Аким Арутюнов О Владимире Ульянове-Ленине и написано, и продолжает писаться огромное количество научных и публицистических работ - как в нашей стране, так и за ее пределами. В них раскрываются все новые пикантные сюжеты из его биографии, неизвестные ранее широкому кругу читателей. И это вполне объяснимо: советскому читателю преподносилась тщательно отобранная и дозированная информация по личностной и политической биографии вождя. Причем она была настолько закамуфлирована, что знакомящемуся с ней невозможно было отличить правду от лжи.
Так, например, М.Владимиров в книге "Ленин в Женеве и Париже" пишет, что "Ленин, как и все другие большевики, жил впроголодь... всегда бедствовал в период своей эмиграции. Вот почему, возможно, наш пролетарский вождь так рано умер". Между тем в ходе научных исследований мной было выявлено, что "всегда бедствующий" и живший "впроголодь" Ленин имел текущий счет за # 6420 в банке "Лионский кредит" в Париже и Цюрихском Кантональном банке за # 611361.
Другой соратник вождя большевиков, Я.Ганецкий, в воспоминаниях о Ленине пишет: "В быту Ленин всегда одинаков: самая скромная квартира, одежда, питание и в старые времена, и после революции".
Я побывал в "скромных" 4-комнатных квартирах в Париже: в чудесной квартире на Rue Beaunier и в не менее прекрасной на Rue Marie Rose. Кстати, Ленин даже в ссылке в Шушенском занимал целый дом из трех комнат и имел прислугу.
A про то, что подавали "пролетарскому вождю" к столу, я узнал от своего научного консультанта, хозяйки "конспиративной" квартиры Ленина в Петрограде Маргариты Васильевны Фофановой. По ее свидетельству, Ленин, к примеру, без водки и пива за стол не садился.
Даже приведенные факты дают основание для вывода: мы знали о Ленине не более того, что считал нужным довести до широкой общественности идеологический аппарат ЦК КПСС. Между тем многие документы, относящиеся к личностной и политической биографии Ленина, десятилетиями оставались засекреченными.
Известно, что Ленин очень любил подписывать свои сочинения, письма и телеграммы псевдонимами. Исследователи его биографии выявили около 150 псевдонимов: Базиль, Большевик, Дядя, Иван, Ильин, Ильич, Карич, Карпов, Константинов, Кубышкин, Куприянов, Ленин, Ленивцын, Мейер, Мирянин, Наблюдатель, Осипов, Петров, Пирючев, Посторонний, Правдист, Рихтер, Силин, Сотрудник, Старик, Статистик, Тулин, Фрей, Читатель... Однако ни один ленинский биограф не задался целью выявить и назвать настоящую фамилию Ленина и его подлинного отца.
Такая постановка вопроса, возможно, покажется читателю странной, поскольку едва ли не каждому российскому гражданину было известно, что отца Ленина звали Илья Николаевич Ульянов. Однако ознакомление с архивными документами и другими материалами, а также свидетельствами современников Ленина, о которых пойдет речь, уверен, позволят читателю с пониманием отнестись к вопросу, вызывающему на первый взгляд недоумение.
Впервые я ознакомился с содержанием диплома об окончании университета, который выдали Владимиру Ульянову, в зале # 1 Центрального музея В.И. Ленина летом 1966 года, хотя до этого не раз бывал там. Помню, как экскурсовод, направив указку на диплом, подчеркнула, что Владимир Ильич в 1891 году за несколько месяцев экстерном сдал экзамены по курсу юридического факультета Императорского Петербургского университета и что только он один получил высшие оценки по всем предметам, ему присудили диплом первой степени. Однако много лет спустя мне удалось выявить в архивных материалах, что из 33 дипломантов, сдававших экзамены вместе с Лениным, 8 получили дипломы первой степени.
Но не это главное. Дело в том, что в дипломе ясно указан его владелец - Владимиръ Ивановъ Ульяновъ. Но почему-то слово "Ивановъ" зачеркнуто и над ним написано "Ильинъ".
Как же произошла эта метаморфоза?
Чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо хотя бы вкратце ознакомить читателя с некоторыми фактами, имеющими касательство к этой пикантной истории.
В начале апреля 1992 года меня пригласили в Центральный музей Ленина на "круглый стол", который был организован руководителями музея при участии журналистов из программы ЦТ "Взгляд". В ходе беседы я, отметив хорошее оформление музея, высказал замечания относительно содержания ряда экспонатов. В частности, я сказал, что Владимир Ильич не может претендовать на диплом, который висит в зале # 1, поскольку он не Иванович, а Ильич. На мое замечание заместитель директора музея по научной части Татьяна Григорьевна Колоскова ответила, что при заполнении диплома была допущена ошибка и что Владимир Ильич вскоре уехал за границу, поэтому не успел вернуть диплом в университет для исправления ошибки. Я возразил Татьяне Григорьевне, сказав, что Владимир Ильич получил диплом в январе 1892 года, а совершил свою первую заграничную поездку в апреле 1895 года. И, таким образом, времени у него было предостаточно, чтобы, живя в Петербурге, пойти в университет и получить новый диплом.
Много лет назад, работая над монографией по личностной и политической биографии Ленина, я не раз возвращался к загадочному диплому. И каждый раз обнаруживал все новые искажения и извращения фактов, относящихся к диплому и его владельцу. Например, в первом томе Биографической хроники Ленина читаем: "14(26) января (1892 года. - А.А.) Ленин получает от управления Петербургского учебного округа университетский диплом первой степени". И ниже на той же странице написано: "В тот же день или позднее Ленин вносит в своем дипломе поправку "Ильин" вместо "Иванов". (Заметим, что в этих словах отсутствуют твердые знаки.)
Эти записи в Биографической хронике я поставил под сомнение, и вот почему. Во-первых, диплом был подписан попечителем Санкт-Петербургского учебного округа, председателем юридической комиссии и правителем канцелярии 14 января 1892 года. Так что Владимир Ульянов, живя тогда в Самаре, в тот же день не мог получить диплом. Во-вторых, графологическая экспертиза безошибочно показывает, что исправление в дипломе сделано не Ульяновым, а кем-то другим. В-третьих, юрист Ульянов был достаточно умен, чтобы не отдавать исправленный, по сути, фальшивый диплом руководителю отделения Самарского окружного суда как основание для зачисления его на работу в качестве помощника присяжного поверенного А.Н. Хардина.
О своих сомнениях и обнаруженных неточностях, связанных с дипломом Владимира Ульянова, я рассказал своему научному консультанту Маргарите Васильевне Фофановой. Выслушав меня, Маргарита Васильевна сказала, что исправление в дипломе скорее всего было сделано в стенах Института Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, когда со всех нужных документов делали копии и отдавали их в открывавшийся в 1932 году Центральный музей В.И. Ленина. (Рассказывала мне Маргарита Васильевна и о том, как правили даже ее воспоминания, готовя к публикации.)
Изучение обстоятельств, при которых заполнялись дипломы в университете, показало следующее. При сдаче экзаменов по всем предметам по курсу в экзаменационную ведомость вносили лишь фамилии и имена экзаменуемых. Эти ведомости имеются в архиве. А для заполнения диплома каждый дипломант сообщал в Испытательную комиссию свою фамилию, имя и отчество. Владимир Ульянов, как и все дипломанты, сообщил в Испытательную комиссию нужные сведения, после чего ему было выдано свидетельство за # 205 на право получения диплома первой степени. Таким образом, Владимир Ульянов, сделав необходимое сообщение, тем самым признал своим отцом некого Ивана, отказавшись от Ильи Николаевича.
Напрашиваются вопросы. Почему Владимир Ульянов поступил так? Что послужило причиной для принятия столь серьезного решения? И, главное, какого Ивана признал он своим настоящим отцом?
Прямо скажем, довольно сложный кроссворд оставил нам Владимир Иванович. Признаться, кроссворд настолько захватил меня, что, не считаясь с временем, я стал работать над его разгадкой, изучая как опубликованные, так и неопубликованные архивные материалы, относящиеся непосредственно к Ульяновым, а также материалы периодической печати, авторами которых были современники семьи Ульяновых.
Прежде всего меня удивило, что в эпистолярном наследии Ленина нет ни одного упоминания об Илье Николаевиче. В то же время его мать, Мария Александровна Ульянова, в письмах разным адресатам, не считая писем, отправленных лично ей, упоминается более 200 раз! Поразительно, что даже в 10-ю годовщину со дня смерти Ильи Николаевича (он скончался 12 января 1886 года) в письмах сестре Анне от 2-го, 12-го, 14-го и 16-го января Ленин о чем только не пишет, но и словом не поминает о человеке, который так много сделал для него и всей большой семьи, чтобы они и после его смерти жили в достатке.
И еще один примечательный факт. В справочном томе (часть 2) к полному собранию сочинений Ленина приведено свыше 3 тысяч имен, упоминаемых Лениным в научных, литературных и эпистолярных сочинениях. Среди них: мать, братья и сестры, тетки, двоюродные братья и сестры, прочие родственники. В указателе имен нет лишь имени Ильи Николаевича.
Все это говорит о том, что Ленин никаких чувств к Илье Николаевичу не испытывал и отцом своим не считал. Более того, он, судя по всему, не уважал его как человека. Позволю себе сказать, что Ленин, не отдавая дань памяти Илье Николаевичу (даже если Ульянов и не был его отцом), этим проявлял откровенное бессердечие и неблагодарность.
Так какого же Ивана Ленин признал своим отцом? Должен сказать, что разгадать это в большой степени помогла мне Анна Ильинична Ульянова-Елизарова. Просматривая ее литературное и эпистолярное наследие (включая неопубликованное), я обнаружил весьма интересные факты, причем неоднократно повторяющиеся, хотя и изложенные в несколько измененной форме. Поскольку они имеют важное значение для исследования, приведу все три редакции текста по одному и тому же вопросу, в которых, по моему убеждению, находится ключ к разгадке ленинского кроссворда.
"...Писарева, которого тогда уже в библиотеках не выдавали, мы доставали у нашего домашнего доктора, имевшего полное собрание сочинений".
"Брали мы Писарева, запрещенного в библиотеках, у одного врача, знакомого отца, имевшего полное собрание его сочинений".
"Брали мы Писарева у одного знакомого врача, имевшего полное собрание его сочинений".
В текстах на первый взгляд вроде бы нет ничего такого, что могло бы вызвать у читателя подозрение. Ведь речь идет об одном и том же. Брали, доставали Писарева для чтения, и уж какая разница - у кого. Между тем, вникая в содержание трех текстов, нельзя не заметить, как Анна Ильинична преднамеренно и искусно маскирует и отдаляет владельца собрания сочинений Писарева от дома Ульяновых. Сначала она говорит, что он домашний доктор, затем, подумав немного, называет его знакомым врачом отца, наконец пишет, что тот был просто знакомым врачом. Создается впечатление, будто Анна Ильинична не знает или не помнит имени этого врача, человека, который неоднократно снабжал детей Ульяновых запрещенными книгами из своей библиотеки. Да разве можно этому поверить?! Тем более что Анна Ильинична многократно встречалась с этим врачом.
Анна Ильинична в своих воспоминаниях многие страницы посвящает няне Варваре Григорьевне Сарбатовой, хорошо помнит имя кухарки и даже ее дочери, называет по имени и отчеству десятки людей, даже совершенно далеких от дома Ульяновых, а вот имени домашнего врача - воспитателя детей Ульяновых и, скажем так, друга Марии Александровны, с которым даже фотографировалась вместе с матерью, - "не помнит". Не странно ли? Это же чистейший абсурд!
Спрашивается: почему Анна Ильинична так поступала? Чем она руководствовалась, сознательно скрывая имя домашнего доктора? Мне представляется, что она делала это исключительно из-за боязни, что имя домашнего врача может вызвать у части читателей некие ассоциации и стать поводом для различных толков. Дело в том, что домашнего врача и близкого человека Марии Александровны звали Иван Сидорович Покровский.
В связи с этим фактом должен рассказать о случае, который произошел 43 года тому назад. Летом 1957 года я, находясь проездом в Ульяновске, познакомился с весьма удивительным и интересным человеком, коренным жителем города, 82-летним врачом-дерматологом и, как выяснилось, заядлым филателистом. Очень скоро у нас сложились доверительные отношения, что в те времена не было типичным. Подчеркну, что тон в этом задал мой новый знакомый. Из откровенной беседы я узнал, что Леонид Евграфович (так звали моего собеседника) вырос в интеллигентной семье: отец был инженером-путейцем, а мать - учительницей. Я спросил: не знали ли его родители семью Ульяновых? Оказалось, что они были знакомы с Ильей Николаевичем и Марией Александровной. При этом Леонид Евграфович добавил, что Ульяновых знал весь Симбирск. "И как было не знать", - сказал он. Сделав небольшую паузу, как бы собираясь с мыслями и погладив седую бородку, Леонид Евграфович продолжил рассказ об Ульяновых: "Роман Марии Александровны с домашним доктором Иваном Покровским был многие годы постоянной темой для наших любительниц посудачить, хотя в городе никто не сомневался, что они любовники. Их часто видели вместе во время прогулок. Они и не пытались скрываться. В знатных семьях поговаривали, что Иван Сидорович - этот самодовольный и властный субъект - внебрачный сын широко известного в России музыкального критика, литератора и драматурга Александра Улыбышева. А бедолага Илья Ульянов, этот кроткий, но преданный своему делу человек, уважаемый горожанами, жил дома на правах постояльца, с которым никто не считался. В сущности, переживания стали причиной его преждевременной смерти".
От рассказа Леонида Евграфовича я буквально был в шоке. Признаться, я уехал из Ульяновска с неприятным осадком в душе. Был поражен смелыми высказываниями Леонида Евграфовича, хотя они и вызвали у меня сомнения. Лишь спустя десятилетия я убедился, что мой симбирский знакомый старичок говорил правду.
Иван Покровский (фамилия по матери) действительно был незаконнорожденным сыном Александра Дмитриевича Улыбышева, известного не только в России. Достаточно сказать, что написанная им на французском языке биография Моцарта стала достоянием европейцев.
Судя по всему, Улыбышев заботился о своем сыне. Иван Покровский окончил медицинский факультет. Некоторое время занимался частной практикой, а в конце 60-х годов стал домашним врачом семьи Ульяновых. По-видимому, с того времени началась близкая связь между Иваном Сидоровичем и Марией Александровной.
На мой взгляд, этим можно объяснить тот факт, что Иван Сидорович Покровский в 1869 году вместе с семьей Ульяновых переехал из Пензы в Симбирск и с тех пор безотлучно жил в их доме. Иван Сидорович никогда не был женат. Он чувствовал себя хозяином в доме, поскольку Илья Николаевич часто находился в разъездах по многочисленным школам губернии, им же организованным, мало бывал дома. А Анна Ильинична, как заметил читатель, своими хитроумными записями делала все для того, чтобы скрыть истинные отношения матери с Иваном Покровским.
И последнее. Мне представляется, что в вопросе принятия решения Лениным признать своим отцом Ивана Сидоровича Покровского известную роль сыграла его мать. Очевидно, она открыла свою тайну взрослым детям после смерти Ильи Николаевича. Однако я не думаю, что шестеро взрослых детей за 20 лет проживания в их доме Ивана Сидоровича ничего не замечали. В связи с этим небезынтересно привести отрывок из воспоминаний члена Симбирского уездного училищного совета, друга Ильи Николаевича, драматурга Валериана Назарьева. Отмечая большие заслуги Ильи Николаевича Ульянова в деле развития народного образования и подготовки педагогических кадров для губернии, Валериан Назарьев писал в "Симбирских губернских ведомостях" 14 мая 1894 года и такое:
"Что делалось в семье, как велось домашнее хозяйство,.. как и чем занимались дети, ничего этого Ульянов не знал".
Эти строки о многом говорят.
