Збигнев Карпус ЛЮБАЯ война помимо жертв и разрушений приносит с собой проблему военнопленных. Не составляет исключения и польско-большевистская война 1919-1920 гг. Многие десятилетия судьба пленных этой войны никого не интересовала. Только в последние годы, после того как Михаил Горбачев в ноябре 1990 г. был вынужден назвать настоящих виновников катынского преступления, история пленных Красной Армии в Польше стала предметом повышенного интереса российских журналистов и историков.
Крупнейшие российские газеты и журналы, в том числе научные, стали печатать статьи под многозначительными заголовками: "Стшалково - польская Катынь", "Тухоля - лагерь смерти", "Трагедия польского плена" и т.д. Авторы этих статей обвиняют польскую сторону в уничтожении от 40 до 80 тыс. красноармейцев, которые в 1919-1921 гг. попали в лагеря для военнопленных. Причем складывается впечатление, что российская сторона пытается таким образом оправдать убийство польских офицеров и полицейских в Катыни, Харькове и Твери в 1940 г. Между тем сохранившиеся в польских архивах материалы позволяют детально и убедительно обрисовать условия жизни российских военнопленных, действительно довольно трудные, но коренным образом отличавшиеся от картины лагерей смерти, которую описывают ныне российские авторы.
В первый период польско-большевистской войны, в 1919 г., сражения на фронтах шли не очень интенсивно, и поэтому российских солдат, взятых в плен поляками, было сравнительно немного. В ноябре 1919 г. в Польше находилось только 7096 пленных Красной Армии. Содержались они (так же, как и украинские военнопленные, попавшие в польский плен во время сражений за Восточную Галицию) в лагерях, расположенных в Стшалкове (на западе Польши), Домбю (под Краковом), Пикулицах (недалеко от Пшемысля, на юге страны) и Вадовицах (также на юге Польши). Лагеря эти не были специально построены поляками с расчетом на восточный фронт - Польша получила их в наследство от оккупировавших ее территорию России, Германии и Австрии. Кроме военнопленных в лагерях находились беженцы с востока (по крайней мере на время санитарного карантина), а также лица, интернированные решением административных и военных властей.
После того как в польских лагерях появились первые группы пленных с Восточного фронта, там вспыхнули эпидемии заразных болезней - тифа, холеры, краснухи, гриппа. Особенно сложная ситуация возникла в 1919 г. в лагере, расположенном в крепости Брест-Литовск. Несколько месяцев спустя этот лагерь был закрыт, а находившихся в нем пленных красноармейцев перевели в другие лагеря. Из сохранившихся архивных материалов следует, что в брестском лагере из-за трудных санитарных условий и вследствие эпидемии умерло около тысячи человек. Положение в лагерях для военнопленных было предметом депутатских запросов в первом парламенте Польши; вследствие этой критики правительство и военные власти предприняли соответствующие действия, и в начале 1920 г. обстановка там значительно улучшилась.
Активизация военных действий на польско-советском фронте в апреле 1920 г. в рамках так называемой киевской операции не повлияла на количество военнопленных в польских лагерях. Около 18 тыс. находившихся там российских солдат вскоре освободила 1-я Конная армия под командованием Буденного, и лишь немногие из них были этапированы в тыл фронта, на запад.
И только варшавская битва, когда в польский плен попало около 50 тыс. солдат армии большевиков (до 10 сентября 1920 г.), радикально обострила проблему военнопленных в Польше. Последующие сражения на Восточном фронте еще более увеличили число пленных. Можно допустить, что, после того как бои на востоке были прекращены (что произошло 18 октября 1920 г.), на территории Польши оставалось около 110 тыс. красноармейцев. Однако величина эта чисто теоретическая, так как примерно четверть попавших в плен (около 25 тыс.) сразу или после короткого пребывания в лагере поддались агитации и вступили в российские, казачьи и украинские отряды, которые воевали совместно с поляками против большевиков. На польской стороне сражались армия генерала Станислава Булак-Балаховича, 3-я российская армия генерала Бориса Перемыкина, казацкие бригады есаулов Вадима Яковлева и Александра Сальникова, армия Украинской Народной Республики. Таким образом, осенью 1920 г. в Польше было не более чем 80-85 тыс. российских военнопленных. Однако и такого роста числа пленных польская сторона не ожидала и просто не была готова к тому, чтобы в короткие сроки обеспечить им необходимые помещения и санитарные условия. К тому же страна только что добилась независимости и была разрушена продолжавшейся шесть лет войной, которая несколько раз огненным валом прокатывалась через польские земли. Помощь же от других стран, несмотря на все просьбы, так и не была оказана. На рубеже 1920-1921 гг. в лагерях российских военнопленных снова резко ухудшились снабжение и санитарные условия, вспыхнули эпидемии, которые унесли жизни многих пленных. Однако нет никаких оснований обвинять польскую сторону в умышленной и планомерной политике умерщвления пленных голодом или их истребления. Начиная с февраля 1921 г. в результате больших усилий военных властей Польши положение в лагерях стало заметно улучшаться.
В середине марта 1921 г. начался - и продолжался до середины октября 1921 г. - долгожданный, откладывавшийся отнюдь не польской стороной обмен военнопленными между Польшей и советской Россией. В итоге из Польши в Россию уехало 65 797 пленных, а из России в Польшу - 26 440. Кроме того, в плену оставалось еще 965 военнослужащих Красной Армии, которых польские власти задерживали, чтобы добиться от советской стороны освобождения всех захваченных ею польских офицеров. В начале 1922 г. эта группа была отправлена в Россию.
Согласно решению сторон, обмен был добровольным, т.е. пленные имели право сами решать, возвращаться ли им на родину или нет. Возможностью остаться в Польше воспользовалось около тысячи российских военнопленных, которые заявили о своей воле в письменном виде. Еще около тысячи военнопленных других национальностей - латышей, венгров, немцев, австрийцев - выразили желание вернуться на свою этническую родину. Они были отправлены туда в соответствии с договоренностями между польскими властями и дипломатическими представительствами этих государств.
Принимая во внимание приведенные выше факты, можно констатировать, что в польском плену за весь рассматриваемый трехлетний срок умерло 16-18 тыс. российских военнопленных: около 8 тыс. в лагере в Стшалкове, около 2 тыс. в Тухоли и 6-8 тыс. во всех других лагерях вместе взятых. Утверждение, что количество жертв достигает 60 или даже 100 тыс., неправомерно и не опирается ни на какие достоверные источники.
Сегодня вызывает много споров и особо акцентируется российскими историками и публицистами вопрос о числе российских военнопленных, умерших в лагере в Тухоли. Впервые проблема эта была поднята уже в 1921 г., когда эмигрантская российская пресса в Варшаве писала о Тухоли, как о "лагере смерти", в котором якобы умерло 22 тыс. красноармейцев. Потом на эту сенсацию часто ссылались некоторые польские и советские, а сегодня и российские журналисты и ученые. Они, однако, игнорируют очевидные и документально подтвержденные факты: российские военнопленные находились в лагере в Тухоли с конца августа 1920 г. до середины октября 1921 г., и столь высокая смертность (свыше 2 тыс. каждый месяц), вне всякого сомнения, нашла бы подтверждение в военной документации, в материалах административных властей, публикациях местной прессы, отчетах представителей польских или международных благотворительных организаций, которые часто инспектировали лагерь в Тухоли. Историки и журналисты, писавшие о "лагере смерти" в Тухоле, не ссылаются ни на какие достоверные архивные источники. А ведь материалы об этом лагере существуют - хотя и в рассеянном виде, но зато в большом количестве (причем не только в польских архивах), и на их основании можно однозначно определить, что за год в Тухоле умерло, в подавляющем большинстве от заразных болезней, не более чем 1950 российских пленных.
Кладбища, на которых хоронили умерших пленных, были расположены вблизи лагерей и в течение всего периода между двумя мировыми войнами находились под покровительством польских властей. Кладбища содержались в подобающем виде, были огорожены и обозначены скромными обелисками.
Лагеря военнопленных в Польше существовали и после завершения обмена военнопленными с Советской Россией - в них оставались интернированные военнослужащие бывших союзников Польши: украинцы атамана Петлюры, россияне из формирований генералов Перемыкина и Булак-Балаховича, казаки из отрядов Яковлева и Сальникова. Согласно польско-советскому договору, подписанному в Риге 12 октября 1920 г., формирования эти были разоружены, а солдаты (около 30 тыс. человек), в большинстве своем бывшие пленные красноармейцы, - интернированы вместе с семьями в лагеря.
Последний лагерь для интернированных был закрыт в августе 1924 г. Часть из них - примерно 5 тыс. - воспользовались амнистией, провозглашенной советскими властями, и в 1922-1923 гг. вернулись на родину. Остальные получили вид на жительство в Польше (на правах иностранцев) или уехали на заработки во Францию и Бразилию. Те же, которые решили остаться в Польше, основали существующие по сегодняшний день русские и украинские общины в некоторых городах западной Польши, например, в Торуни, Познани, Калише, Быдгоще, Гдыне или Грудзендзе. В канун Второй мировой войны эти общины были уже хорошо организованы и играли заметную роль в общественной жизни. Бывшие интернированные и пленные сохраняли свои национальные и религиозные обычаи. Именно тогда возникли первые в западной части Польши православные приходы, некоторые из них существуют и поныне. Когда в 1945 г. туда пришли части Красной Армии, многие представители этих национальных общин, как, кстати, и поляки - их соседи, были арестованы и сосланы в сталинские лагеря. Те, которым удалось выжить, вернулись к семьям. Русские и украинские общины существуют в Польше и сегодня, и это надежное свидетельство того, что иммигранты из России нашли здесь свою новую родину.
