Воспитатель первых космонавтов

Руководитель Центра подготовки космонавтов и первый человек, покоривший космос. Фото с сайта www.histrf.ru

Спасибо кинооператору, что на митинге в честь полета Юрия Гагарина направил камеру на одну из групп, проходивших мимо Мавзолея. В ней выделялся кудрявый большеглазый мужчина в пальто, крепко обнимавший… самого себя. Жест сердечного поздравления. Гагарин сразу отозвался, подняв руки в рукопожатии…

То был не просто москвич, знакомый, а начальник – руководитель подмосковного Центра подготовки космонавтов. То был звездный час и для него, сорокалетнего полковника, родившегося на Украине в семье фельдшера и певицы.

Вуз, война, в/ч

Одна из дочерей так охарактеризовала отца: «Строгий. Потому что суперответственный. Дpyгим он быть не мог. Жизнь была строгой. В 17 лет единственный в семье любимый сын уехал на учебу в Ленинrpад. Хотел быть хирургом, как дед. Но в академии была сильнейшая школа физиологов во главе с Орбели. Увлекся физиологией».

Учеба в Военно-медицинской академии только началась, как грянула война. После ускоренного годового обучения выпускников вывезли по Дороге жизни и распределили по фронтам. Евгения направили в часть Дальней авиации – из тех, что уже летом 1941-го летали бомбить Берлин. Назначили главврачом полка, затем начальником медслужбы авиадивизии. Уже тогда он проявил характер и страсть к исследованиям: научился летать на боевых машинах, чтобы лучше понять ощущения пилота за штурвалом.

Такие врачи, как Евгений Карпов, пройдя школу войны, составили золотой фонд медицины, сопровождавшей космонавтику на всех этапах ее развития. С апреля 1947 года Карпов в отделе авиационной медицины штаба Дальней авиации. С ноября – старший научный сотрудник Института авиационной медицины МО. Стал командиром испытателей в 32 года. По словам испытателя Леонида Сидоренко, «уже тогда он был личностью легендарной. И вместе с тем это был простой, умный, обаятельный, душевный, тактичный, требовательный и проницательный человек... По-отцовски нaпyтcтвовал увольняемых в запас, для каждого находились слова благодарности».

Один из старейшин института Акаки Цивилашвили: «К нему с большим уважением относились испытатели. Он был неординарной личностью, прекрасным руководителем, добрым, искренним и порядочным человеком».

В биографической статье медики генерал Владимир Пономаренко и полковник Игорь Алпатов отмечали: «Не могла не давить на него огромная персональная oтвeтcтвeннocть за людей, за их здоровье, за жизнь. Особенно на первом этапе, с июля, со дня образования команды испытуемых в 195З-м по ноябрь 1955-го... Поиски кандидатов и пробивание допуска в ту или иную воинскую часть, отбор нужного контингента (а шли наборы ребят, родившихся в предвоенные годы, идеально здоровых было мало, а только такие и были нужны, отсев был огромный) – этот процесс был для него, наверное, самым сложным».

Солдаты шли на перегрузки, на охлаждение и высокие температуры, сутками сидели в сурдокамерах и вращались во всех измерениях. Если не хватало штатных испытателей-солдат и добровольцев из врачей и инженеров, Карпов «подыскивал кандидатов среди нештатных испытателей, организовывал их полное медицинское обследование, выдавал допуск... Заявка на эксперимент полностью выполнялась».

Профессор Александр Ворона: «Он был из тех, кто прошел войну, на ком изначально лежала огромная личная и за многое ответственность, кто ее не боялся, привык брать на себя. Если честно – великий мужик. Таким персонам, грозам и соблазнам противостоял!»

Центр подготовки

Просеять через медкомиссии 20 тыс. летчиков, отобрать 3 тыс., затем 300, затем 30 (в реальности – 29) и, наконец, шесть. Разумеется, это делали многие группы военных медиков, сито было жестким. В январе 1959-го полковник медслужбы Карпов принял участие в наборе кандидатов, а в июне – в разработке первой инструкции по отбору космонавтов. Ее утвердили, ни много ни мало, президиумы АН и АМН СССР.

Одновременно с отбором полковнику Карпову предстояла титаническая задача: создать первый в мире Центр подготовки космонавтов.

В феврале 1960-го он назначен начальником ЦПК. В сжатые сроки был решен целый комплекс организационных, научно-методических и медико-технических проблем. Создана организация, способная решать сложнейшие задачи. Сформирован работоспособный и сбалансированный коллектив. По штату центр был невелик: около 200 человек. Летом того же года ЦПК разместился близ станции Чкаловская, в Звездном (тогда Зеленом) городке.

Григорий Теркун, водитель Карпова: «Этo когда Юра слетал, все стали «руки греть». А тогда надо было все «прошибать»: и материалы, и деньги. Надо было лабораторные корпуса строить. Тренажеры и массу приборов завозить».

Медик Карпов в сжатые сроки организовал две суперстройки: Звездный городок и ЦПК. Административный и жилой фонд, корпуса для центрифуги и физподготовки, учебные аудитории, быт и безопасность. Позже он стал и командиром первого отряда космонавтов.

В январе 1961-го состоялись первые экзамены кандидатов.

В 1962 году он был вынужден, как и коллеги-конструкторы, избрать псевдоним. Появилась книга Е. Петрова «Космонавты. Записки руководителя группы». Даже спустя полвека ее читаешь как детектив. Или кроссворд, где отгадываешь: Владимир, помогающий товарищам с алгеброй – это Комаров, а художник стенгазеты «Шприц» – Леонов. Книголюб Евгений – Хрунов. Самолюбивый Григорий – кандидат из первых шести Нелюбов. Парторг Романыч, конечно, Попович.

«Космонавты все делят между собой по-братски: и беды, и радости. Случись у кого неприятность – к нему тянутся руки и сердца. А если у кого удача – тоже радуются все, как своему личному». Так действительно было на заре космонавтики. И это – напутствие нынешнему отряду более чем из 30 человек.

На первом этапе подготовки космонавтов ведущее положение занимали именно медико-биологические тренировки: вибростенд, центрифуга, сурдокамера. Нагрузки же постоянно росли. Хуже всего относились кандидаты, отмечал Карпов, к тепловым нагрузкам и к вращениям. Вместе с коллегами Карпов обосновал принципы спецтренировки кандидатов. Изучал также операторскую деятельность в системе «человек – летательный аппарат»: например подготовленность экипажа «Восхода-2»

С легкой руки Королева за полковником закрепилось прозвище Дядька Черномор. Сергей Павлович даже ходатайствовал насчет присвоения Карпову генеральского звания. Но это была уже не его епархия.

Эдуард Буйновский, неслетавший космонавт: «Карпов многое сделал при закладке фундамента отечественной космонавтики. Первая программа подготовки космонавтов разработана под его руководством. В апреле 1961 года он был среди врачей, сопровождавших космонавтов на Байконур. В ночь на 12 апреля он и врач Никитин охраняли сон Гагарина и Титова… Подготовка последующих трех полетов проходила при активном и непосредственном участии начальника ЦПК».

За полет Гагарина и руководство земными делами Карпов был удостоен ордена Ленина.

Из начальников – в замы

Руководил он центром в самый звездный период (1960–1963) и ушел, когда центр вышел на государственный уровень. По словам Игоря Алпатова, статус военного медика перестал соответствовать табели о рангах; требовался уже «многозвездный» генерал.

Испытатель Владимир Щербинский: «Карпова стали убирать тогда, когда он уже одолел махину строительства, технообустройства и обучения первых космонавтов. В течение трех лет никто и не вмешивался. Нагрузки были огромные... Не считался он со временем, в выходные работал, детей на работу брал. А вот когда отстроились, запахло чинами, звездами и престижем – тут претендентов объявилось немало. Плюс «фактор Каманина» – личности жесткой, если не сказать жестокой, вещавшей чуть не через губу, сверху вниз раздававшей указания и упреки».

Каманин, куратор подготовки от Главкома ВВС, долго выбирал кандидата на место почетное, но и хлопотное. В мемуарах признал: «Евгений Анатольевич создавал центр, подбирал и сколачивал коллектив, готовил первых космонавтов. В центре его все уважают и любят. Но дальнейшие перспективы развития... требуют резкого увеличения объема летной подготовки космонавтов, что вызывает необходимость иметь во главе центра опытного организатора летной работы».

Двусмысленно читаются строки: «Надо было вначале присвоить Карпову звание генерала, а уж потом объявить его первым замом начальника ЦПК». И спустя три-четыре месяца – провал каманинского протеже: «Накапливается уже много данных, свидетельствующих о том, что выбор нового начальника центра проведен мной не лучшим образом». Что это – запоздалое раскаяние?

Испытатель Джон Гридунов: «Ревнивые генералы-авиаторы его из ЦПК выжили». В декабре 1963 года замначальника ЦПК вернулся в родное гнездо – ГНИИИ авиационной и космической медицины

Войти в ту же воду

Было ли возвращение комфортным? Сослуживец Валентин Круговых: «Ему было бы комфортно даже в том случае, если б его, как Григория Нелюбова, отправили далеко в Сибирь командовать колхозом. Потому что он служил не своему кошельку, а своему народу... Прежде всего и в главном он был государственник».

Испытатель Вячеслав Перфилкин: «Подталкивал нас, солдатиков, к продолжению заочной учебы в вузах. Доброжелательный, строгий, но не жесткий. Почти что свой, но не каждого допускал до себя».

Ослаб напор ежедневных задач, появилась возможность обобщить свой научно-исследовательский опыт. Защитил кандидатскую (закрытую) по вечно актуальной теме: воздействие экстремальных авиационных и космических факторов на человека. По словам дочери, это был сравнительный анализ подготовки космонавтов СССР и США: «Уникальный объемный труд в 500 страниц. Все на защите решили, что работа заслуживает докторской степени... Через месяц предложили защищать уже на соискание доктора наук. Но был один черный шар – мы знаем кто… Папа очень переживaл. Потому что несправедливо».

Карпов заложил основы решения таких проблем, как разработка классификаций функциональных состоянии членов экипажей и концепции профессионального здоровья летчика. Значимость их в полной мере проявилась лишь в настоящее время. В институте ему было наконец присвоено звание генерал-майора медицинской службы (1966).

У него оставались прекрасные отношения с «птенцами» из ЦПК. За неделю до своей гибели Гагарин выходил, обнявшись с генералом-медиком, из его кабинета. Их веселый смех раздавался на весь этаж. Титов также поддерживал Евгения Анатольевича как мог, навещал в госпитале, когда тот уже тяжело болел.

На авиагражданке

Смена командного состава в ВВС существенно ограничила круг задач и полномочий Карпова как замначальника института. И на предложение из Министерства гражданской авиации возглавить в 1973 году филиал авиационной медицины в ГосНИИГА он сразу согласился. Да еще увел с собой несколько опытных ученых-медиков.

Как отмечал Игорь Алпатов, одним из наиболее существенных результатов работы Карпова стала разработка автоматизированной многоканальной системы предполетного осмотра, отмеченная премией Совмина СССР.

Но и на этой работе его коснулась министерская зачистка военных кадров. Карпов не стал дожидаться проверок и придирок – просто ушел. На пенсию. В 57 лет.

Жил скромно. Помогал Федерации космонавтики и профильным музеям. Воспитывал трех дочерей и четверых внуков. Но вот с ЦПК не сложилось; на торжества в Звездный не звали – пришлось Титову вмешаться.

На прощание с Карповым в 1990 году никто из космонавтов не приехал. Шаталов звонил: все первые из отряда разлетелись в командировки. Только Попович до отлета сумел «пробить» место для могилы. Евгений Анатольевич ушел из жизни в возрасте 69 лет, три месяца не дожив до юбилея.

Долгие годы на Кунцевском кладбище как-то бесприютно лежала металлическая доска, где он был назван только командиром отряда космонавтов. Достойный надгробный камень сделали годы спустя, после смерти супруги и двух дочерей.

Очень не хочется после всего поучать, стыдить, нагнетать чувство вины. Но ведь очевидно: жил и эффективно работал ученый, организатор, командир, интеллигент. Но вот надо было его обломать – и не один раз. По словам одного из моих собеседников, тех, кто много делает в перспективной области, причем добивается всего сам, без блата и покровительства, – таких людей рано убирают. Такая уж система.