Полподковы от… самолета Маресьева

Памятник Герою Советского Союза А.П. Маресьеву в его родном Камышине. Фото с сайта www.wikipedia.org

В 2016–2017 годах участники Новгородской областной общественной организации (НООО) «Поисковый отряд «Находка» установили место падения в апреле 1942 года истребителя легендарного советского аса Алексея Петровича Маресьева (1916–2001). Его имя было и остается в плеяде самых прославленных олицетворителей Победы. В советское время он был светочем для немалого числа других телесно ущербных (инвалидов после войны было несчетное множество), к кому на каком-то этапе жизненного пути судьба была немилосердна, и кто благодаря его примеру справился с тяжкими невзгодами. Книга о нем – «Повесть о настоящем человеке» (1946) Бориса Полевого – была настольной для многих послевоенных поколений – до того момента, когда сразу же вслед за развалом Советского Союза в 1991 году ее исключили из школьной программы.

А в 2016-м было не бог весть как масштабно для страны отмечено 100-летие Маресьева (разве что на его родине в Камышине прошли торжества с участием пилотажной группы «Русские Витязи»); через год еще более скромно минуло 75-летие со дня-дней-недель-месяцев его подвига. «Со дня-дней-недель-месяцев» – потому, что свершение этого поистине уникального ратного деяния было не «единомоментным», а неотвратимо растянулось на длительное время.

ЗНАЛ БЫ, ГДЕ УПАЛ…

Освежим в памяти «три этапа» этого доблестного геройства.

После падения в глухом лесу тяжело раненный летчик, лишенный каких-либо продуктов питания, а также компаса, ориентируясь лишь по солнцу, 18 долгих дней и ночей через буреломы и снега выходил-выползал к своим и отвел от себя, казалось бы, неминучую погибель.

Потеряв обе обмороженных в этом походе ноги, встал на протезы и немедленно устремился на этих «деревяшках» опять в небо: преодолев категоричные препоны кадровиков, добился направления в авиашколу, где успешно освоил без малого полугодовой курс.

Вслед за этим 27-летний летчик не стал отсиживаться в тылу, а добился и вовсе «невозможного» – возвращения на фронт, причем не на какой-нибудь «вяло воюющий», а на Брянский – в 63-й гвардейский истребительный авиационный полк (гиап).

Золотой Звездой Героя Советского Союза вернувшегося в боевой строй к тому времени краснознаменного кавалера наградили 24 августа 1943 года – за отвагу и мужество, проявленные в небе над Курской дугой. За год боев вернувшийся к боевым полетам обезноженный пилот сбил четыре самолета врага, причем два из них – истребители ФВ-190 – в одном бою.

В период между упомянутыми знаменательными годовщинами поисковики и нашли точное место в демянской лесной глуши, где 5 апреля 1942-го рухнул подбитый Як-1 будущего на тот момент Героя. Зачем им это было надо – ведь не пропал же летчик? Руководитель НООО «Находка» Александр Морзунов в беседе с «НВО» так пояснял этот порыв – свой и других таких же подвижников: «Вообще-то мы стараемся искать погибших летчиков. И мы вроде не брались за то, чтобы найти место падения самолета Маресьева, но все-таки мы его нашли. И думаем, что со временем оно будет достойно обозначено. Потому что подвиг Маресьева – это подвиг не его только, а всей нашей страны, победившей в той войне фашизм».

По словам Морзунова, на поиски останков маресьевского истребителя в демянские леса и болота, в коих в 1941–1943 годах гремели ожесточенные бои, в разное время отправлялись многие энтузиасты, организовывались целые экспедиции – хотели извлечь боевую машину, по возможности восстановить и сделать памятником: «Но безрезультатно. Теперь же совершенно точно установлено и подтверждено документами из Центрального архива Министерства обороны место падения самолета Як-1 младшего лейтенанта Алексея Петровича Маресьева». Имея под рукой эти конкретные данные, поисковики вышли на ту «площадку» в лесу. «А ведь точной точки падения самолета и что с ним стало потом, не знал даже сам Алексей Петрович», – рассказывал Морзунов.

Боевой Як Маресьева, как выяснилось, свалился на ельник в географической отметке 238,2, находящейся несколько севернее деревни Рабежа Демянского района. Надо себе вообразить, что от места крушения самолета до точки, где обнаружили ползшего две с половиной недели тяжело раненного советского пилота крестьяне, подобрали его и окончательно спасли от верной погибели, было «всего» 6 – максимум 10 километров по прямой. Упал же он всего-то в полтораста метрах от проезжей дороги, идущей вдоль линии фронта: до деревни Рабежа – 4 км на юг, до деревни Овинчище – 6 км на север. «Но, к сожалению, – констатирует Морзунов, – перелетев за эту дорогу, Алексей Петрович выбрал единственное направление для своего пути, на котором не было ни жителей, ни военных – Лютицкое болото, вытянутое с запада на восток. На другом краю этой хляби на него и набрели жители деревни Плав».

Алексей Маресьев навсегда сохранил тягу к полету. Фото Семена Майстермана/ТАСС

Не приходится сомневаться, что летчик, только что вышедший из боя, выпавший из кабины падающей на деревья крылатой машины, слетевший по еловым лапам с высоты 25–30 метров (высота 9-этажного дома) и отменно ударившийся о землю – пусть покладистая хвоя и снежный покров несколько и смягчили удар, – воспринимает действительность куда иначе, чем турист или охотник. А потому он не ведал, не гадал, что всего в четырех километрах от места крушения его Яка – в Рабеже – стояли штаб 245-й стрелковой дивизии и вспомогательный пункт управления 34-й армии Северо-Западного фронта. Именно солдаты этой дивизии через какое-то время обнаружили сбитый краснозвездный истребитель, который летчик уже оставил. Согласно тем же архивным данным, к поискам упавшего «ястребка» приступили быстро, однако: «При поисках самолета У-2 и наземной командой в этом районе место падения самолета не обнаружено».

ТРЕХДНЕВНЫЕ СНЫ В ГОЛОДНУЮ РОБИНЗОНАДУ

Интересно также, что лишь через 72 года был опубликован (журнал «Родина», №6/2015) рассказ самого уже начавшего воевать без ног Маресьева, записанный в июле 1943 года сотрудниками (а точнее – сотрудницами) Комиссии по истории Великой Отечественной войны АН СССР. Это случилось за несколько недель до награждения его Золотой Звездой Героя и за три года до того, как Борис Полевой увековечил его в образе Мересьева в знаменитой «Повести о настоящем человеке». Эти на тот момент довольно свежие воспоминания Героя тоже позволяют взглянуть на историю его подвига иначе. Скажем, в «Повести…», а вслед за ней и в одноименном фильме (1948) утверждается, что истребитель Героя упал на территории, занятой гитлеровцами. В то время как со слов Маресьева было записано:

«Пробили мне мотор. А я был над их территорией. Высота была метров 800. Я немного оттянул самолет на свою территорию, километров за 12…»

В произведении Полевого описывается, как в день падения летчик застрелил разбуженного войной и вылезшего из берлоги медведя, ищущего, чем бы поживиться. А вслед за тем обзавелся немецким кинжалом и аж килограммовой банкой замерзшей тушенки на месте давно отгремевшего боя, которой в первые дни своего героического путешествия к своим утолял голод. А потом «Алексей питался молодой сосновой корой, которую на отдыхе сдирал кинжалом, почками берез и лип да еще зеленым мягким мхом». Также по книге употреблял он в пищу мороженые ягоды клюквы и можжевельника. Лес, судя по описанию Полевого, буквально кишел фауной, и летчику хотелось застрелить то сороку, то сойку, то зайца, но он осекал себя: «В пистолете оставалось только три патрона: два для врага, один, в случае надобности, для себя». Позже вынужденному Робинзону с неба удалось попировать случайно обнаруженным спящим ежиком, которому он вспорол брюхо и употребил всырую («обсосал каждую косточку»), а еще муравьями. В освободившейся же от тушенки банке стал кипятить взвары из куцей подножной растительности: огонь разводил от обнаруженной в кармане зажигалки из винтовочного патрона, которую ему презентовал на память механик его истребителя: «Отрадой ему был «чай» из собранных на проталинах лакированных листочков брусники». Да еще поджаривал на костре еловые шишки, вытряхивал из них семена и «крохотные орешки бросал в рот».

На самом деле, судя по описанию этой робинзонады самим Маресьевым, за исключением муравьев, ничего к вышеизложенному и близко не было. Ниже для наибольшего понимания читателем, что происходило с раненым летчиком в эти две с половиной недели, приведем выдержку из стенограммы его разговора с учеными дамами в июле 1943 года:

«Я, вероятно, сильно ударился, так как вскоре у меня начались галлюцинации...

Я так и блудил. Шел, ложился, потом снова шел. Спал до утра в снегу. Один раз мне показалось совершенно ясно, что стоит дом, из дома выходит старик и говорит, что у нас здесь дом отдыха... Потом пошел в другую просеку, смотрю – стоит колодец, девушка гуляет с парнем…

Я упал 12 километров от линии фронта, но никак не мог сообразить, где я, мне все время казалось, что я у себя на аэродроме или где-то близко... И такая история со мной продолжалась суток 10–11, когда галлюцинация у меня прошла…

Раз я просыпаюсь утром и думаю, что мне нужно делать?.. Думаю, наткнусь, в конце концов, на какое-нибудь село, а потом меня доставят. Но я очень сильно отощал и идти не мог. Шел я так: выбрал себе толстую палку, поставишь ее и подтягиваешь к ней ноги, так и переставляешь их. Так я мог пройти максимум полтора километра в сутки. А потом трое суток опять лежал и спал. И сны такие снятся, что кто-то зовет: «Леша, Леша, вставай, там тебе припасена хорошая кровать, иди туда спать...»

Так я провел 18 суток без единой крошки во рту. Съел я за это время горсть муравьев и пол-ящерицы. Причем я отморозил ноги… Но я не догадался, что ноги у меня отморожены, я думал, что не могу идти от голода».

Как видно из сопоставления «Повести…» и истинных злоключений «настоящего человека», никаких «ежеедств и брусничных чаепитий с орешками» у Маресьева в его 18-дневных блужданиях не было и в помине. Описанное же Полевым может показаться чуть ли не усиленным питанием в санатории по сравнению с тем, что испытал Маресьев в реальности.

Нашедший место падения маресьевского Яка поисковик Александр Морзунов размышлял в разговоре с автором этих строк:

– Сейчас на Дальнем Востоке, в Сибири и на юге страны с летчиками проводятся занятия по выживанию в случае попадания их в маресьевскую ситуацию. А давайте попробуем представить, чем сможет питаться летчик в лесу в апреле месяце в Новгородской области, окажись он, не приведи бог, в ситуации Маресьева? Я живу километрах в 10–12 от того места, где упал самолет Маресьева, и хорошо представляю себе, что можно найти в заснеженном апрельском лесу. Тем более что по третьему высшему образованию я биолог. На болоте, если раскопать снег, и правда можно выискать клюкву. Но здесь, в этом радиусе от озера Вельё, своего рода природная аномалия: зима и весна наступают на две недели позже. Когда в городе Валдай, что в 50 км на север от места падения Маресьева, трава зеленая, здесь еще лежит высокий снег. А в начале апреля 1942 года потепления климата еще не наблюдалось, и толщина снега была не меньше метра. Что можно добыть из питания в такое время? Один из вариантов из повести – пребывающий в анабиозе ежик – этого, конечно, быть не могло. Как не могло быть при всем уважении к Алексею Петровичу и ящерицы с муравьями. Ящерицы зимой спят, прячась в подземные норы грызунов или под корни и толстую кору деревьев – их опытному-то натуралисту найти трудно. А лесные рыжие муравьи уходят глубоко в землю – на полтора-два метра, туда, где температура в течение всей зимы может продержаться до 7–8 градусов. Поэтому очень сомнительно, что обессиленный Маресьев, даже если он каким-то образом набрел на муравейник, вручную смог добраться до его обитателей.

Так что Маресьев, если и мог что употребить в пищу, то лишь снег и почки деревьев. Муравьи же и ящерица могли быть ему навеяны галлюцинациями, возможно, явились к контуженному летчику из закоулков детской памяти, ассоциировались с чем-то, что он случайно загреб пятерней. Тут уж как по Фрейду…

ЗА 18 СУТОК ПРОШЕЛ «ВСЕГО» 6–10 КИЛОМЕТРОВ

Многих удивляет, почему Маресьев «так долго» преодолевал «это несчастное расстояние»? Выше это уже пояснено самим Маресьевым еще в 1943 году. Руководитель поискового отряда «Находка» высказал свои предположения: «Летчик вряд ли шел по растянувшемуся на восток на 6–8 километров болоту строго по прямой. И, конечно же, не все это время был в пути. Он где-то отлеживался, спал. При работе на той местности нами были замечены обломки сенных сараев – небольших рубленых домиков, где местные крестьяне жили, когда ходили на покосы. Метрах в трехстах от места падения сохранилась часть стены подобной времянки, и в одном из таких мест Маресьев мог провести некоторое время, приходя в себя».

Но наиболее доходчивое пояснение, основанное на личном опыте, дал на рубеже еще 2010 года руководитель московской ежегодной (с середины нулевых) внедорожной поисковой экспедиции «Линия фронта», работавшей в том числе и в деревне Плав, Сергей Владимирович Баранов: «Прошлой зимой, когда мы ходили на лыжах от Плава до Лютицкого болота, через которое полз Маресьев, я понял, что продвигаться 17–18 суток по такому снегу можно километров 5–6. Я не шучу. Глубина снежного покрова в этом году была около метра, местами даже больше. Температура стабильная, оттепелей не было, и снег был не слежавшийся, а рыхлый, как песок. Так вот, когда кто-то из нас падал, потеряв лыжу, то встать на месте было невозможно. Не было точки опоры. Нужно было подползать к дереву и вставать, хватаясь за ствол. И вот мы – здоровые мужики, неголодные и нераненые – обратили внимание, что при отсутствии опоры (оттолкнуться не от чего), приходится перекатываться, и на преодоление расстояния в 10 метров уходили минуты! Порой до 4–5 минут. В ситуации с Маресьевым все отталкиваются от того, сколько суток он полз. Время впечатляющее, и, кажется, что от упавшего самолета до места, где нашли летчика, должны быть десятки километров. Так вот теперь я понимаю, что не обязательно».

Познавательно будет в ключе наших размышлений о беспрецедентной лесной робинзонаде Маресьева взглянуть и на любопытный аналогичный пример из довоенного времени. Трагический случай тяжелого зимнего происшествия был зафиксирован в Постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии» от 9 апреля 1941 года: «В 29-й авиадивизии (дислоцировалась на Дальнем Востоке. – В.З.) пропал самолет под управлением командира звена младшего лейтенанта тов. Кошляка М.В., а командование дивизии и руководство ВВС не предприняло серьезных мер к розыску пропавшего летчика. Через 20  дней лейтенант был случайно обнаружен в кабине самолета замерзшим. Из оставленных им писем видно, что летчик после посадки был здоров, жил 8–9 дней, последнее письмо им было написано на 8-е сутки после посадки. В письме написано, что он пытался найти населенный пункт, но из-за глубокого снега был вынужден вернуться к самолету. Летчик Кошляк умер от голода и холода. Поскольку сам т. Кошляк был обнаружен случайно при учебном полете недалеко от населенного пункта, совершенно очевидно, что при принятии ВВС или 29-й авиадивизией элементарных мер по поискам самолета он, Кошляк, был бы спасен».

Стоит подчеркнуть: попавший в маресьевскую ситуацию пилот Кошляк вернулся к упавшему в тайгу самолету отнюдь не из-за того, что в нем были припасы съестного, а только «из-за глубокого снега», по которому невозможно было сколько-нибудь результативно продвигаться.

За спасенным крестьянами пилотом в деревню Плав приехали сотрудники соответствующих органов (обычная практика в те дни). Наверняка младший лейтенант Маресьев писал – и не раз – подробные объяснения, где он «пропадал» и что «делал» в те 18 суток до своего чуть ли не «воскрешения». И где-то в архивных недрах НКВД–КГБ–ФСБ эти материалы хранятся. Почему бы уже не сделать их «совершенно рассекреченными»?..

А БЫЛ ЛИ МИШКА КОСОЛАПЫЙ?

Обращает на себя внимание то, что если в своих воспоминаниях 1943 года Маресьев ни намеком не упомянул о том, что через час-другой после крушения им хотел поживиться косолапый шатун, то сыну он об этом рассказывал в деталях. «Медведь, с которым мой отец столкнулся в лесу, был не мираж, – поведал журналистам Виктор Алексеевич, который в мае 2017 года выезжал с поисковиками на место падения самолета отца. – Медведь был реальный. Отец с моего четвертого захода открылся. А до этого отмахивался: «Чего пристал? Сыт, обут, чего еще надо? Иди, тебя это не касается». Когда я уже взрослым стал, рассказал, как все было. В фильме эта сцена секунд десять длится, а на самом деле, говорит, несколько часов шатун вокруг него крутился...»

Эта раскадровка очень подробно прорисована в произведении Бориса Полевого, и Маресьев-сын не привнес в нее никаких новых деталей. Представляется, однако, что «сыт, обут, тебя это не касается» – довольно странное уклонение родителя от наследника фамилии, который давно прочитал о поединке отца с бурым хозяином валдайских чащоб в «Повести…» о нем. Можно поразмышлять, почему Маресьев-отец «до четвертого захода отмахивался» от сына, просившего рассказать об этом. Писатель, работая над повестью, был убежден, что подача такой схватки весьма украсит будущее произведение, что этот необычный бой после боя вполне уместен и важен в канве художественного изложения, претендующего на народный эпос. И Маресьеву потом на многочисленных встречах с людьми ничего не оставалось делать, как скрепя сердце «подтверждать» то, что на самом деле приключилось с Мересьевым – как ни крути, а отчасти вымышленным героем «Повести о настоящем человеке». Стоит с немалой долей вероятности предположить, что Маресьева о таком одолжении могли даже попросить партийные инстанции – мол, Алексей Петрович, для пользы дела воспитания подрастающего поколения соглашайся со всем, что начертал Полевой. Тем более что произведение было удостоено Сталинской премии…

В преддверии своего 85-летия, до которого «настоящий человек» не дожил двух дней, он так же привычно, как и в прежние годы, рассказывал (и в его интонации отчасти слышится самоирония и что его подобные вопросы «уже приутомили»):

– Все ли в книге, как было в жизни? – переспрашивает Алексей Петрович Маресьев. – На девяносто девять процентов... тютелька в тютельку. Были и страх из-за разбитых ступней ног, и жгучая боль, и страшный голод... Все это хлебнул. И убитый медведь был, жертвой которого я чуть не стал. Мне иногда говорят: как же ты голодал, если столько медвежатины подвалило. Эх, знать бы, что придется тащиться 18 суток. И остальные картинки, клянусь, – с натуры. Что рассказал Борису Полевому, то он и написал».

Остается еще предположить, что все это – плод творчества журналиста, бравшего интервью (а на то смахивает).

Поисковик Морзунов на основе вновь обнародованных документов утверждает, что при падении ноги у Маресьева разбиты не были, а он позже отморозил их в промокших унтах (о чем, собственно, как мы видели выше, свидетельствовал и сам летчик – Робинзон поневоле). И косолапый шатун – весьма сомнительно, хотя, как отмечает Морзунов, «медведи в здешних лесах – не редкость». То, что медведя не было, подтверждает тот факт, что изрядно оголодавший пилот не вернулся к богатому источнику пищи, что должен был сделать инстинктивно.

Сыну же Алексей Маресьев не мог долго признаться в силу своих замечательных моральных качеств, одно из которых было – «жить не по лжи». Скажем, в 1967-м во время посещения 641-го истребительного авиаполка (бывшего 63-го гиап) в Бесовце, Карелия, Маресьев размышлял в беседе с замполитом и действующим пилотом Анатолием Константиновичем Сульяновым (в будущем генерал-майор авиации и литератор): «Отчего гибли летчики в войну? Отвечаю, Анатолий: нарушение летных правил в полете, страх, тщеславие, гордыня, излишняя самоуверенность, зависть. Неукротимое желание побольше сбить вражеских самолетов в ущерб соблюдения места в воздушном бою… Ведомый летчик обязан прикрывать ведущего! Во что бы то ни стало! А иные… эх!..» Да в 1967-м за такую правду в кругу военных пилотов даже его, прославленного Маресьева, по головке бы не погладили, во всяком случае, по партийной линии точно бы отменно пропесочили!

Так что очевидно, что, нападай на него медведь в реальности, Алексей Петрович не преминул бы отметить эту «многопамятную встречу» в своем рассказе для ученых в 1943 году. Но в стенограмме рассказа Маресьева 1943 года зафиксированы только «горсть муравьев и пол-ящерицы», коих ему удалось «добыть и снедать»...

Закономерен вопрос, что меняет открытие поисковиков в наших представлениях о подвиге Маресьева?

– Полагаю, что нет никаких причин как-то переосмысливать случившееся с Маресьевым в 1942 году, – убежден руководитель НООО «Поисковый отряд «Находка» Сергей Морзунов. – Ведь то, что описал Борис Полевой, – это во многом художественный вымысел. Не переосмысливаем же мы исторические факты Отечественной войны 1812 года на основе эпопеи Льва Толстого «Война и мир». Но в истинных подробностях представлять себе тот 18-суточный путь, который проделал раненый летчик до того момента, когда его нашли у деревни Плав местные жители, наверное, необходимо. Жаль, «Повесть о настоящем человеке» ныне не изучают в школе, а интересный, весьма поучительный мог бы получиться урок!

То есть, говоря прямо, подвиг выжившего в таких условиях Героя видится еще более величественным, чем это столь драматично описано в знаменитой книге. Недаром говорится, что правда всегда страшнее вымысла.

ЯК-1 СТАЛ ЗАПЧАСТЯМИ И МЕТАЛЛОЛОМОМ

«От самолета осталась только одна кабина и хвост – все разлетелось в разные стороны», – зафиксировано в стенограмме беседы с Маресьевым с его слов в 1943 году. Эти «кабину и хвост» месяца через полтора после падения истребителя и обнаружили – согласно найденным в архиве поисковиком Александром Морзуновым двум актам: от 30 мая 1942 года – на списание самолета Як-1 №4649, на котором летал «мл [адший]. лейтенант Маресьев»; и от 22 мая того же года – о передаче пехотинцами его обломков 60-му РАБ (району авиационного базирования).

По мнению Морзунова, это значит, что куски разлетевшегося в падении в разные стороны истребителя тогда же были собраны и вывезены с места падения: «Судя по акту передачи, трофейная команда собрала там все до единого патрона». Конкретно читаем в двух пунктах этого рукописного документа (стилистика сохранена):

«[…] 7 Боеприпасов БС (правильнее УБС или УБ – 12,7-мм авиационный пулемет Универсальный Березина-синхронный. – В.З.) сто четыре

8 Боеприпасов к авиапушке Як-1 – сто восемьдесят […]»

Только не стоит спешить судить, что Маресьева выбили из боя с хорошим огневым запасом вооружения его Яка. Действительно, боекомплект УБС составлял 200 патронов, двух 20 мм мотор-пушек ШВАК – по 120 снарядов для каждой. Однако не забудем, что в том бою 5 апреля 1942 года, прежде чем быть сбитым, Маресьев поджег два вражеских транспортных Ю-52. Так что, подстреленный, он вынужденно выходил из воздушного боя отнюдь не «сухим».

Кстати, это еще одно существенное расхождение с книгой Полевого, который описал, как Маресьев, увлекшись «юнкерсами», в пылу боя израсходовал по ним весь боезапас, при этом не раз и не два промазал (что свидетельствует о непрофессионализме пилота, каковым Маресьев как раз не был).

Иными словами, самолета Маресьева, поиски которого в десятке мест организовывало Российское военно-историческое общество (РВИО) в 2015–2016 годах в преддверии 100-летнего юбилея легендарного аса и 75-летия его подвига, – «того самого» маресьевского истребителя Як-1 – давно не существует.

Дотошный Александр Морзунов поделился с обозревателем «НВО» своим пониманием того, почему в апреле 1942-го поиски летчика с «кукурузника» У-2 не дали результатов. Ответ – в акте о передаче Яка 60-му РАБ, в котором указаны точные координаты места, где он был обнаружен: «Як-1 №4649 сев [ернее]. д [еревни]. Рабежа 4 км отм [етка]. 238,2». Если эту точку нанести на карту Северо-Западного фронта с оперативной обстановкой на 10 апреля 1942 года, то есть на пятый день после того, как Маресьев совершил вынужденную посадку на лес, то видно, что его «ястребок» упал в районе, плотно насыщенном нашими войсками. Поэтому У-2 скорее всего сюда даже не залетал, полагаясь, что там его и пехота обнаружит.

Как сообщила по запросу «НВО» первый замглавы администрации Демянского муниципального района Нина Анатольевна Михалева, «в данный момент в деревне Рабежа постоянно никто не проживает, в летний период приезжают дачники» (а в 1940 году здесь проживало не более 150 человек). По описанию Морзунова, нынешняя Рабежа – это заколоченные покосившиеся избы и убитый временем и воинствующим безбожием храм Живоначальной Троицы, величественный в 1700–1800 годах. Однако, следуя к месту «начала» подвига Маресьева, нельзя не поклониться братским могилам 560 советских воинов, похороненных здесь в 1941–1943 годах; имена 106 из них неизвестны. По информации Михалевой, «благоустройством захоронений занимается администрация Полновского сельского поселения».

Отметка 238,2 в четырех километрах от Рабежи обозначена четырехногой металлической пирамидой с табличкой: «Геодезический пункт, охраняется государством». Близ нее с помощью квадрокоптера вскоре и определили место, куда мог направлять свой самолет Алексей Маресьев, ведя его на вынужденную посадку. Не ошиблись. Здесь еще растут сразу несколько крупных деревьев со срезанными верхушками – будто кто-то их когда-то огромной ладонью каратиста срубил по наклонной. Наверное, в начале апреля 1942-го эти деревья были сравнительно молодыми.

Поисковик Морзунов все же прошелся здесь металлоискателем. Сначала было «тихо», а на широкой поляне прибор выдал характерный звук. Неужто не замеченный в мае 1942-го и оставленный здесь обломок маресьевского Яка?! Вот удача! Но под слоем дерна, подцепленного лопатой, оказалась… подкова, вернее, ее обломок. Морзунов распознал ее как «зимнюю, с шипами» и предположил, что «может, обломки самолета отсюда на телегах увозили – грузовики-то здесь, в болоте, завязнут»...

Что же сталось тогда с разбитым самолетом Маресьева? «Его утилизировали по стандартной процедуре, – говорит Морзунов. – Как и любой другой упавший и разбившийся Як или ЛаГГ, отправили в ремонтные мастерские, разобрали, что пригождалось – пускали на запчасти для других машин… Ведь кто ж предполагал 25 мая 1942 года, когда маресьевский разбитый самолет вывозили с места падения, что через пять лет его пилот станет столь знаменит?»

Остается вопрос, почему до Морзунова столь длительное время в процитированные выше акты и отчеты не удосужился заглянуть хотя бы один из профессиональных историков или участников поиска самолета легендарного пилота? Сам нашедший эти архивные бумаги утверждает, что они лежали, в общем-то, на поверхности. Но фокус в том, что никому не пришло в голову порыться не только в документах авиачастей, но и в архивных делах сухопутчиков…