Борис Подопригора
Российские миротворцы в Боснии так и не нашли общего языка со своими западными коллегами. Фото Reuters
Об информационной стороне военной спецоперации (ВСО) сужу по себе. Во всяком случае, вопрос об эффективности пропаганды против России и ее Вооруженных сил заслуживает отдельного разговора. С опорой на недавнюю историю.
МИССИЯ В БОСНИИ
В 1996–1998 годах мне довелось служить офицером по общественным связям (Public Affairs Officer) в американской зоне проведения международной миротворческой операции в Боснии – она называлась СФОР. Российские миротворцы (бригада ВДВ) присоединились к СФОР после того, как Москва стала одним из гарантов выполнения Дейтонских мирных соглашений 1995 года. Отношение к нам было ближе к доверительному: нас видели как минимум временными союзниками.
Весной 1997-го моих коллег из 24 иностранных контингентов СФОР пригласили в главный штаб миротворцев в Сараево на инструктаж: что такое информационная работа. Спикерами выступили американские офицеры, не скрывавшие принадлежности к PsyOps – службе психологической борьбы. Обращусь к своему блокноту.
Общие формулы слишком умозрительны: РОРАТ (Planning, Ops, Public, Analysis, Tech. support), «Не встречно реагировать, а планировать» (Not re-reacting, but planning), «От лидерства к управлению» (From Lead to Direct).
Остановлюсь на слайде, подтвердившем специализацию спикеров: InfoOps = PsyOps (то есть «информационные операции тождественны психологическим»). Особенно запомнилось: «Разработка мероприятий психологической борьбы должна осуществляться на основе национальной задачи (national issue), то есть предшествовать боевому планированию, а не дополнять его».
Далее – в основном цитаты с комментариями.
ШПАРГАЛКА ВОЕННОГО ПРОПАГАНДИСТА
Главный тезис: «В политике нет места независимой журналистике, ибо интерпретация любого факта должна опираться на национальную задачу». Отсюда – четыре ключевых принципа, или big4 (созвучно с Бикфордом, изобретателем известного шнура).
Первый принцип: «Реальность не имеет отношения к «задаче»: сама ее постановка есть исправление не устраивающей действительности».
Необходимо убедить все стороны в том, что «обновляемая реальность выгодна всем». А кто с этим не согласен, тот «несет угрозу миру». Поэтому должен быть обезоружен. И, пожалуй, главное: «у противной стороны не может быть никаких успехов, может быть только отсроченное поражение».
Второй принцип: обращение к объекту влияния и расшифровка этого обращения должны быть одинаковыми для «своих» и «чужих».
Чужим «не положено» чувствовать себя «жертвами пропаганды». Проблема состоит в создании общей «ауры понимания» (cross-understanding). Запомним!
Третий принцип: исключение (total banning) альтернативных интерпретаций и контрпропаганды. «Их» источник подлежит заблаговременному «разоблачению и жесткому дезавуированию (дискредитации), невзирая на приводимые им «внешние соответствия» (external coherence). Иначе говоря, прав ты или не прав, а мы тебя забаним.
Четвертый принцип – многосоставной и с элементами повторения. Он охватывает «внешние правила» (technical essentials): о них речь шла больше часа. В частности, о том, что объекту влияния следует адресовать «побуждающий толчок, лучше в сенсационной подаче», а не просто информацию к размышлению.
Для этого «сначала придумывай поводы» (сreate events first). Отдельная задача – превзойти противника по числу ярких поводов. Ибо бесповодность, а тем более банальность «обессмысливает любые побуждения».
Основные требования (опять же конспективно) выглядят так.
Во-первых, необходимо вооружить объект влияния «активной мотивацией». Иными словами, этот объект следует обеспечить такой информацией, которая важна для него и его окружения. В том числе со скрытой подсказкой: «То, что ты узнал сегодня, другим давно известно».
Во-вторых, пропаганду следует базировать на «общих тревогах, верованиях и общецивилизационной морали». Объект влияния не должен чувствовать себя униженным. А стоящие за ним силы не должны быть преувеличены, потому что «с монстром трудно справиться».
В-третьих, каждое утверждение должно быть неоднократно дублировано: три новости по одному поводу лучше, чем одна. Но интереснее другое: требуется максимально разнообразить источники этих «утверждений». Это еще раз убедит объект влияния, что «так думают все». Фактически речь идет о привлечении, как бы мы сегодня сказали, «боевых ботов».
В-четвертых (производное от «в-третьих»): необходим баланс между сиюминутной убедительностью и перспективой наращивания усилий «от всех заинтересованных сторон». Органичным должен быть переход от «говорят не начальники, а такие же люди, как вы» до «завтра мы убедим вас больше, чем сегодня».
Таков методологический каркас. Со многим из услышанного мы столкнулись сегодня. Ибо значение американской школы подтверждают и в Киеве.
НЕ ДАЛИ ДОСЛУШАТЬ
…Послеобеденная часть инструктажа прошла без меня. Она была посвящена конкретному содержанию психологических акций и заготовкам к ним. Эти заготовки (листовки и звукопрограммы), как я понимаю, изначально готовились против советских войск в Европе в 1970–1980-е годы.
В качестве иллюстраций американский офицер (кстати, украинского происхождения) выложил на стол несколько скрепленных листков. Верхний я успел сфотографировать. Если пометки на верхнем листке составляли основу последующего инструктажа, то скорее на контрасте с «дообеденной» теорией: «Подавляющее танками большинство», «Родина-мачеха зовет!», «Футбол СССР – Франция: счет 3:1 в пользу бедных».
Доснять продолжение я не успел. Подполковник из пресс-службы СФОР вежливо пригласил меня к командующему миротворческими силами. Сорокаминутное ожидание в приемной завершилось тем, что меня принял его заместитель – британский генерал с польской фамилией.
Британец столь же вежливо осведомился, успел ли российский представитель получить приглашение на недавнюю встречу с Папой Римским. Подарил газету с лестным отзывом о российских миротворцах. Учтиво спросил, обеспечен ли наш кабинет в Тузле кофемашиной. И вызвал все того же офицера. Тот деловито проводил меня к колонне «хаммеров», отправляющихся из Сараево в Тузлу – к месту моего тогдашнего базирования. Проще говоря, меня отправили домой от греха подальше.
Буквально на следующий день начальник пресс-центра американского контингента полковник Айснокл со значением произнес: «Миротворческие задачи – не боевые».
Еще яснее высказался мой турецкий коллега, расположенный к русским: «Для демонстрации возможностей PsyOps не обязательно разобщать сегодняшних миротворцев».
СВОИ И ЧУЖИЕ
Почему могут быть интересны ветеранские воспоминания?
С «национальной задачей», с «исправлением реальности» и с «тотальным баннингом» у Запада и сегодня все в порядке. «Противная сторона», то есть мы, по-прежнему день ото дня «терпит поражение за поражением», и реальное положение вещей тут ни при чем.
Сложнее обстоит со «своими» и «чужими». Скорее всего именно над этим идет повседневная кропотливая работа. Но пока то, что предназначено «им» – Западу и «единоверной» ему Украине, подводит нас к выбору: сдаться или дать сдачи?
Например, из-за безоглядного превращения Незалежной в Антироссию. Или разделения бывших граждан Украины на «евроукраинцев» и «вату».
Наша неисправимость при этом в расчет не берется. А донецкая «аллея ангелов» с именами погибших детей ни в глаза, ни в голову никому на Западе не бросается.
Украинский подход напоминает смачную хохму: «Пидэмо, Мыкола, москалям морду набьем». – «А як воны нам?» – «Та мы ж нэ москали!»
Близок к этому еще один боснийский эпизод. Мой американский сосед по кабинету в Тузле однажды задумчиво произнес: «Полковник, вы же не похожи на преступника». И продолжил: «Но если бы между нами началась война, какое право вы имели бы в нас стрелять? Мы-то всегда действуем по закону!»
Жаль, что реакцию многих украинцев мы, возможно, не просчитали. Поэтому безмятежное будущее нас не ждет.
РЕЦЕПТЫ ДОКТОРА ГЕББЕЛЬСА
На нас сегодня «действуют» главным образом через оскорбления и угрозы. В ответ мы, и без того «насупленные», сильнее мобилизуемся. Тем более что источником обращенной к нам пропаганды нередко выступают по-русски матерящиеся русофобы. Горячо убеждающие в вороватости отечественных чиновников и тупости военных... Какая уж тут «сиюминутная убедительность и перспектива наращивания усилий»!
Другое дело – где же наша информационная гигиена? Особенно когда в «их» эфире слышишь очередного отечественного «гоп-аналитика». Который в лучшем случае стремится «поймать» страну на неудачном для нее стоп-кадре. Или съязвить по поводу «заката империи» и «нелегитимности российской власти, начиная с 1613 года».
Но и наша контрпропаганда выглядит однообразно вчерашней. А борьба с «боевыми ботами» тем временем приобретает неотложный характер. Но это тема для узких специалистов.
Оригинального обновления методологически обоснованных поводов я пока не заметил: «Буча – потому что вы орки». Или: «Буряты тащат даже унитазы, ибо у них таких нет». – Почему буряты? – «Потому что русские уже спились».
Это уже не трехкратный, а тридцатикратный штамп – происхождением из позднего Геббельса. Тот, правда, говорил о монголах, нанятых англичанами. Старо. И к тому же «делает нас коллективными монстрами».
Такая пропаганда если и действует, то только на тех, кто изначально не хочет верить в другое. Посчитайте, сколько не верит, если не менее 70% думает иначе? Или у нас под 100 миллионов «безмозглых орков»? Откуда же тогда взялась «обреченная империя»?
ПРАВДА БЕЗ ЛИШНЕГО ПАФОСА
Резюмируем: если говорить о нас, то «побуждающий толчок» пока в целом в нашу пользу – от обратного. Но западная пропаганда, обращенная на население Украины, по-видимому, воздействует на значительную его часть. Ту, что сегодня испытывает в лучшем для нас случае опаску. Другое дело, что селянские привычки («живи сегодняшним днем»), а также никуда не пропавшие родственные с нами связи рано или поздно проявятся.
Но пока насаждение ненависти к русским становится едва ли не застольным кличем. Часто с предисловием: «Пидэмо, Мыкола...»
Поэтому с нашей стороны требует конкретизации само понятие «оружие правды». Ныне оно чрезмерно исторично и пафосно. А требуется жесткая инструментальность.
В сиюминутном плане первостепенного внимания заслуживает работа с населением на контролируемых нами территориях. Административные органы на этих территориях должны учитывать информационно-психологическую сторону дела – даже занимаясь насущной социальной текучкой. Во всяком случае, голос лояльных нам украинцев должен звучать отчетливей.
Но не только ради этого актуальна работа с украинскими беженцами. Их в России уже за миллион. Большинство находится в непрерывном контакте с родственниками – часто через «посредников», оказавшихся в Европе (там теперь более 5 миллионов граждан Украины). Может, и вправду методика PsyOps может быть полезна и нам? По крайней мере, в части создания «общей ауры понимания».
Впрочем, сама спецоперация, разумеется, не исчерпывается информационной стороной дела.
