Странное продолжение Зимней войны

Фельдмаршал Маннергейм принимает парад финских военных велосипедистов. Выборг, 1939 год. Фото из архива финской телерадиовещательной компании Yle

Зимняя война 1939–1940 годов («Невыученные уроки финской кампании», «НВО» от 29.04.22) возобновилась всего через 15 месяцев после своего завершения, только в гораздо более широком контексте Второй мировой. В июне 1941 года Финляндия и СССР вновь оказались в состоянии войны, которая в Финляндии получила название «война-продолжение».

Маннергейм хотел вернуть потерянное. Германия очень активно добивалась союза с Финляндией для войны против СССР. В итоге Маннергейм стал союзником той страны, которая в 1939 году сознательно отдала его «на съедение» Сталину, о чем финский лидер прекрасно помнил. Кроме того, Маннергейм когда-то был русским офицером. Финны ведь крайне неохотно шли служить Российской империи, а Маннергейм служил ей сознательно и до конца. В итоге союз Германии и Финляндии оказался очень своеобразным.

Почти все прочие союзники Германии (итальянцы, румыны, венгры, словаки) воевали настолько плохо, что создавали больше проблем самим немцам, чем их противникам. Финны были исключением: по боевым качествам они ничем не уступали военнослужащим вермахта.

Но специфика политического позиционирования оказала сильное сдерживающее влияние на действия Финляндии. Она так и не подписала с Германией никакого соглашения о совместных действиях, никакого союзного договора. Финские официальные лица на протяжении всей войны старались не употреблять выражений «союз», «союзники» по отношению к немцам. Взаимодействие между финнами и немцами шло только на военном, но не на политическом уровне.

В Финляндии категорически отказались принимать расовые законы, подобные немецким. В стране продолжала функционировать парламентская демократия, что было немыслимо в самой Германии и союзных ей странах.

В самом начале войны финны (на южном участке фронта они воевали самостоятельно, на северном – совместно с немцами) достаточно быстро вернули все, что потеряли годом ранее. После чего перед ними открылись отличные перспективы.

Во-первых, финны могли прямым наступлением с севера взять Ленинград, тем более что с юга к нему подходили немцы.

Во-вторых, наступая между Ладожским и Онежским озерами, финны могли встретиться с немцами юго-восточнее Ленинграда. После чего город не надо было даже брать, он бы неизбежно пал сам, поскольку тогда не было бы никакой «Дороги жизни» и вообще никаких возможностей его снабжения. В любом случае был обречен на полное уничтожение Балтийский флот. Открывалась возможность наступления с севера на Москву, а также на Ярославль, Вологду, Архангельск.

В-третьих, финны могли полностью захватить «свою» Карелию (к чему якобы они так сильно стремились) и тем самым перерезать Мурманскую железную дорогу (МЖД), по которой шли в СССР ленд-лизовские грузы. Более того, они могли выйти к Мурманску с юга и уже в 1941 году сделать то, чего немцы не осилили за всю войну, безнадежно увязнув в «Долине смерти».

Но Маннергейм начал саботировать решение всех указанных задач. Он ссылался на высокие потери, сильное сопротивление советских войск и недостаточную помощь немцев. Все это до определенной степени было правдой. Однако и в первые месяцы войны все эти факторы имели место (немцы уделяли недостаточно внимания северному участку Восточного фронта по сравнению с остальными его участками), что не мешало финнам воевать весьма активно и успешно.

Осенью 1941 года финны философски наблюдали за тем, как немцы бились о южные рубежи обороны Ленинграда, но так и не прорвали их. Столь же бесстрастно они смотрели на форсирование немцами Волхова и на их наступление на Тихвин. Форсировать Свирь навстречу немцам финны не стали. В результате советские войска отбросили немцев обратно за Волхов (это стало одной из первых побед РККА с начала войны). Более того, именно после поражения немцев под Тихвином Маннергейм заявил, что наступление в направлении Мурманской железной дороги он начнет только после того, как немцы выйдут к Свири, что позволит финнам освободить свой южный фронт. Это было уже прямым и открытым саботажем.

Сейчас высказываются предположения, что финское командование боялось орудий кораблей Балтфлота и Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона (НИМАП), которые очень славно «оторвались» на немецких войсках осенью 1941 года. Советский ВМФ в ходе Великой Отечественной в целом не продемонстрировал способностей к ведению морской войны. Но когда немцы подошли к Питеру по суше, флот получил возможность работать по ним своей артиллерией прямо из Кронштадта и с Невы. 305-мм орудия линкоров, 180-мм пушки крейсеров и 130-миллиметровки эсминцев, а также находившиеся на суше орудия НИМАП (среди них были даже монстры калибром 406 мм) имели замечательный успех против танковых и механизированных колонн вермахта, которые не могли хоть как-то им ответить.

Возможно, Маннергейм действительно не хотел подставлять свои войска под огонь этих орудий. Но данный аргумент применим только к наступлению на сам Ленинград, но не между озерами или на МЖД. Гораздо вероятнее, что финский лидер просто не верил в победу Гитлера. И помнил свою службу в Русской императорской армии.

Интересно, что в начале января 1942 года всего одна финская диверсионная группа разгромила советскую базу снабжения в районе Сегежи, на несколько дней прервав сообщение по МЖД. Но ничего большего – кроме отражения регулярных советских наступлений – предпринимать Маннергейм не хотел, несмотря на очень активное «уламывание» из Берлина. Он постоянно находил предлоги, почему финны наступать не будут, а от немцев требовал, во-первых, значительных подкреплений, во-вторых, еще более значительных успехов на других участках фронта.

Впрочем, когда летом 1942 года немцы этих успехов добились, в поведении финского вождя ничего не изменилось. Немцы весь год пытались вести локальные атаки на МЖД, но их сил не хватало, а финны помощи не оказывали. Планировавшееся немцами генеральное наступление на МЖД в августе-сентябре Маннергейм успешно «замотал».

В октябре немецкий флот провел на Ладожском озере операцию по захвату острова Сухо, что позволило бы прервать снабжение по «Дороге жизни». В этой операции приняли участие даже итальянцы, но не финны. Операция закончилась провалом, после чего Маннергейм потребовал от немцев убрать свои корабли и катера с Ладоги. И ведь убрали.

В январе 1943 года советские войска прорвали блокаду Ленинграда (финны при этом, разумеется, ничем немцам не помогли). Через две недели под Сталинградом капитулировала армия Паулюса. После этого Маннергейма занимала одна мысль: как выйти из войны, сохранив независимость своей страны. По поводу победы Германии у него не осталось и тени иллюзий. Слишком хорошо он знал Россию.

При этом в 1943 году на финском участке Восточного фронта сложилась уникальная ситуация. Если на всех остальных участках РККА имела значительное численное превосходство над вермахтом, то здесь 350 тыс. финнов и 200 тыс. немцев противостояло всего 270 тыс. советских солдат и офицеров!

Это позволяло немецко-финской коалиции быстро занять всю Карелию, а затем и Кольский полуостров. Но весь год на этом участке фронта не велось вообще никаких боевых действий, поскольку Маннергейм воевать не собирался, а советское командование также не видело в этом смысла.

В январе 1944 года Советская армия разгромила немецкие войска под Ленинградом и отбросила их в Прибалтику. Теперь исчезла даже теоретическая возможность совместных действий немцев и финнов к югу от Ладоги. Маннергейм яростно требовал от немцев как можно больше современного вооружения, уже допуская в душе возможность, что против них же это вооружение и использует.

В феврале финны через Швецию начали зондировать почву, на каких условиях можно заключить соглашение с СССР. Узнав об этом, немцы в апреле прекратили поставки оружия в Финляндию. Между тем Москва официально потребовала в качестве условий возврат к границам 1940 года, да еще и Петсамо (Печенгский край) в придачу. А также изгнание всех немецких войск из Финляндии либо их интернирование. Плюс выплату значительных репараций. Финны посчитали эти условия неприемлемыми. Но ненадолго.

9 июня началось наступление советских войск на Карельском перешейке. Финны яростно сопротивлялись, но постепенно отступали от одного рубежа к другому. 20 июня началось советское наступление и на Свири. На следующий день советские войска ворвались в Выборг, который финны собирались удерживать любой ценой, 28 июня был освобожден Петрозаводск.

Немцы возобновили поставки финнам оружия, но это было уже слабым утешением. Тем более что 23 июня началось грандиозное советское наступление в Белоруссии, после чего немцам стало совсем не до Финляндии. Более того, немцы стали отзывать из этой страны находившиеся там части вермахта и люфтваффе.

К концу июля советские войска практически везде вышли на линию границы 1940 года. При этом стало абсолютно очевидно, что вернуть потерянное финны не смогут никакими силами. Наоборот, возникла угроза, что со второго раза русские захватят всю Финляндию. Ибо Советская армия в 1944 году по всем параметрам была на три головы выше РККА 1939–1940 годов. К тому же теперь и Запад защищать финнов не собирался.

2 сентября 1944 года Финляндия приняла советские условия мира. Москва потребовала, чтобы до 15 сентября все немецкие войска покинули страну. При этом на севере оставалась крупная группировка вермахта (20-я горнострелковая армия).

Финны оказались между двух огней: они боялись нарушить условия капитуляции перед СССР, но и не хотели воевать против немцев. Немцы же уходить в Норвегию не торопились, тем более что это было сложно сделать за две недели. Более того, немцы надеялись удержать некоторые территории на севере страны. Еще более того, они решили захватить некоторые ключевые острова в Финском заливе.

Поэтому боевые действия между бывшими «братьями по оружию» развернулись уже в ночь с 14 на 15 сентября. Финны, которых теперь поддерживала советская авиация, разгромили немецкие десанты. Вскоре на финские военно-морские базы начали базироваться советские подлодки, которые благодаря этому получили возможность выйти в Балтийское море в обход немецких минных заграждений. В частности, в январе 1945-го из Ханко ушла в свой знаменитый поход С-13 под командованием Александра Маринеско.

Во второй половине сентября 1944 года начались пока еще эпизодические бои на севере Финляндии. Немцы, отступая, взрывали за собой мосты и разрушали дороги, чего финны, естественно, допускать не хотели. Немцы разрушали коммуникации, чтобы не допустить советского наступления, но Москва строго соблюдала условия мира с Финляндией и вводить войска на ее территорию не собиралась.

Так для финнов вермахт стал вражеской армией. Особенно ожесточенные бои развернулись в начале октября на западе Финляндии у городов Торнео и Кеми. Одновременно советские войска начали наступление на Кольском полуострове. При этом советская авиация наносила удары по немецким войскам не только в Норвегии, но и на севере Финляндии.

Финны воевали уже без всяких ограничений, Маннергейм отдал приказ как можно скорее очистить страну от немцев. К концу октября советские войска освободили север Норвегии. К этому времени и финны освободили почти всю страну, хотя на отдельных участках немцы продержались аж до апреля 1945 года. В ходе отступления вермахт превратил Лапландию в выжженную землю, как делал это во всех оккупированных странах. В марте 1945 года Финляндия задним числом объявила Германии войну с 15 сентября 1944-го, хотя теперь это не имело значения.

В течение всей войны Маннергейм отстаивал интересы своей страны, надеясь восстановить ее в прежних границах. К тому же он был жестким антикоммунистом. Однако нет сомнений в том, что он не считал Германию другом. И его саботаж немецких действий осенью 1941 года имел очень большое влияние на весь ход войны.

Дело в том, что заняв Ленинград, немцы получили бы порт на Балтике и высвободили значительную группировку для удара по Москве с севера. В случае перерезания МЖД и потери Мурманска (а затем, не исключено, Архангельска) значение союзнической помощи стало бы для нас гораздо яснее (по принципу «потерявши плачем»). Вообще в 1941 году ситуация для нас была настолько критической, что любая катастрофа могла стать решающей. Вполне вероятно, что падение Ленинграда такой катастрофой и стало бы.

Чрезвычайно показательно, что Сталин, никому ничего никогда не забывавший, оценил поведение Маннергейма. Это выразилось в том, что строить социализм Финляндии не пришлось, и оккупирована она не была. Хотя всего пятью годами раньше советский вождь имел именно такие намерения. Но изменил их тогда, когда были устранены все препятствия к их реализации.

В 1941 году Маннергейм, возможно, спас СССР от краха. Поэтому в 1944–1945-м его стране было позволено выжить. А потом Маннергейм заложил основы финского нейтралитета в годы холодной войны.

Делать из Маннергейма «героя России», конечно, странно. Но еще более странно считать его таким же врагом, как Гитлер, Муссолини и различные антонеску. А вот нынешним лидерам Финляндии до Маннергейма – как до Луны.