Сергей Самарин
Выступления в Политехническом музее Евтушенко, Ахмадулиной, Вознесенского и других поэтов подарили людям надежду на второй Серебряный век.
Фото с сайта www.voznesenskycenter.ru
Судьба еще не созданного Советского государства, отвергнувшего тысячелетнюю российскую историю и экономико-социальные устои цивилизованного мира, была предрешена уже 25 октября 1917 года. Лживые лозунги реализовывать большевики не собирались, поэтому удержать власть могли только диктатурой и террором.
Слова и дела
Приведу основные лозунги.
«Земля крестьянам». Сбежав с фронта, солдаты землю разделили: трудись и обогащайся. Комбеды и продотряды все ими произведенное выгребали. При НЭПе кулаки накормили страну, но коллективизация вновь закрепостила крестьян, теперь в колхозах.
«Фабрики рабочим». Фабрики национализировали, как при Петре, прикрепив к ним рабочих, которых за опоздание судили.
«Хлеб голодным». В 1921 году голод в Поволжье, затем при проведении коллективизации, затем послевоенный. Нищета в деревне продолжалась до 1960-х годов.
«Мир народам». Воевать с ним большевики начали еще в теории, разделив общество на классы. Созданная уже в декабре 1917 года ВЧК без суда и следствия расправлялась с теми, кому места в новой России не было.
«Вся власть советам». В этом лозунге большевики видели наибольшую угрозу своей власти, поэтому не только восстания, но и инакомыслие безжалостно подавлялись. Именно народ через 73 года на демократических выборах лишил коммунистов власти. А в 1991 году после путча запретили КПСС, но не большевизм.
Большевики отвергли экономико-социальные критерии собственности, тысячелетние российские устои, но разруха, голод, восстания вынудили ЦК РКП(б) перейти от продразверстки к продовольственному налогу и договорным отношениям в промышленности.
Политику назвали новой, хотя просто произошел возврат к усеченному рынку, частной собственности, эксплуатации наемного труда: народ надо было накормить, крестьян успокоить, выиграть время для возврата к марксистским догмам. Большевики, усиливая монополию власти, вернули мелкотоварное предпринимательство. Уже в 1923 году кулаки накормили страну, и к началу коллективизации их было 6 млн человек.
Сталин, захватив власть в Политбюро, начал борьбу с предпринимательством. В 1928 году соцсектор составлял 79,5%, а в 1933-м – 94,5%. Производство частниками сельхозпродукции с 76,1% упало до 1,8. Торговля заменялась распределением, все стало дефицитом. Самые продвинутые, все бросив, бежали в нищету на стройки пятилетки, остальные отправились на «выселки» или в ГУЛАГ.
Все для фронта, все для победы
Катастрофа Красной армии на Висле в 1920 году убедила «кремлевских мечтателей», что для экспорта революции необходима мощная и современная армия. В Гражданскую воевали с саблями на тачанках, а в европейских армиях уже появились танковые и авиационные войска, радио, автотранспорт. Автоматическое оружие значение кавалерии уменьшило в два-три раза. Требовалось не просто развитие промышленности, а индустриализация, без нее была невозможна милитаризация страны.
Полуофициально СССР мог сотрудничать только с Германией, но этого было недостаточно. Крупнейшим западным партнером оказался американец Альберт Кан. При его содействии и по его проектам построили огромные тракторные, автомобильные и авиастроительные заводы, всего 521 объект на сумму 2 млрд долл. (220 млрд нынешних). Гражданские объекты возводились так, чтобы их легко можно было перепрофилировать на выпуск военной техники. За время десятилетнего сотрудничества с Германией опыт был накоплен.
На форсированную индустриализацию средства вынимали из народного кармана, не только делая его нищим, но и напрямую – с помощью займов, раскулачивания и экспроприации нэпманов, распродажи музейных и церковных ценностей, экспорту продовольствия на фоне голода в стране.
В 1930-м Сталин пишет Молотову: «Нужно бешено форсировать экспорт хлеба. Иначе рискуем остаться без новых металлургических и машиностроительных заводов». За пятилетку прирост промышленной продукции составил 170%. К началу войны в СССР «танков-самолетов» было больше, чем во всем остальном мире вместе взятом. Это были совсем не «пукалки», как о советских танках высказался нарком Ворошилов, а в большей степени современная техника. К лету 1941-го на западную границу направили 1864 единицы танков КВ и Т-34, а в целом у РККА бронетехники и самолетов было впятеро больше, чем у противника. Как их использовали главнокомандующий, его маршалы и генералы – вопрос другой.
Со сталинскими реформами все очевидно. Они были нацелены исключительно на милитаризацию экономики, упрочение диктатуры и личной власти вождя. Все большевистские лозунги, и так бывшие фикцией, Сталин превратил в официальную пропаганду. Сменивший его Хрущев хоть часть из них пытался наполнить реальностью и улучшить жизнь народа.
Хрущевская оттепель
На Новодевичьем кладбище под памятником из черного и белого мрамора покоится Никита Сергеевич. Столь контрастно его деятельность отобразил скульптор Эрнст Неизвестный. В сталинские времена лидер страны, не участвующий в репрессиях, становился их жертвой. Однако Хрущев не был адептом репрессий. Его доклад на ХХ съезде КПСС поразил делегатов – хотя большинство политзаключенных уже получили свободу, шел процесс реабилитации, чистка КГБ. Соперники-сталинисты лишь ушли на пенсию, хотя и сильно напуганные. Но копаться в грязном белье и для Хрущева было небезопасно.
Неэффективность сталинской принудительной экономики Хрущев прекрасно осознавал – но верил и в незыблемость марксизма-ленинизма, в котором мало смыслил. Его нововведения на реформы не тянули, о возврате к рыночным отношениям речи не было, а без них наполнить полки магазинов и кошельки трудящихся было невозможно. Хрущев же считал социализм самой эффективной экономической системой, которую он избавил от сталинских «перегибов». Он обещал советскому народу к 1980 году построение «коммунизьма». Особенности его южного говора раболепно повторяла многотысячная пропагандистская машина.
Некоторое время для быстрого развития экономики СССР хватало экстенсивных факторов – многих миллионов новых рабочих рук. Крестьяне, получив паспорта, стали трудиться на заводах и стройках, народ благодаря глотку свободы перестал бояться власти, трудовой энтузиазм зашкаливал. Массовое жилищное строительство демонстрировало народу заботу о нем, успехи в космосе убеждали в преимуществах социализма.
Однопартийность все успехи свела на нет – на смену абсолютной диктатуре пришел волюнтаризм, наступало преддверие застоя. Тем не менее правление Хрущева назвали оттепелью, подарившей нам второй Серебряный век, когда Евгений Евтушенко написал: «Поэт в России больше, чем поэт». Инакомыслящих уже не ставили к стенке, а лишь высылали, лишая советского гражданства. Самым же кровавым деянием Хрущева стало подавление в 1956 году революции в Венгрии.
Локальным нововведениям Хрущева сопутствовал успех, а что-то глобальное, за исключением жилищного строительства, он лучше бы и не начинал. В отдельные квартиры из бараков, подвалов, коммуналок переехало более 50 млн человек. По субботам с 1956 года работа сократилась на два часа, а с 1960 года стал короче на час и рабочий день в будни. Отменили плату за учение в старших классах школ и в институтах. Двадцатирублевая пенсия к 1964 году возросла вдвое, что-то стали платить старикам на селе. Наконец, колхозы признали государственными, а не добровольными коллективными хозяйствами.
Упомяну указ от 19 февраля 1954 года о передаче Крыма в состав Украины. Побывав в Крыму, Хрущев увидел разницу в темпах восстановлении Украины и Крыма. Местное руководство сетовало на удаленность от РСФСР, считало, что вхождение полуострова в состав УССР было бы целесообразным. О самостийности никто не задумывался, ведь Союз был нерушимым. В 1954 году серьезные решения принимались коллегиально. Более того, на документах о передаче Крыма подписи Хрущева нет, да и быть не могло. Так появилось будущее яблоко раздора между Россией и Украиной.
При Хрущеве серьезно сократились обычные войска, приоритет развития стратегических сил позволял это сделать. Для локальных войн огромной армии не требовалась. Но при этом многие демобилизованные, не имея гражданских специальностей, оказались без средств к существованию – тем более в изолированных военных городках. Доверие армии Хрущев потерял, не забыли ему и отставку маршала Жукова.
Колхозы и совхозы так и не смогли накормить страну. В 1889 году на Парижской выставке пласт воронежского чернозема демонстрировал надежность российского продовольственного благополучия. Убедил и получил золотую медаль. Но через 30 лет коллективизация поставила все с ног на голову. Хрущев вложил миллиарды в распахивание целинных земель и кукурузизацию всей страны. И поставил задачу: догнать США по производству мяса. Апофеозом стала авантюра рязанского секретаря обкома Ларионова. Сначала ради перевыполнения плана он перевел молочный скот на мясо, закупал его даже в Казахстане. Стал примером для остальных и Героем труда. На следующий год Ларионов застрелился, закрыв план на 15%.
Голод 1930-х вынудил Сталина вернуть колхозникам часть наделов. Хрущев их вновь отрезал – и обихоженная земля заросла сорняками. В 1962 году цены на продовольствие подняли на 20%. Митинг протеста в Новочеркасске с многочисленными жертвами подавили войска. Положение лишь ухудшалось, пришлось начать закупки зерна в США и Канаде. Авторитет Хрущева стремительно падал. В октябре 1964 года соратники лишили его всех занимаемых постов.
Косыгинские реформы
В 1962 году в газете «Правда» вышла статья Евсея Либермана «План. Прибыль. Премия». Автор ратовал за введение рыночных отношений. Председатель Госплана Алексей Косыгин статью раскритиковал. Но, став главой правительства в 1965 году, в тандеме с харьковским экономистом начал реформирование экономики.
Евсей Григорьевич родился в 1897 году, получил образование в Киеве, работал в Харьковском инженерно-экономическом институте. Стажировался в Германии, в 1937 году был репрессирован, но через пару лет по амнистии освобожден. Желание преобразовать экономику не утратил, опубликовал монографию «Хозрасчет машиностроительного завода».
Либерман видел в хозрасчете спасение предприятий от командно-бюрократической системы и безумных планов по валу выпускаемой продукции. Значительная часть ее оставалась невостребованной, оседая на складах, поэтому предприятия работали в убыток. Либерман же отстаивал приоритет стоимости реализованной продукции. Это было невозможно без предоставления самостоятельности директорам и установления неподконтрольных центру прямых связей. Распоряжение оборотными средствами позволяло стимулировать работников за качественный труд деньгами, а не вымпелами и знаменами. Неизбежная конкуренция становилась двигателем прогресса. Механизм, предложенный Либерманом, должен был вводиться постепенно и безболезненно для населения, не как при шоковой терапии 1990-х.
Реформы вводились одиннадцатью постановлениями ЦК КПСС и Совета министров СССР в течение четырех лет. В первую очередь ликвидировали остатки хрущевских совнархозов, вернувшись к министерствам и ведомствам. Директивные показатели сократились с 30 до 9, ключевое значение придавалось интегральным показателям прибыли и рентабельности. В сельском хозяйстве закупочные цены повышались в полтора-два раза, стимулировались закупки сверхплановой продукции, уменьшались налоги.
Действовала схема, проверенная временем: хочешь роста экономики, снижай налоги и необязательные бюджетные траты, включая расходы на оборону, силовиков, бюрократию. Это и сгубило реформы Косыгина – Либермана, хотя и сопротивление снизу было не меньшим. Заводские управленцы интегрированных показателей не понимали и пользоваться ими не могли, что убедительно показал герой Анатолия Папанова в фильме «Белорусский вокзал».
Несмотря на объективные и субъективные трудности, восьмую пятилетку назвали «золотой». В 1967 году на закупку зерна потратили 50 т золота, а в 1972-м – уже 482 т. Построили ВАЗ, КАМаз, Останкинскую телебашню. Получать квартиры начали при Хрущеве, обставлять их новой мебелью, телевизорами, холодильниками – при Косыгине.
Среднегодовые темпы роста национального дохода составили 6,1%. Объем промышленного производства вырос на 50%. Основным фактором роста экономики стало повышение производительности труда, а не увеличение численности трудящихся.
Закат
Консервативная часть Политбюро боролась с реформами, наиболее одиозной была тройка Подгорный – Тихонов – Устинов. И своего часа они дождались, когда в 1968 году рвануло в Праге. Пражскую «весну» давили танками, а реформы, ограничив действия Косыгина и сменив кадры реформаторов, постепенно свели на нет (хотя официально положения о реформе даже вошли в Конституцию 1977 года). Реформы свернули на взлете, план остался там же, где и был, нерентабельные предприятия не закрывались.
Консерватизм законсервировал советский строй еще на 20 лет, старцы из Политбюро выбрали орудийные лафеты для последней поездки на Красную площадь. Косыгин в 1971 году, беседуя с премьером Чехословакии Штроугалом, отметил: «Ничего не осталось, все рухнуло. Все работы остановлены. Людей уже отстранили, и я ничего не жду».
Поступления от экспорта нефти с огромного Самотлорского месторождения пошли на развитие ВПК, создание тысяч танков и ракет, ставших в 1990-х ненужным металлоломом. На оборонных предприятиях первым тостом был: «Кто нас балует, кретинов? Дмитрий Федорович Устинов». Напрасно: истраченные миллиарды не сохранили ни СССР, ни КПСС.
комментарии(0)