал-адмирал П.И. Батов пишет: «У меня сохранилась выписка из разведывательных и других штабных документов того времени. Чего тут только нет! 22 июня: в Констанце готовится десант… авиаразведкой обнаружено 10 транспортов противника… направление на Крым. 24 июня: на траверзе Шохе обнаружена подводная лодка… концентрация судов в районе Констанцы свидетельствует о подготовке десанта… на аэродромах Бухареста скопление шестимоторных транспортных самолетов для переброски парашютистов. 27 июня: итальянский флот проследовал через Дарданеллы в Черное море для высадки десанта в Одессе и Севастополе».
Десантобоязнь дошла до маразма. Нарком Кузнецов сообщил командующему Черноморским флотом Октябрьскому, что к Батуми движется эскадра с большим десантом, и там начали срочно готовиться к обороне.
В районе Туапсе 8 июля 1941 года 157-я стрелковая дивизия, занявшая оборону на берегу в ожидании десанта, открыла огонь из полевой артиллерии по транспорту «Громов», совершавшему обычный рейс по маршруту Туапсе – Новороссийск.
В первые же часы войны по приказу командующего Черноморским флотом адмирала Октябрьского перед всеми военно-морскими базами от Одессы до Батуми был выставлен дозор из надводных кораблей, катеров и подводных лодок. Замечу, что этот дозор стоял там почти полгода.
В начале июня 1941 года Октябрьский, ссылаясь на разведку флота, доложил наркому Кузнецову, что в Черное море вошли 10–12 германских подводных лодок.
С 22 июня на флоте началась «перископомания». Уже 24 июня в 11 час. 30 мин. и в 13 час. 20 мин. канонерская лодка «Красная Армения» была дважды «атакована» подводной лодкой противника. 25 июня в 11 час. 15 мин. у мыса Сарыч близ Севастополя заметили перископ подводной лодки. Почти одновременно пограничный малый охотник в районе реки Шохе (между Туапсе и Сочи) обнаружил и атаковал подводную лодку. В нескольких километрах другую подводную лодку заметили с наземного пограничного поста. И вот за первые три месяца войны, согласно отчетам Октябрьского, было «потоплено» не менее 15 вражеских подводных лодок.
По секрету скажу, что первые германские подводные лодки II серии появились на Черном море лишь в конце 1942 года. А единственная находившаяся в строю в 1941–1942 годах румынская подводная лодка «Дельфинул» была захвачена советскими войсками 27 августа 1944 года в Сулине.
Пока надводные корабли героически боролись с итальянскими и германскими подводными лодками, наши подводники почти весь 1941 год ожидали у Севастополя и кавказских портов появления итальянских линкоров и крейсеров. Всего с этой целью подводные лодки Черноморского флота в 1941 году совершили 84 боевых похода, длившихся в общей сложности 730 суток. То есть поиск итальянцев круглосуточно вели несколько подводных лодок.
Но, увы, повезло обнаружить вражеский линкор только подводной лодке М-111 23 сентября 1941 года, находившейся на позиции в 20 милях от Севастополя. Воспользовавшись темнотой, линкор шел к Севастополю – не иначе как собирался повторить набег «Гебена». Наша лодка выпустила торпеду, но она прошла рядом с бортом вражьего корабля. Командир лодки старший лейтенант А.А. Николаев был страшно огорчен. Но по прибытии в базу его вначале пробрал холодный пот, а потом охватила нечаянная радость. Оный линкор оказался транспортом «Восток», да еще с несколькими сотнями бойцов на борту.
ТАКОЙ ГИБЕЛЬНЫЙ ФАРВАТЕР
Но самым страшным и непоправимым последствием войны с «итальянским флотом» стала установка минного заграждения возле своих же баз в районе Одессы, Керченского пролива, Новороссийска, Туапсе и Батуми. Всего с 23 июня по 21 июля для создания оборонительных минных заграждений было выставлено 7300 мин и 1378 минных защитников, то есть более 73% имевшихся на флоте морских якорных мин и более половины минных защитников.
На этих минах только за первые 12 месяцев войны погибло 18 боевых и транспортных судов Черноморского флота, и около десятка судов получили тяжелое повреждение. Среди погибших были эсминцы «Смышленый» и «Дзержинский», а эсминец «Способный», взорвавшийся на своей мине у Севастополя, был отведен в базу, но восстановить его так и не удалось. Только на транспорте «Ленин», подорвавшемся на своей мине у мыса Сарыч, погибли 650 моряков и десантников.
А сколько кораблей противника погибло или было повреждено на минах адмирала Октябрьского? До взятия Севастополя – ни одного! По очень простой причине: германских судов до второй половины 1942 года на Черном море не было, а итальянский флот существовал лишь виртуально в головах наших адмиралов.
Но бедствие от своих мин не ограничилось потерей 18 судов. Для прохода наших кораблей в Севастополь в огромном минном заграждении от мыса Евпаторийский до мыса Сарыч (около 4 тыс. мин.) было оставлено лишь три узких фарватера. «Недостаточно продуманная система фарватеров, слабое навигационно-гидрографическое обеспечение значительно затрудняли плавание в этом районе своих судов. Кроме того, с декабря из трех оставленных проходов два простреливались немецкой артиллерией, установленной на побережье, поэтому пользовались одним, состоявшим из двух колен шириной 3 мили».
Транспорты и корабли, идущие в Севастополь, должны были проходить по этим фарватерам только в условиях хорошей видимости и в сопровождении тральщиков. В результате боевые корабли и транспорты были вынуждены стоять у кромки минного заграждения по много часов, а иногда до двух суток. И все это под воздействием германской авиации и артиллерии. Время перехода судов с Кавказа в Севастополь возрастало в 2–3 раза. Типичный пример, взятый из совсекретной хроники боевых действий: 28 ноября 1941 года крейсер «Красный Кавказ», шедший в Севастополь с грузом боеприпасов и маршевым пополнением, из-за сильного волнения не смог пройти фарватером через наше минное заграждение и был вынужден вернуться в Новороссийск.
Положение стало отчаянным, и Октябрьский в начале декабря 1941 года приказал начать траление собственных мин. Для этого в Севастополе была создана специальная группа из минного заградителя «Дооб» и 11 тральщиков, которые под вражескими бомбами приступили к тралению. Чтобы не нервировать московских адмиралов, эта операция была скромно названа «расширением фарватера». Однако полностью вытралить собственные мины под Севастополем удалось лишь в… 1953 году!
АДМИРАЛЬСКИЕ МАНЕВРЫ
 |
| Расчет немецкой гаубицы беспрепятственно обстреливал Севастополь с близлежащей высоты. Фото 1942 года |
Возникает резонный вопрос: а куда смотрели наши разведчики и дипломаты Стамбульского консульства, окна которого выходили на Босфор? Как они проглядели проход итальянского флота? А у них тоже была война – НКВД затеял свару с военной разведкой. А по прибытии в Стамбул новый резидент НКВД «журналист-международник» Леонид Наумов, он же Наум Эйтингон, руководивший покушением на Троцкого, начал борьбу с послом в Турции Сергеем Виноградовым, тоже, кстати, офицером НКВД. Тут не до каких-то итальянцев.
Итак, виртуальный итальянский флот готовил большой итало-германский десант в Крыму. И когда в конце октября 1941 года войска генерал-полковника Манштейна прорвались на Перекопский перешеек, половина советских дивизий, дислоцированных в Крыму, занимала позиции на побережье полуострова в ожидании итало-германского морского десанта.
Сразу после прорыва немцев на Перекопе адмирал Октябрьский принимает важное решение. В 17 час. 28 октября он садится на эсминец «Бойкий», и через 10 минут эсминец под адмиральским флагом выходит в открытое море. Как не вспомнить адмирала Макарова, который поднял свой флаг на самом легком и быстроходном крейсере «Новик» (ненамного больше «Бойкого») и отправился на перехват японских крейсеров.
А куда же направился наш адмирал? В Поти! Для обхода портов Кавказского побережья с целью их подготовки к приему кораблей на базирование.
Вернулся адмирал в Севастополь лишь 2 ноября. Риторический вопрос: а не могли ли это сделать несколько штабных офицеров? Сели бы на гидросамолеты ГСТ или на сторожевые катера МО-4 и провели спокойно подготовку. Я уж не говорю о том, что это можно было сделать на несколько недель раньше.
Командование Черноморского флота упустило возможность если не остановить, то нанести большой урон продвигавшимся немецким частям.
Сравнительно слабые немецкие части с ходу занимают Евпаторию, а затем движутся вдоль побережья Каламитского залива к Севастополю – вот уж лакомый кусочек для нашего флота! Колонны немцев могли быть стерты с лица земли огнем линкора, шести крейсеров, десятков эсминцев и канонерских лодок! Но, увы, увы…
Несколько советских дивизий отошли к Южному берегу Крыма. С моря весь Южный берег как на ладони, все дороги расположены на расстоянии 1–5 км от береговой черты и прекрасно видны с моря. Немцы же не имели артиллерии, способной вести огонь по морским целям на дистанции свыше 4 км. Численное превосходство в истребителях было на нашей стороне, а немцы располагали всего лишь одной авиагруппой торпедоносцев Хе-111.
Посмотрим на карту Крыма и в таблицы стрельбы корабельных орудий. Вот дальность стрельбы фугасным снарядом образца 1928 года: 305-мм пушек линкора «Парижская коммуна» – 44 км; 180-мм пушек крейсеров проекта 26–38,6 км; 130-мм пушек старых крейсеров и эсминцев – 25,7 км. Таким образом, линкор «Парижская коммуна» (с 31 мая 1943 года «Севастополь») мог обстреливать Симферополь как со стороны Каламитского залива, так и со стороны Алушты. Любая точка Крыма южнее Симферополя была в зоне досягаемости советской корабельной артиллерии. Наконец, боевые и транспортные суда и катера Черноморского флота позволяли осуществлять за несколько часов переброску наших частей как из Севастополя на Южный берег Крыма, так и в обратном направлении.
Командующий Черноморским флотом решил, что до сдачи Севастополя остались считанные дни. Разумеется, прямо говорить об этом Филипп Сергеевич не рискнул. Зато он приказал вывезти из Севастополя большую часть боеприпасов и 2/3 зенитной артиллерии – два полка и три отдельных дивизиона. В Севастополе остались один полк и два дивизиона зенитной артиллерии.
В результате вместо вывоза раненых, мирных жителей, ненужного для обороны военного имущества, материальных ценностей, экспонатов музеев и т.д. из Севастополя вывезли тысячи тонн боеприпасов. Причем в кавказских портах их просто некому было разгружать. Тысячи тонн боеприпасов штабелями лежали на причалах Батуми, Поти и других портов до лета 1942 года. Командование люфтваффе и мысли не допускало о такой глупости русских, иначе одной бомбы было бы достаточно, чтобы вызвать детонацию завалов боеприпасов на причалах Батуми и полностью разрушить приморскую часть города.
БОЕЗАПАС ИСТРАТИТЬ НЕ СМОГЛИ
Между тем в эвакуации флотского боекомплекта из Севастополя не было надобности даже в случае сдачи города. Так, в ходе всей войны наши моряки не сумели расстрелять и пятой части имевшегося к 1941 году боекомплекта 305-, 203-, 180-мм и других снарядов.
С февраля 1942 года началась обратная перевозка боекомплекта. Причем тех же калибров, которые были вывезены из Севастополя осенью 1941 года. Увы, снарядов в Севастополь везли мало, предпочитая гнать туда десятки тысяч солдат почти без артиллерии и боекомплекта. В итоге подавляющее большинство батарей Севастополя замолчало не от огневого воздействия противника, а от отсутствия боеприпасов.
А была ли нужда на Кавказе в зенитных орудиях? Увы, в 1941 году германская авиация бомбила лишь объекты, на которые непосредственно наступали части вермахта. Не стали исключением и порты Кавказа. До весны 1942 года никаких налетов на Туапсе, Сочи, Поти и Батуми не было! Лишь эпизодически пролетали самолеты-разведчики.
У немцев не так много было бомбардировщиков, чтобы распылять силы, и они сосредоточили их против Севастополя. А что Октябрьский увел флот в порты Кавказа, немцы знали и были этому очень рады. Пусть стоят там и не мешаются.
Ну а если бы в люфтваффе нашелся свой Октябрьский и велел бы в декабре 1941 года или январе 1942 года вместо Крыма бомбить порты Кавказа? Так там еще до войны была сравнительно неплохая система ПВО, правда, не флотская, а сухопутная.
В Новороссийске дислоцировался 434-й зенитный артиллерийский дивизион, в Туапсе – 485-й зенитный артиллерийский полк, в Сочи – 371-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, в Поти – 365-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, а в Батуми – 8-я бригада ПВО.
Я уж не говорю о сотнях зенитных орудий, переданных Черноморскому флоту в конце 1941-го – 1942 годах от промышленности и по ленд-лизу (101–85-мм зенитная пушка, 13–76-мм английских зенитных пушек, 79–37-мм автоматов, 4–25-мм автомата, 200–12,7-мм пушек ДШК, а также ленд-лизовские 12,7-мм пулеметы: 42 спаренных и 22 счетверенных).
Итак, Октябрьский ухитрился оставить Севастополь без боеприпасов и зениток, а также из-за мин сильно затруднил подход кораблей к осажденному городу.
В свою очередь, нарком ВМФ Кузнецов приказал вывести с Черного моря новые наиболее крупные транспортные суда. После прохода Дарданелл половина из них была потоплена немцами. Наркому удалось увести с черноморского театра военных действий в полтора раза больше тоннажа, чем было потоплено немцами с начала войны до падения Севастополя. Кроме того, с Черного моря были выведены интернированные 22 июня 1941 года иностранные суда, как, например, греческие.
Замечу, что особой нужды в транспортах ни на Севере, ни на Тихоокеанском флоте не было. Кузнецов прекрасно знал о заключении соглашения с США, по которому нам поставлялись десятки крупных транспортов типа «Либерти», ледоколы «Ветры» и др.
ЧТО МОГЛО СПАСТИ СЕВАСТОПОЛЬ
До последнего момента верховное командование требовало любой ценой отстаивать Севастополь, любые разговоры об эвакуации города считались паникерскими с соответствующими последствиями. И вот внезапно, за одну ночь, все руководство обороны Севастопольского района на самолетах и катерах было вывезено на «большую землю». Сам Октябрьский переоделся в гражданскую одежду, а адмиральскую фуражку сменил на засаленную кепку.
В результате бегства начальства организованное сопротивление прекратилось. Немцы и крымские татары устроили бойню деморализованных защитников Севастополя.
Почему же Черноморский флот ничего не сделал для эвакуации защитников Севастополя? Около 100 тыс. закаленных в боях бойцов были пленены или убиты.
А в составе Черноморского флота были сотни плавсредств – плавбазы (только подплав имел четыре большие плавбазы – бывшие грузопассажирские пароходы), тральщиков, сейнеров, буксиров, малых транспортов, различных катеров. Ну а линкор и четыры крейсера могли прикрыть эвакуирующихся огнем своих дальнобойных орудий.
Ах, бдительный Филипп Сергеевич берег корабли от «стервятников» Геринга!
По сему поводу я не поленился заглянуть в донесение советских летчиков. Так, 3 июля 1942 года отмечалось: «Дневная воздушная разведка, проведенная в районе Севастополя, оказалась безрезультатной из-за неблагоприятных метеорологических условий». В ночь на 5 июля три СБ и семь МБР-2 вылетели «для бомбардировки торпедных катеров противника в порту Ялта». (Речь шла о диверсионных катерах итальянцев, а базировались они не на Ялту, а на Форос).
Из-за метеорологических условий один СБ ушел к Керчи и бомбил ее, а два МБР бомбили Феодосию. Два МБР вообще вернулись, не найдя цели.
Самолеты ДБ-3 поставили в районе Северной бухты в Севастополе шесть английских мин типа А-IV и сбросили бомбы. Участвовало 8 самолетов, но два из них из-за неблагоприятных метеоусловий вернулись на аэродром, не сбросив бомбы.
Любопытно, почему неблагоприятные метеоусловия не позволили нашим бомбардировщикам бомбить даже площадные береговые объекты, а немцам якобы метеоусловия не мешали бомбить быстроходные маневренные корабли? Почему группы сторожевых катеров с ходом до 26 узлов, вооруженные двумя 45-мм пушками 21К, успешно вели эвакуацию из Севастополя, а лидеры и эсминцы проектов 7 и 7У с ходом 35–40 узлов и с куда лучшим зенитным вооружением не могли участвовать в спасении людей и заодно поддержать защитников Херсонеса огнем своих 130-мм орудий?
Не пора ли трезво взглянуть на вещи? Ради спасения Севастополя можно было пожертвовать даже 80% кораблей Черноморского флота. Останься Севастополь советским во второй половине 1942 – начале 1943 года, на Черное море по железной дороге можно было доставить сотни подводных лодок типа «М», больших и малых «морских охотников», торпедных катеров, бронекатеров и т.д. Их нам поставляли союзники, промышленность, в конце концов можно было взять из Каспийской флотилии и Тихоокеанского флота.
Кстати, чуть позже, в 1943–1944 годах, это и было сделано. И сотни кораблей и катеров были доставлены на Черноморский флот с других флотов, от промышленности и по ленд-лизу. Почему произошла задержка? Да не потому, что этих судов не было в наличии, а из-за отсутствия баз у Черноморского флота, откуда они могли бы эффективно действовать.
Дело в том, что после сдачи Севастополя Черноморский флот полностью потерял господство на Черном море, забившись в его юго-восточный угол.
То, что не понимали ни Октябрьский, ни Кузнецов в 1941–1942 годах, осознало наше политическое руководство в феврале 2014 года. Уход флота из Севастополя в 20-х числах февраля означал бы его гибель. Ну а гибель флота соответственно создала бы критическую ситуацию на Кавказе, и пошло-поехало… Последствия подобной катастрофы непредсказуемы.
Дарья Гармоненко 