Когда Воронежский фронт должен был Киев освободить

Киевская наступательная операция была разработана в очень сжатые сроки для обеспечения большей внезапности, что и стало причиной значительных потерь со стороны Красной армии. Фото с сайта www.mil.ru

Советское командование во что бы то ни стало торопилось успеть освободить Киев к 7 ноября – годовщине Октябрьской революции. Спешили – и якобы именно поэтому форсировавшие Днепр части Красной армии понесли при переправе тяжелые потери. Если бы не предпраздничная спешка – потери были бы менее тяжелыми.

Такое представление в нашем обществе формировалось многими десятилетиями. Но насколько оно соответствует действительности?

Директива ставки

Форсирование Днепра началось в 20-х числах сентября 1943 года. К концу этого месяца советские войска захватили 23 плацдарма за Днепром. Когда же именно советское командование планировало освободить Киев? Неужели только в ноябре – к революционному празднику?

Разобраться в этом вопросе помогает принципиально важный документ: «Директива ставки ВГК № 30197 командующему войсками Воронежского фронта, представителю ставки на развитие операции по овладению Киевом» от 28 сентября 1943 года.

Чего же требовали от войск Воронежского фронта подписавшие директиву Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин и заместитель начальника Генштаба Алексей Антонов? Освободить Киев непременно к 7 ноября, чтобы порадовать советский народ очередной победой и салютом? Вовсе нет – ноябрь в документе даже не упоминается.

Вот что там написано: «Ставка Верховного главнокомандования приказывает, прочно закрепив за собой плацдармы на правом берегу Днепра, нанести удар в общем направлении на Кагарлык, Фастов, Брусилов и во взаимодействии с левым крылом Центрального фронта разгромить киевскую группировку противника и овладеть городом Киев. Не позднее 7 октября выйти на фронт Ставище, Брусилов, Фастов, Белая Церковь».

Получается, что выполнен приказ должен быть до 7 октября. И где же здесь пресловутая спешка к Октябрьской годовщине?

Битва на великой реке

Итак, во второй половине сентября 1943 года Красная армия начала форсирование Днепра. За эту операцию звания Героя Советского Союза были удостоены 2438 человек, что составило почти четверть «Золотых Звезд», полученных в Великую Отечественную войну.

Еще до выхода войск к Днепру, 9 сентября 1943 года, в Ставке Верховного главнокомандования была подписана директива, в которой сказано: «За форсирование такой реки, как река Днепр… и равных Днепру рек по трудности форсирования… представлять к присвоению звания Героя Советского Союза».

Почему же такое большое значение придавало советское командование форсированию Днепра? В чем принципиальная разница – неделей раньше или позже будет форсирована главная река Украины? Это же не вопрос об удержании Москвы, Ленинграда или Сталинграда, когда важен был буквально каждый день и каждый километр?

Может быть, начать освобождение Украины было важно в политических целях? Но оно уже шло полным ходом: еще 23 августа был освобожден Харьков, второй по значимости украинский город, первая столица советской Украины (Киев стал столицей лишь в 1934 году).

Почему же Ставка заранее обещала «Золотые Звезды» за форсирование Днепра? Да потому, что было понятно, насколько тяжелым оно будет. Маршал Георгий Жуков вспоминал: «Для тщательной подготовки наступления к Днепру у нас не было возможностей. В войсках обоих фронтов чувствовалась большая усталость от непрерывных сражений. Ощущались некоторые перебои в материально-техническом обеспечении».

Нетрудно представить, что значат «большая усталость» и «некоторые перебои» в реалиях войны. Тем не менее шла настоящая гонка – скорее к Днепру. Немецкие части, отступающие к Днепру, еще сами должны были переправиться и занять позиции на Восточном валу. И отчаянная спешка советских войск при переправе продиктована была стремлением опередить врага.

Именно тогда определялся дальнейший ход войны: сможет ли Красная армия продолжить освобождение своей страны или немцы за мощной водной преградой, опираясь на укрепления Восточного вала, сумеют остановить ее наступление.

Вот что решалось в осенние дни борьбы за днепровские плацдармы.

Человеческие ресурсы

После провала операции «Цитадель» – наступления на Курской дуге – немцы утратили возможность разгромить Красную армию наступательными действиями. На что же они в таком случае рассчитывали осенью 1943-го, как собирались вести войну?

По этому поводу генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн в мемуарах писал: «С прекращением операции «Цитадель» инициатива на Восточном театре военных действий окончательно перешла к советской стороне… Несмотря на это, командование группы твердо верило в то, что нам все-таки в конце концов удастся остановить натиск восточных масс… По расчетам ОКХ (Генеральный штаб сухопутных сил вермахта. – М.К.) можно было предполагать, что человеческие ресурсы Советского Союза постепенно иссякнут. Резервы старших возрастов, из которых он черпал силы для своих новых формирований, казалось, в основном уже были израсходованы. Если в качестве пополнения для фронта оставался только новый призывной возраст, то противник не мог уже больше создавать новые формирования в большом масштабе».

Форсировать Днепр и начать освобождение Правобережной Украины – значило лишить немцев надежды на успешную стратегическую оборону в наиболее удобном для этого месте: на укреплениях Восточного вала, за могучей рекой.

Но решение этой задачи было чрезвычайно сложным делом. Опыта форсирования крупных рек у советских войск не было или почти не было. А предстояло переправляться через такую реку, как Днепр. К тому же отступающие немцы постарались максимально осложнить переправу.

Манштейн писал: «В зоне 20–30 км перед Днепром было разрушено, уничтожено или вывезено в тыл все, что могло помочь противнику немедленно продолжать свое наступление на широком фронте по ту сторону реки, то есть все, что могло явиться для него при сосредоточении сил перед нашими днепровскими позициями укрытием или местом расквартирования, и все, что могло облегчить ему снабжение, в особенности продовольственное снабжение его войск».

Советскому командованию было за что награждать своих солдат. Форсирование в таких условиях стоило тяжелейших потерь и требовало от солдат и офицеров величайшего мужества. Писатель-фронтовик Виктор Астафьев так показал переправу через Днепр:

«Сотни раз уж было сказано: куда, кому, с кем, как плыть, но все это знание спуталось, смешалось, забылось, как только заговорили, ударили пушки и пулеметы. Оказавшись в воде, люди ахнули, ожженно забулькались, где и взвизгнули, хватаясь за баркас. – Нельзя-а! Нельзя-а-а! – били по рукам, по головам, куда попало, били гребцы веслами, командиры ручками пистолетов. – Опрокинете! В Бога душу мать! Вперед! Впере-од!..

– Тону-у-у, тону-у-у! – послышался первый страшный вопль – и по всей ночной реке, до самого неба вознеслись крики о помощи, и одно пронзительное слово: – Ма-а-ама-а-а-а! – закружилось над рекой. Оставшиеся в хуторе на левом берегу бойцы, слыша смертные крики с реки, потаенно благодарили судьбу и Бога за то, что они не там, не в воде… Почти все понтоны с бойцами, батальонными минометами и сорокапятками были на воде разбиты и утоплены, однако чудом каким-то, не иначе, словно по воздуху, некоторым подразделениям удалось добраться до берега, уцепиться за него и вслед за разрывами снарядов и мин продвинуться вперед, минуя осыпистый яр».

Неудачей закончилась попытка высадить воздушных десантников за Днепром: сказалась плохая организация операции. Часть из них просто «приводнялась» в Днепр из-за ошибки неподготовленных пилотов, часть попадала под огонь скорострельных зенитных установок еще в воздухе.

Кинорежиссер Григорий Чухрай, один из немногих оставшихся в живых десантников, так вспоминал об этой трагедии: «В свете пожаров белые купола парашютов были отчетливо видны на фоне темного неба. Немцы открыли по десанту огонь чудовищной силы. Трассирующие пули роем вились вокруг каждого из нас. Многие наши товарищи погибали, еще не долетев до земли...»

Уцелевшие десантники начали партизанскую войну в немецких тылах. Но пехоте удалось расширить захваченные плацдармы. С них и предстояло наступать на Киев.

Танковая рокировка

Главный удар намечено было нанести с южного Букринского плацдарма. Вспомогательный – с северного, Лютежского.

Дмитрий Макеев, подробно исследовавший историю взятия Киева, пишет:

«Штаб Воронежского фронта разработал план предстоящей операции. Она делилась на три этапа. Первый этап намечался на период с 3 по 9–12 октября. Главный удар наносился с Букринского плацдарма силами 40-й, 27-й, 47-й армий и 3-й гвардейской танковой армии в обход Киева с юго-запада и запада. Овладение Киевом поручалось 38-й армии. Она должна была нанести главный удар с севера силами восьми стрелковых дивизий, одного танкового и одного кавалерийского корпусов. Три стрелковые дивизии должны были переправиться через Днепр южнее Киева и нанести вспомогательный удар. Овладеть Киевом приказывалось 7 октября».

Но немцы сумели остановить это наступление. Новые попытки наступать с Букринского плацдарма также оказались неудачными и стоили советским тяжелых потерь.

Тогда Ставка ВГК приказала основной удар перенести на Лютежский плацдарм. Сюда с Букринского плацдарма были скрытно переброшены 3-я гвардейская танковая армия и другие части. Они выполнили сложнейшую задачу: дважды переправились через Днепр и в условиях осенней распутицы совершили сложный марш вблизи линии фронта.

Но, как говорится, игра стоила свеч – блестящая танковая рокировка удалась. На направлении предстоящего главного удара советские войска превосходили противника в пехоте в три, в артиллерии – в четыре с половиной и в танках – в девять раз. Гвардейская танковая армия была очень серьезным аргументом.

Освобождение

Утром 3 ноября после мощной артподготовки с Лютежского плацдарма нанесла удар главная группировка 1-го Украинского фронта (так был переименован Воронежский фронт в октябре 1943 года).

4–5 ноября в сражение была введена 3-я гвардейская танковая армия, которой удалось перерезать шоссе Киев–Житомир. Судьба Киева была предрешена, немцы начали отводить войска. 6 ноября в столицу Украины вступили части Красной армии.

Писатель Анатолий Кузнецов, переживший немецкую оккупацию в Киеве, автор известной книги «Бабий Яр», так описывал их долгожданное появление:

«С насыпи вопили на чистейшем московско-русском языке: – Товарищи! Выходите! Советская власть пришла!

А факельщики где? Боже, да неужто мы живы остались! Елки-палки, у меня все поплыло перед глазами… Какие-то живые существа, не то люди, не то звери, лезли на четвереньках на крутую насыпь. Я понял, что это такие же прятавшиеся, как мы, кинулся вверх, обгоняя их, но я уже не был первым. Там, наверху, на рельсах, обнимались, плакали, истерически визжали женщины, оборванные старухи кидались на шеи советским солдатам…

Пехота шла змейками прямо через завалы. Были они запачканные, закопченные, уставшие, измордованные, потрясающе те же самые, что уходили в 1941 году, только теперь с погонами. Шли не в ногу, мешковатые, желто-мышиные, с прозаически звякающими котелками. Некоторые шли босиком, тяжко ступая красными ногами по земле, уже застывшей от ноябрьских заморозков. О великие русские солдаты!»

Замысел немцев – «остановить натиск восточных масс» на Днепре – был сорван осенью 1943 года. До закрепления мифа о том, что, форсируя Днепр в сентябре, советские войска торопились непременно к 7 ноября успеть освободить Киев, отчего и понесли непомерные потери, оставалось еще несколько десятилетий.