Игорь Харичев КАЗАЛОСЬ БЫ, какая разница - социальные демократы или социал-демократы? Ан, нет! Это диаметрально противоположные направления в российской политике. И вот почему.
Социальные демократы представлены Российской партией социальной демократии. Созданная в феврале 1995 года, РПСД не смогла превратиться в серьезную политическую силу прежде всего из-за нeвocтpeбoвaннocти в обществе социал-демократических подходов. Она воспринималась как одна из мелких демократических организаций, которые в глазах сведущего избирателя различались только фамилиями лидеров. РПСД была партией Александра Николаевича Яковлева, принадлежащей к стану правых политических организаций. Вместе с тем тесная блокировка с правыми оказалась для партии вынужденной мерой.
В 1999-м на выборах в Государственную Думу РПСД была частью избирательного блока "Союз правых сил", но при этом партия не вошла в одноименную общественно-политическую организацию, образованную в мае 2000 года. И входить не собирается. Несмотря на то, что в марте нынешнего года ее возглавил один из лидеров избирательного блока "Союз правых сил" губернатор Самарской области Константин Титов.
Значит ли это, что РПСД оппозиционна СПС? Вовсе нет. РПСД претендует на иную политическую нишу и рассматривает СПС как стратегического союзника.
Если взять в качестве примера Великобританию, то там две основные партии - консерваторы и лейбористы. К первым в России можно отнести "Союз правых сил", а также, с некоторыми оговорками, "ЯБЛОКО". И те и другие - либералы, как и английские консерваторы.
(Кстати, лидерам "Единства", утверждающим, что они исповедуют консерватизм, хочется напомнить - консерватор выступает прежде всего за сохранение основ существующего порядка. Что сохранять в Великобритании, понятно. А что сохранять у нас? То, что сложилось в минувшее десятилетие? Или то, что было на исходе советской власти?)
Аналог лейбористов - Российская партия социальной демократии. И лейбористы, и РПСД - рыночники в экономике, уделяющие самое пристальное внимание социальным аспектам. Причем они являются сторонниками рынка именно потому, что другого успешно действующего способа производства национального богатства не существует. Социалистическая, а если точнее, административно-командная экономика нигде не проявила себя жизнеспособной. А уж о неразрывности такой экономики с тоталитарным типом власти и говорить не приходится.
(По поводу Швеции левых просят не беспокоиться - шведы очень не любят, когда их систему называют социализмом. Ее правильное название - социально ориентированная рыночная экономика.)
В России левее РПСД рыночников нет. Что бы ни утверждали вожаки левых - Геннадий Зюганов, Геннадий Селезнев, Михаил Горбачев и т.д., их варианты социал-демократии ведут к очередной попытке строительства социализма, который остается социализмом, несмотря на прибавку "демократический". Очередной раз втягивать страну в эксперимент, отнявший у нее более семидесяти лет и миллионы жизней, по меньшей мере безответственно.
Тем более что социал-демократы Западной Европы с начала 50-х признают рыночную экономику и непосредственно повлияли на то, чтобы она, эта экономика, превратилась в социально ориентированную. Такая система реально действует, обеспечивая социальный мир и благополучие подавляющей части населения в развитых странах Западной Европы.
Что же лучше для России - наступить на старые грабли, оправдывая это нашей непохожестью на других, или попытаться творчески использовать чужой положительный опыт? РПСД отстаивает второй вариант.
В последнее время социал-демократическая идея начинает вызывать интерес в российском обществе. Недаром все большее число политических организаций пытается занять эту нишу. Как отличить тех, кто на самом деле разделяет позиции западноевропейской социал-демократии и опирается на принцип "рыночной экономике - да, рыночному обществу - нет", от тех, кто, по сути, зовет в прошлое?
Есть три критерия, отделяющих рыночников от осознанных или невольных сторонников социализма.
Первый критерий: приоритет частной собственности.
Сейчас никто не выступает против плюрализма форм собственности - его поддерживают Михаил Горбачев, Аман Тулеев, Геннадий Селезнев и даже Геннадий Зюганов. Но ключевой вопрос в другом: за какой формой собственности приоритет? Если за общественной, сиречь государственной, мы не получим рыночной экономики. Напомню, что в ГДР, социалистических Венгрии и Польше были разрешены частные мастерские, кафе, магазинчики. А в Польше существовали даже частные производители на селе, то есть единоличные крестьяне (по нашему - фермеры). Но приоритет был за государственной формой собственности. Итог известен. Помимо прочего нигде в мире не удалось найти более эффективные способы управления государственной собственностью по сравнению с частной. Швеция - самый яркий пример тому. А в России, пораженной правовым нигилизмом, задавленной всесилием бюрократа, государственная собственность - способ кражи государственных средств чиновниками, назначенными управлять ею.
Второй критерий: частная собственность на землю.
Частная собственность на землю - основа расцвета сельского хозяйства, она позволяет запустить механизм ипотеки, то есть возможности брать кредиты под залог земли. Разве можно отдавать в залог чужое? Опасения коммунистов, что землю раскупят иностранцы или олигархи, несерьезны. Но и на этот счет можно подстраховаться в соответствующем законодательстве. Международный опыт имеется.
Частная собственность на землю действует в Самарской, Саратовской областях, ряде других регионов России. И полностью себя оправдывает. Это подтверждают реальные успехи в сельском хозяйстве.
Необходима частная собственность на землю и в городах. Рискованно строить предприятие, особенно крупное, не являясь собственником земли под этим предприятием. Вполне может возникнуть ситуация, когда тебе скажут: этот участок нужен для других целей, заберите ваше оборудование и ваши строения. По крайней мере опасение подобного хода событий останавливает многих серьезных западных инвесторов.
Третий критерий: вмешательство государства в экономику только посредством экономических рычагов.
Думаю, что нелишне еще раз напомнить формулу немецкого экономиста Вильгельма Репке: "Государство - как футбольный судья. Он не играет сам, но он следит за соблюдением правил игры". Противники рыночной экономики считают, что наше государство по-прежнему должно оставаться игроком, причем не рядовым, а особым, который и правила сам устанавливает, и играет почти за всю команду.
В современных США, Франции, Германии, Великобритании степень влияния государства на экономику высока, но нигде государство не вмешивается непосредственно в дела предпринимателей: не указывает, что производить, кому поставлять, где брать сырье. Регулирование идет через налоги, в том числе через налог на сверхприбыль, через тарифы, ограничение цен на продукцию естественных монополистов.
Для того, чтобы убедиться в губительности прямого вмешательства государства в экономику, стоит сопоставить опыт ВАЗа и АЗЛК. ВАЗ - частная собственность акционеров. Государство не имеет там ни одной акции. АЗЛК - преимущественно государственная собственность, тяжелой гирей висящая на шее московского бюджета. Руководство АЗЛК зависит от мэра Москвы и московского правительства. ВАЗ выпускает сотни тысяч автомашин в год, не "Мерседесов", конечно, однако спрос в России на них есть. ВАЗ уверенно смотрит в будущее, готовит новые модельные ряды, совершенствует прежние марки. Объем продукции АЗЛК ограничивается несколькими тысячами машин в год, о качестве которых смешно говорить и продавать которые все труднее. Если бы руководство Москвы не покупало эти машины для городских служб, объем продаж был бы совсем ничтожен. Ссылки на то, что ВАЗ начинал в лучших условиях, несерьезны. Сколько миллионов долларов успел за последние годы получить АЗЛК под гарантии федерального правительства... И все без толку. Напомню и то, что несколько лет назад фирма "Дэу" предлагала осуществить серьезные инвестиции в АЗЛК при условии, что будет сменено руководство завода. Последнее оказалось для московской власти дороже, чем выгодный контракт.
Отечественным предприятиям надо помогать. Экономическими методами. На федеральном уровне это должна быть защита отечественных производителей от зарубежных, имеющих гораздо большие возможности. Однако защита не может быть чрезмерной, иначе мы станем поощрять сохранение собственной технической отсталости. Конкуренция, пусть сдемпфированная, с западными производителями должна подстегивать наши предприятия. Помимо этого государство обязано обеспечить структурные изменения в экономике, найти взвешенное решение проблемы естественных монополий. Но не лезть в экономику посредством привычных для многих нынешних руководителей административно-командных методов. Главным в экономике все больше должны становиться частная инициатива и частная собственность. Перевес роли государства и уменьшение влияния рыночных механизмов приводит к снижению деловой активности людей, способных к высоким достижениям, и, как следствие, к уменьшению благосостояния общества.
Вмешательство государства в экономику подобно наркотику: чем оно больше, тем больше его требуется. Поскольку, вытесняя инициативу людей, государство должно брать на себя все больше функций. Итог - неминуемый возврат Госплана, необходимость планировать все до мелочей. Но из Центра учесть все невозможно, мы в этом уже имели возможность убедиться на опыте СССР.
Есть еще одно заблуждение по поводу социал-демократического подхода - мнение, что рыночная экономика должна действовать на стадии производства, а функцию справедливого социального распределения выполнит государство. Более нелепый механизм придумать трудно. Вмешательство государства в экономику через распределение полностью разрушает рынок. Предприниматель, производитель, бизнесмен, произведя товар, должны его продать. Причем в условиях конкуренции. И если товар некачественный, ненужный, чересчур дорогой, должны понести убытки. Разориться, если убытки постоянны. Если же товар оказался нужным, должны получить прибыль. На определенную часть этой прибыли и может рассчитывать государство. Опыт Западной Европы показывает - там, где рыночная экономика работает эффективно, разумного налога на прибыль вкупе с налогом на недвижимость хватает для осуществления серьезных социальных программ.
Серьезная проблема для РПСД - полное непонимание широкими слоями общества, чем различаются между собой организации, называющиеся социал-демократическими. То, что одна из них раскрывает "социал-" как "социальная", ничего не меняет. Предстоит большая работа, нацеленная на то, чтобы потенциальные сторонники социальной демократии превратились в сторонников РПСД. Это прежде всего учителя, врачи, инженеры, технологи, ученые, работники сферы быта. РПСД могут поддержать представители малого и среднего бизнеса, по крайней мере им должны быть близки подходы партии в экономике.
Сознание определяет бытие. Мы уже имели возможность увидеть, как идея всеобщего равенства, низведенная до уравниловки, поставленная на фундамент классового подхода, определила судьбу огромной страны, принесла неисчислимые страдания, гибель многих людей. Последствия мы расхлебываем до сих пор. Поэтому игры за ширмой социал-демократии не стоит воспринимать как безобидные. У России нет сил, ресурсов и времени на очередные авантюры.
