Господин Никто или народный герой?

Генерал Корнилов до сих пор остается одной  из самых спорных фигур в отечественной  истории. Фото 1917 года из книги  Сергея Мельгунова «Мартовские дни  1917 года». М., 2016

Показательно именно для Корнилова, что историки до сих пор спорят даже о его происхождении. По одной версии, его отец, Георгий Николаевич, был бывшим хорунжим 7-го Сибирского казачьего полка. За восемь лет до рождения Лавра, он вышел из казацкого сословия и перешел в чин коллежского регистратора.

По версии омского писателя-краеведа Владимира Шулдякова, Корнилов родился в семье потомственного казака Георгия Корнилова – сына толмача из Каркаралинской станицы Сибирского казачьего войска, женившегося на местной казачке Прасковье Ильиничне Хлыновской, в роду которой были калмыки – отсюда у Лавра, четвертого ребенка в семье, была характерная «восточная внешность».

Есть версия, что Лавр Корнилов – Лавга Гильджирович Дельдинов. Он родился в семье калмыка-казака и русской казачки в донской станице Семикаракорская. Когда семья распалась, малолетний Лавга был усыновлен дядей Георгием Корниловым, проживавшим в Усть-Каменогорске, и записан Лавром.

Но, как бы там ни было, родился Лавр Георгиевич Корнилов в Усть-Каменогорске 30 августа 1870 года. Уже в детстве отличался тем, что «читал книги даже при свете костра, когда в ночном сторожил лошадей».

Решив стать по примеру отца военным, поступил в Императорский 1-й Сибирский Александра I кадетский корпус в Омске. В заключительной аттестации по прошествии пяти лет можно прочесть: «скромен, откровенен, правдив. Трудолюбив и постоянно с охотою помогает товарищам в занятиях. Серьезен. Послушен и строго исполнителен. …К родным относится с любовью и часто пишет им письма. Со старшими почтителен и приветлив. Товарищами очень любим, и оказывает на них доброе влияние…»

Блестяще окончив кадетский корпус по I разряду, Лавр Корнилов получил право на поступление 29 августа 1889 года в привилегированное Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Учеба шла на «отлично», во время учебы проявил «врожденный бойцовский характер» и уже в марте 1890 года стал училищным унтер-офицером. Отмечается, что Корнилов был из породы цепких, упрямых и амбициозных провинциалов, которые не привыкли идти по протекции. В ноябре 1891 года на последнем курсе училища получил звание портупей-юнкера. По окончании училища на юнкера Корнилова была дана такая характеристика: «Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но вследствие недостаточной воспитанности кажется грубоватым… Будучи очень самолюбивым, любознательным, серьезно относится к наукам и военному делу, он обещает быть хорошим офицером». В 1892 году выпустился из училища с золотой медалью.

4 августа 1892 года Корнилов окончил дополнительный курс училища, что дало приоритет при распределении на службу, и надел погоны подпоручика. Перед ним открылась перспектива службы в гвардии или в столичном военном округе, однако молодой офицер выбрал возвращение на малую родину – в Туркестанский военный округ, где получил назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Здесь, помимо рутинной службы, Лавр Георгиевич занимался самообразованием, просвещением солдат, изучал восточные языки. Однако неуемная энергия и настойчивый характер Корнилова не позволили ему оставаться в поручиках, и через два года он подал рапорт на поступление в Николаевскую академию Генерального штаба (АГШ).

В 1895 году, блестяще сдав вступительные экзамены, Корнилов поступил и в 1898 году окончил АГШ с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», досрочно получив чин капитана (с формулировкой «за успешное окончание дополнительного курса»). Во время обучения в Академии в 1896 году Лавр Георгиевич женился на дочери титулярного советника Таисии Владимировне Марковиной, а через год у них родилась дочь Наталья. У Корнилова могла бы сложиться тихая военная карьера в Петербурге, но он снова выбрал службу в Туркестанском военном округе.

Боевой офицер

С 1898 по 1904 год Корнилов служил в Туркестане, занимая различные должности в военной разведке: помощника старшего адъютанта Туркестанского военного округа, штаб-офицера для поручений при штабе Туркестанского военного округа. С риском для жизни, переодевшись туркменом, провел рекогносцировку британской крепости Дейдади в Афганистане, совершил ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии, во время которых изучал край, встречаясь с китайскими чиновниками и предпринимателями, и одновременно налаживал агентурную сеть. Написанная по результатам этой работы книга «Кашгария, или Восточный Туркестан» принесла Корнилову успех, став весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науки. Ввиду важности содержавшихся в ней сведений она была переведена на английский язык и издана в штабе индо-британской армии.

Служба капитана Корнилова в Туркестане не осталась неоцененной – за эти экспедиции он был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии. Результатом этого похода Корнилова стал богатейший географический, этнографический и военный материал, который позднее Лавр Георгиевич стал широко использовать в своих очерках, публиковавшихся в Ташкенте и Санкт-Петербурге.

С ноября 1903-го по июнь 1904-го находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов Белуджистана», а фактически – для анализа состояния британских колониальных войск. За время этой экспедиции Корнилов посетил Бомбей, Дели, Пешавар, Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдал за британскими военнослужащими, анализировал состояние колониальных войск, контактировал с британскими офицерами, которым уже было знакомо его имя. В 1905 году его секретный «Отчет о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

Именно в Туркестане раскрылись таланты Корнилова как исследователя, вследствие чего 29 ноября 1906 года он был избран действительным членом Императорского Русского географического общества.

В июне 1904 года подполковник Корнилов был назначен столоначальником Главного штаба в Петербурге, однако вскоре добился перевода в действующую армию. С сентября 1904-го по декабрь 1905-го занимал должность штаб-офицера, затем – начальника штаба 1-й стрелковой бригады Сводно-стрелкового корпуса. Его боевое крещение произошло во время сражения с японскими войсками при Сандепу в Маньчжурии. Особенно отличился он в феврале 1905 года в сражении под Мукденом (принял на себя командование и вывел части из окружения): за проявленную храбрость был награжден Георгиевским крестом 4-й степени, за боевые отличия произведен в полковники.

Его характеристика за то время была безупречной: «…здоровье – хорошее, умственные способности – выдающиеся, нравственные качества – очень хорошие… воли твердой, трудолюбив и при большом честолюбии… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами…»

В начале января 1906 года Корнилов был назначен делопроизводителем управления генерал-квартирмейстера Генерального штаба, в ведении которого находились вопросы военного планирования и разведки на Азиатском театре войны. 4 мая 1906 года переведен в часть 3-го обер-квартимейстера ГУ ГШ, где занимался вопросами стратегического планирования на Среднеазиатском театре военных действий (Восточная Персия, Афганистан, Британская Индия и Западный Китай).

Имея репутацию специалиста-востоковеда, с 1 апреля 1907-го по 24 февраля 1911-го Корнилов служил военным агентом в Китае. «Сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные донесения поступали от самого военного агента», – отмечалось в одном из отчетных документов ГУ ГШ за 1910 год о деятельности военного аппарата в Китае. «Корнилов давал сведения преимущественно об общих руководящих указаниях, дававшихся на местах центральным правительством в Пекине. В огромном большинстве случаев эти общие сведения сопровождались переводами указов, приказов, повелений и пр.».

Из двух помощников, которых Корнилов имел в своем подчинении (в Шанхае и в Мукдене), наибольших успехов достиг помощник военного агента в Мукдене подполковник Афанасьев. Одним из самых ценных его источников был китаец, чиновник из штаба китайских войск в Маньчжурии, доставлявший кроме сведений чисто военного характера также донесения о «путешествующих» по Маньчжурии и Монголии японцах. Характеризуя этого человека, Афанасьев писал: «Получает содержание 120 лан в месяц, но как страшный картежник всегда нуждается в деньгах. В 1905 году он за 100 долларов украл все надлежащие накладные и телеграфные ленты... В штабе пользуется доверием». С помощью этого источника в августе 1908 года Афанасьев за «довольно значительную сумму» получил секретный доклад генерала У-Лучжаня о состоянии обороны Маньчжурии. К докладу прилагались «сведения о составе штаба китайских войск, расположенных в Маньчжурии, с характеристикой наиболее выдающихся его членов». Этот доклад после перевода на русский язык был направлен по трем адресам: военному агенту в Китае Лавру Корнилову, в ГУ ГШ и исполняющему должность генерального консула в Мукдене Никитину (согласно указанию военного агента).

В декабре этого же года секретный доклад китайского генерала практически без всяких купюр был опубликован в газете «Новое время» за подписью «К. Тин». Проведенное расследование «утечки секретной информации» не дало каких-либо окончательных результатов. Однако Афанасьев был убежден, что под псевдонимом «К. Тин» скрывался сотрудник генконсульства в Мукдене Никитин.

Последствия публикации не замедлили сказаться. «До сведения моего дошло, – докладывал в ГУ ГШ Корнилов, – что по появлении корреспонденции китайское военное министерство установило строгое наблюдение за всеми лицами, имеющими сношение с чинами военного агента, и ближайшим результатом распоряжения был отказ одного из моих негласных агентов доставить секретный и весьма важный для меня документ, получение которого было почти обеспечено».

Взаимоотношения Александра Керенского  (второй слева) и Лавра Корнилова (третий  слева) претерпели радикальные перемены.  Фото ЦГАК СПб. 1917

Деятельность военного дипломата Корнилова в этот период была высоко оценена не только на Родине, где он получил Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и во внешнеполитических ведомствах Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика.

После возвращения из Китая – со 2 февраля 1911 года – он командир 8-го пехотного Эстляндского полка, с 3 июня – начальник отряда в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи (два пехотных и три конных полка). Позже был назначен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке.

С началом Первой мировой войны подал рапорт с ходатайством направить его на фронт, и эта просьба была удовлетворена. 19 августа 1914 года Корнилов был назначен командиром 48-й пехотной дивизии (будущей «Стальной»), которая под его командованием сражалась в Галиции и в Карпатах в составе XXIV армейского корпуса 8-й армии генерала Алексея Брусилова (Юго-Западный фронт). В апреле 1915 года дивизия попала в окружение, а сам генерал после тяжелого ранения оказался в плену у австрийцев. Пытался бежать, однако это удалось ему только с третьей попытки в 1916 году. За этот подвиг был награжден вторым Георгиевским крестом.

Брусилов, не любивший Корнилова, позднее все же отдаст ему должное в своих воспоминаниях: «Он всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат, которые его любили. Они не отдавали себе отчета в его действиях, но видели его всегда в огне и ценили его храбрость». В то же время Брусилов писал: «Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову».

Солдаты же Корнилова буквально боготворили: он относился с большим вниманием к их быту, требовал отеческого отношения к нижним чинам, однако и требовал от них инициативности, четкого исполнения приказов.

После возвращения из плена Корнилова встретили в России как героя. «Генерал Корнилов, – вспоминает Александр Керенский, – прибыл в Москву с большой помпой. На вокзале его встречала вся элита старой столицы… Офицеры пронесли народного героя на своих плечах до машины… На улицах распространялись брошюры под заглавием «Корнилов – национальный герой». Они бесплатно печатались в британской военной миссии и доставлялись в Москву через английское посольство в Петрограде в вагоне британского военного атташе генерала Альфреда Нокса.

И начинается головокружительная карьера: едва ли не за год он проходит путь от комкора 25-м стрелковым корпусом до командующего Петроградским военным округом, именно это назначение (март-апрель 1917 года) стало последним приказом, подписанным императором Николаем II за несколько часов до его отречения.

Нужно сказать, что за исполнение своих обязанностей командующего Петроградским военным округом Корнилов взялся со свойственным для него рвением. Он призывал покончить с анархией, военизировать всю страну, считал, что нужно создать не одну армию, а три: на фронте, в тылу и на железных дорогах. У него была заготовлена программа милитаризации страны, введения смертной казни, борьбы с агитаторами, влиянием советов. Что удивительно, Керенский его поддерживал. Одним из первых поручений в этой должности был арест императрицы Александры Федоровны. Позднее она вспоминала об этом: «Корнилов вел себя в эти дни как настоящий верноподданный».

После ухода с должности командующего военным округом он был назначен командующим 8-й армией и за короткий срок сумел восстановить дисциплину и управление в войсках. Его армия успешно наступала, захватила города Галич и Калуш, а также более 10 тыс. пленных. После этого Корнилова, которому в 1917 году было присвоено звание генерала от инфантерии, назначили командующим Юго-Западным фронтом, а вскоре и Верховным главнокомандующим всей русской армией, обязанности которого он выполнял с 1 августа по 9 сентября 1917 года.

Плохой политик и неудачный диктатор

До сих пор одним из самых загадочных событий русской истории является так называемый Корниловский мятеж. Не до конца понятны ни его мотивы, ни то, чего хотел добиться сам Корнилов. Ясно одно: доверившись политикам, в первую очередь Керенскому, Лавр Георгиевич ошибся. Керенский при помощи Георгия Львова, которого император Николай II одновременно со своим отречением назначил главой Временного правительства, на заседании Совета министров 12 августа 1917 года устроил провокацию, заявив, что Корнилов планирует заговор. На деле так все и произошло, и мятеж возглавил генерал Корнилов. В планах политического переворота он опирался на высшие армейские слои и верхи казачества. Центром заговорщиков стала Ставка Верховного главнокомандующего, располагавшаяся в Могилеве. Первоначально планировалось спровоцировать в Петрограде вооруженное восстание под руководством большевиков, после чего под видом наведения порядка ввести в столицу войска, разгромить Советы, разогнать большевиков, укрепить Временное правительство и власть его председателя Александра Керенского.

Его деятельность в этот период отличалась проявлением деспотизма, он принимал все меры к подавлению нарастающего революционного движения среди солдатских масс, добился введения смертной казни на фронте, пытался ограничить деятельность солдатских комитетов. Керенский оказался в крайне сложном положении. Он знал о планах заговорщиков и не исключал, что на последнем этапе их реализации его могли бы сместить, установив в стране прямую военную диктатуру. При этом Керенский рассчитывал использовать зреющий заговор для окончательного разгрома левой оппозиции и укрепления своей власти. Поэтому он, хотя и отчетливо сознавал угрозу военного переворота, тем не менее делал одну за другой уступки реакционным генералам. Именно Керенский дал санкцию на переброску в Петроград войск заговорщиков.

Этим воспользовался Корнилов. 25 августа он направил в столицу преданные ему воинские части, после чего предложил Керенскому сложить свои полномочия и войти в состав правительства всего лишь на правах рядового министра.

Кадеты, члены кабинета министров, узнав о начале путча, сразу же подали в отставку, тем самым поддержав попытку переворота. В этих условиях Керенский больше не колебался. 27 августа он объявил продвигавшиеся с его санкции войска мятежными, а самого генерала Корнилова 29 августа сместил с поста Верховного главнокомандующего с преданием суду. К 30 августа войска генерала Корнилова были остановлены, а 2 сентября был арестован сам глава заговора. Угроза военной диктатуры миновала.

Находясь под арестом в Быхове, где располагались верные ему части, Корнилов настаивал на продолжении борьбы. При содействии генерала Николая Духонина 19 ноября он бежал переодетым в простого мужика-крестьянина в Новочеркасск, где вместе с генералом Михаилом Алексеевым возглавил белогвардейскую Добровольческую армию. 13 апреля 1918 года был убит накануне штурма занятого войсками Красной армии Екатеринодара в результате прямого попадания артиллерийского снаряда в его штаб.

Член Государственной думы Лев Половцов писал: «Его смерть произвела потрясающее действие на Добровольческую армию. Его боготворили добровольцы, беспредельно верили ему и беспрекословно исполняли его приказания. Он всегда был среди них, а во время боя иногда даже и впереди них».

После приведенных выше положительных характеристик, взятых из различных источников, сделаю небольшую оговорку: хотя Корнилов и является моим коллегой по военно-дипломатическому цеху, для меня он – идеологический противник. Но сегодня не это главное. Важно посмотреть на фактор личности, и если подходить с таких позиций, то становится ясно, что Корнилов в свое время хотел прежде всего остановить разложение внутри страны, восстановить боеспособность армии и продолжить участие России в Первой мировой войне до победного конца. Тем самым он восстал против сил, которые вели Россию, как он считал, к катастрофе. Но, попытавшись установить военную диктатуру, он выбрал не тот путь, и в этом смысле был действительно плохой политик.

Но сегодня, спустя 150 лет после своего рождения, для многих Лавр Корнилов остается народным героем, человеком бесспорной офицерской чести, верным солдатскому долгу перед Отечеством, храбрым, умеющим повести за собой в бой тысячи людей. И здесь нельзя не согласиться с выводом, который сделал об этой личности автор статьи «Несостоявшийся диктатор России» Алексей Шишов: «Корнилов привнес в отечественную историю собственное «я», хотя и проиграл на военном поприще в противостоянии Белого и Красного дела. Он «метил в диктаторы» в августе и декабре 1917 года. Но переустроить новую Россию «на белый лад» он не смог даже ценой собственной жизни, которую выходец из сибирских казаков положил на алтарь Гражданской войны без колебаний».