Зоя Крахмальникова МИР ВСТРЕТИЛ ХХI век торжественно. Человечество устало от ХХ века и, казалось, что именно он был слишком долог и суров: он принес не просто скорби, неизбежные в жизни человека, он принес революции и войны, которые не бывают без пролития крови.
"Я устал от двадцатого века / От его окровавленных рек. / И не надо мне прав человека, / Я давно уже не человек". Так писал поэт Владимир Соколов.
До него сущность уже ушедшего века предсказал Александр Блок: "Двадцатый век... Еще бездомней, / Еще страшнее жизни мгла / (Еще чернее и огромней / Тень Люциферова крыла)".
Пророческие строки о бездомности России, растерявшей те ценности, которые описал Достоевский в Пушкинской речи, определили суть трагедии, пережитой, и, естественно, отнюдь не до конца нашим отечеством.
Бездомность, принесенная октябрьским переворотом, окровавленные реки, напитавшие нашу землю, миллионы смертей, "ленинские акции": изгнание за пределы России творческой интеллигенции, разгром Православия и ГУЛАГ - что может быть "бездомней" этих трагедий? Думается, что Ленин, решившийся на кардинальную перестройку России, был одержим безумием. Это читается в его приказах, письмах, указаниях, бессмысленных и беспощадных.
Россия перестала быть домом для своих детей, когда падший ангел Люцифер накрыл ее своим крылом.
Впрочем, Достоевский пророчил это в романе "Бесы". В ХIХ веке, веке царей и кавалерственных дам, забитого крестьянства, слабеющей монархии уже созревали люциферические энергии.
Конечно, великая страна, великая своей любовью и верностью Христу, надеждой на Него, великая своей культурой, щедростью и состраданием сердец, не могла сама собой, без участия сил, осуществляющих свою программу (о чем и повествует писатель в "Бесах"), растратить духовные и культурные сокровища, дарованные ей.
Схватка между Лениным, а затем Сталиным с Россией была смертельной. Земля была умыта кровью.
Почти весь ХХ век большевики уничтожали все самое драгоценное в российском бытии, историческом и сиюминутном. И когда окровавленные реки переполнились, наступила передышка. Ее назвали "перестройкой". Но и это время было "бездомным". У ворот российского дома постоянно дежурят большевики. Они ждут своего часа, когда наконец смогут ворваться в российский дом и обрести над ним власть.
Первый президент России позволил им окопаться у ворот нашего дома, и, когда, обессилев от неудач, он сказал: "Я ухожу", кое-кто прослезился. Сентиментальный сценарий был разыгран с успехом: Ельцин приготовил себе преемника, а тот издал указ об охране Ельцина, его семьи и прочих благах.
Ельцин ушел вместе с ХХ веком. В свое время он тоже позаботился о бездомности России, приказав взорвать Ипатьевский дом, где свершилось одно из страшных злодеяний ХХ века: там, в подвале, были расстреляны последний русский император Николай Второй, императрица, дочери, царевич Алексей, больной мальчик. Их судьбу разделили и верные слуги.
Первый президент России приехал в Петербург, чтобы присутствовать на панихиде в Петропавловском соборе, где лежали останки убиенных. Принес ли он покаяние? Не знаю, было ли сказанное им тогда в соборе покаянием. Он выразил скорбь о случившемся в Ипатьевском доме, который, пока его не взорвали, был местом паломничества.
Я не смею судить бывшего президента России. "Суд состоит в том, - говорит Христос, - что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет; потому что дела их были злы" (Иоан. 3, 19).
Ельцина подчас называли с иронией "царем Борисом". Возможно, это льстило ему, а как же иначе? Власть опьяняет. Но он не знал, что такое царское служение, он не был помазан "в царя". Патриарх Алексий Второй на инаугурации перекрестил его, но крестное знамение Алексия было всего лишь жестом. Слишком превратной была судьба в советское время нынешнего главы Православной Церкви.
Да, не было царского служения у "царя Бориса" и не было царственной ответственности за содеянное. Российские государи не очень пеклись об ответственности перед народом, об этом свидетельствуют выход на Сенатскую площадь декабристов и расправа над ними. Россия не простила эту расправу. Наступит время, и на казнь будут выведены петрашевцы. Среди них окажется Достоевский, писатель, принесший России мировую славу и повлиявший на нашу культуру не менее, чем Пушкин. Не случайно в Пушкинской речи Достоевского дан выдающийся анализ российского интеллекта и души...
Утраченными ли оказались эти ценности в огне, разгоревшемся в начале прошедшего века? На этот вопрос отвечает история российской философии и словесности. Однако в мой замысел не входит анализ этих явлений, я намерена продолжить речь о царской ответственности.
История российской государственности чаще всего обнажает ущербность личностей, взявших на себя бремя власти над народом. Об этом написана книга историка и поэта Игоря Волгина "Колеблясь над бездной. Достоевский и императорский дом". Она содержит 600 с лишним страниц, текст "сопровождают" библиография, обширный указатель имен. Словом, перед нами не просто историческое исследование, но сочетание свободного рассказа о "временах и нравах" с научным аппаратом. Да не подумает между тем читатель, открывая книгу, что перед ним банальная историческая беллетристика. Отнюдь. Это хроника цареубийств и повествование о связях Достоевского с персонажами императорского дома.
Автор вскрывает бессилие российских государей перед нигилистами. Виселицы петрашевцев только разжигают желание нигилистов отомстить царствующему дому. Достоевский, переживший каторгу за участие в деле петрашевцев, осознал всю опасность нигилизма. Однако он далек от желания сражаться с ним. Он избирает иную деятельность, являясь в гостиные царствующих особ в роли своеобразного миссионера. Он прежде всего просветитель и занят тем, чтобы знакомить обитателей императорского дома со своим творчеством. Дело идет успешно: Достоевского принимают охотно и охотно читают его сочинения.
Однако писатель понимает, что он и читатели его сочинений принуждены жить, "колеблясь над бездной". Бездна. Что это такое? Россия?
Да, Россия нигилистов, вызывающих страх и отвращение к ним. Достоевский с особой неприязнью относится к нигилизму, он получил урок на каторге. Наука, воспринятая среди каторжан, оказывается Божией милостью. Человек, сошедшийся не по своей воле с тюремной тьмой, особенно чутко слышит Бога. Отныне Достоевский принимает на себя миссию: он должен противопоставить нигилизму как отрицанию нравственных и духовных ценностей свою веру в предназначение человека служить добру и милосердию.
Принимая на себя это служение, Достоевский с крайней нервозностью относится к нигилизму. Что такое нигилизм - понятно, русская литература в XIX веке отдала дань этому явлению. Мать Мария Скобцева назвала это явление "обмороком России". Остается однако и поныне неразрешимой природа нигилизма. Откуда он, почему возник в среде богобоязненного народа, кто повинен в жажде убийства и расправы? К сожалению, Игорь Волгин упускает возможность анализа этого явления, трансформирующегося в разные формы и поныне. И это наносит урон его книге. Словно рвется историческая и духовная "нить" российской истории. А между тем именно сегодня, когда прямой наследник нигилизма - большевизм - вновь рвется к власти над Россией, анализ истоков нигилизма очень важен. Это следствие "российской инквизиции", случившейся в России ХVII века. Раскол - имя этой "инквизиции", братоубийственная война между православными, война "за букву", не за дух. Горят скиты со староверами, замучены голодом и холодом в земляной тюрьме праведницы боярыня Морозова и ее сестра. И тысячи, тысячи сожженных, замученных или бежавших за Урал православных, спасающихся от казни за то, что остались преданными вере и уставу, не захотели креститься тремя перстами вместо двух...
"Книжной справой" (исправлением богослужебных книг) объясняется эта чудовищная братоубийственная война. Смута - русское слово, им и обозначено братоубийство, принявшее грандиозные размеры. Я встречала в алтайской ссылке потомков тех, кто бежал от казни. Их называли "кержакамии". Там, в поселках Усть-Кан и Усть-Кокса, где я отбывала ссылку, староверки исполняли священническое служение, принимали исповедь, отпевали, крестили. Там не было священников. Истребили.
Тема разрушителей духовных основ жизни - одна из главных тем творчества Достоевского. И если Раскольникову в тяжкой горячке видится заражение человечества некими "трихинами", от которых нет спасения, то в "Бесах" мы знакомимся с идеологией этих "зараженных" микробами нигилизма.
Большевизм возник не в одночасье, он созревал десятилетиями: сначала нигилисты провозглашали дозволенность убийства ненавистной власти, затем возникла жажда получить власть...
Пророки, будь они поэтами или сочинителями романов, так же, как святые, особенно остро чувствуют приближение власти бесов.
И сегодня, проводив ХХ век, век российского ГУЛАГа, то поколение людей, что постигло суть большевизма, непременно услышит смысл мандельштамовских строк: "Мне на шею бросается век-волкодав, / Но не волк я по крови своей..."
* * *
Так неужели он кончился, тихо ушел восвояси, не оставив после себя даже перьев от люциферова крыла? Нет. Век ушедший по-хозяйски открыл дверь настежь грядущему веку, считая его своим наследником. Война продолжается в Чечне. Большевики, называющие себя коммунистами, но не имеющие никакого отношения к коммунизму, прежде всех успели предложить России в президенты своего лидера. Еще раньше они хотели "согнать со двора" Ельцина, устроив спектакль с импичментом. Не удалось. Однако вряд ли это побудило Бориса Николаевича все же уйти с Олимпа.
Вероятно, он наконец понял, что ему демократия не под силу.
Будет ли она под силу его преемнику?
