Тарас Галюк
Пакт Иванова-Райс
Новая внешнеполитическая роль Украины с предельной ясностью была очерчена вскоре после Беловежских соглашений - она стала для России "ближайшим партнером", от которого просто некуда было деться. Украина блокировала любые инициативы России на постсоветском пространстве. Схема действия была проста - предлагая странам СНГ какую-либо внешнеполитическую инициативу, Россия прежде всего должна была предложить ее Украине как "старшему" среди своих партнеров. Украина эту инициативу, разумеется, отклоняла, после чего даже единодушное принятие ее всеми остальными государствами Содружества не избавляло ее от ущербности. Так произошло в мае 1992 года с Договором о коллективной безопасности; в январе 1993 года с Уставом СНГ, затем Украина отказывается от полноправного участия в Договоре об экономическом союзе, вообще - практически любое коллективное решение СНГ находило своего оппонента в лице именно Украины. Таким образом, Украина оказалась огромным слепым пятном в самом центре карты постсоветского пространства, не оставляющим возможности для ее геополитического освоения Россией.
При этом важно заметить, что игнорировать Украину или применить к ней жесткое давление Россия не могла, поскольку неизменно натыкалась на сопротивление западных покровителей "незалежной державы", которое украинская политическая элита умело использовала. Практически все козыри, которые Россия пыталась использовать для контроля за украинской ситуацией, оказались биты. Не удалось создать "территориальную проблему" в Крыму или в Севастополе, "распил" Черноморского флота лишил страны совместных вооруженных сил, в которых они были бы взаимно заинтересованы, попытки создать на Украине мощное русское или пророссийское движение подавлялись в зародыше. Единственным субъектом взаимоотношений с Россией стала политическая и экономическая элита Украины, сформировавшаяся отчасти из успешно "национализировавшейся" партийно-хозяйственной номенклатуры, отчасти из местного аналога "новых русских" Заметим, что процессы криминального передела сфер влияния в Украине шли значительно более мягко, почти не сопровождаясь стрельбой и взрывами. Поэтому определенный тип предпринимателей, в России почти полностью физически истребленный или, во всяком случае, отстраненный от важных дел, в Украине по-прежнему остался "на плаву", и существенно влияет на принятие стратегических решений.
Глеб Павловский, известный эксперт по российско-украинским отношениям, удачно резюмировал главный принцип взаимодействия с этой элитой: "Надо перестать искать в Украине "пророссийские" силы - они обязательно обманут". Тем не менее "украинская политика" для России зачастую сводилась именно к попыткам найти в украинской элите "пророссийскую" составляющую. Проблема заключалась в том, что вся эта публика была довольно равномерно пророссийской и столь же равномерно антироссийской. Пророссийской она была в Москве, добиваясь реализации выгодных ей бизнес-проектов, прежде всего связанных с вопросом транспортировки газа. Вообще, как известно, этот вопрос стал одним из ключевых во взаимоотношениях двух стран - как в силу монополии Украины на такую транспортировку, сложившейся в советские времена, так и в силу того, что газ стал для России главной валютой, на которую покупалась относительная лояльность украинских политиков. В итоге механизмы подкупа развились до крайней степени - двухмиллиардной задолженности Украины по газовым поставкам и постоянного несанкционированного "увода" российского газа из труб. При этом те преференции, которые предоставляла украинской элите Россия, все равно не могли сравниться с огромными кредитами Запада (также успешно разворовывавшимися, несмотря на периодически вспыхивавшие скандалы). "Антироссийская" позиция оставалась для всех остальных случаев - как внутри страны, так и за ее пределами.
Говорить, что украинская элита "играла на противоречиях между Россией и Западом" - не совсем верно. В общем и целом Украина достаточно уверенно играла за Запад. За прошедшее десятилетие трудно вспомнить какую-либо проблему, в которой Киев занял бы пророссийскую позицию и оказал бы Москве серьезную внешнеполитическую помощь. Внутри страны украинская политическая элита также вполне успешно играла на стороне Запада и прежде всего Америки, что было несложно с учетом того, что Россия сама не имела ясного и внятного ответа на вопрос - чего она хочет от Украины и какой она хочет видеть Украину.
Главное, для чего украинская тема использовалась, - это для психологического давления на символически важном для России поле. Это поле давления возникло прежде всего из-за непроясненности этнополитического статуса "незалежной державы" - с одной стороны, украинцы вроде бы и отдельный народ, с другой - они "другие русские", а Украина - "другая Россия". Не получить поддержки "братского народа" для России было весьма унизительно и болезненно, поэтому главная внешнеполитическая задача Украины сводилась к тому, чтобы говорить "нет" и осуждающе кивать головой на северо-восток. Скажем, психологическая изоляция Москвы в югославском вопросе ничем так не подчеркивалась, как фактом присутствия Кучмы на торжествах по случаю пятидесятилетия НАТО. Именно это присутствие создавало впечатление, что "русские" (они же "восточные славяне") все-таки на этом торжестве представлены, что делало позицию Москвы особенно уязвимой. Так же, как совместные военные учения США и Украины вызывали у Москвы особенную нервозность именно из-за возникавшего ощущения, что натовские солдаты ходят именно по родной, русской земле. При этом "промосковская" позиция Киева обычно сводилась к легким и ни к чему не обязывающим поглаживаниям, сводящимся к напоминанию о братстве, единых исторических корнях и тому подобном.
Смена поколений в российской и американской политике повлекла за собой существенное изменение расстановки сил в украинском вопросе. В России появляется национально-технократический режим Путина, затем в Америке на президентских выборах побеждает Буш-младший. Недавние события - взрывы в Нью-Йорке, триумфальное шествие антитеррористической коалиции, "амнистия", фактически объявленная России по чеченскому вопросу - могут считаться признаками радикального изменения международного климата, новой ситуации как для российской дипломатии, так и для действий вчерашних "лучших врагов" России.
Новая американская администрация берет на вооружение "доктрину Райс". В ее логике Россия получает право на особые интересы за пределами собственных границ, а значит, и на особое обращение с Украиной. США никак не подтверждают свою приверженность старой концепции постсоветского пространства, согласно которой Украина признается исключительной зоной американских интересов. Более того, от аналитиков, занимающихся проблемами российской дипломатии, в последнее время можно услышать о "пакте Иванова-Райс" - так по аналогии с известным документом, определившим в свое время судьбы Восточной Европы, можно было бы назвать пакет договоренностей между США и Россией по вопросу о постсоветском пространстве. Разумеется, речь не идет о полной "сдаче" Украины Соединенными Штатами, об отказе от всяких рычагов управления - но, похоже, демонстративный интерес к украинскому вопросу со стороны Америки остался позади. Значит, и у Украины больше не остается возможности для описанной выше несложной игры.
Помимо ужесточения и упорядочения игры на украинском поле, стала жестче и сама позиция Москвы. Как это ни покажется странным, но российское влияние на Украине начало укрепляться с того момента, как между двумя странами и народами произошел своеобразный психологический развод, украинцы перестали восприниматься в России как совсем "свои". В какой момент это произошло, с точностью сказать трудно, вероятней всего - тогда, когда у России появился собственный "экзистенциальный опыт", которого у Украины не было, прежде всего - опыт чеченской войны. Россия теперь страна воевавшая и победившая, а Украина - нет. Тем самым из "родной кровиночки" Украина превратилась в "зону влияния", в которой без особых сантиментов начали отрабатываться все приемы политических технологий, выработанные в России за последнее смутное десятилетие.
От алхимии к технологии
Главная интрига, от которой зависит перспектива российско-украинских отношений - это президентские выборы 2004 года. Сейчас нельзя с уверенностью сказать, будет ли Леонид Кучма баллотироваться в третий раз - законодательство оставляет ему такую возможность, а туманные заявления, время от времени делаемые им по поводу собственного ухода и возможных преемников, могут быть в любой момент взяты назад. Сравнительно низкий рейтинг Юлии Тимошенко и ее соратников по антипрезидентской коалиции показывает, что протестный потенциал украинского населения исчерпан, весь пар ушел в свисток. События, вероятно, будут развиваться с той или иной степенью близости к сценарию "Ельцин-Путин", то есть произойдет плавная, безболезненная, но от этого не менее революционная передача власти. Основное отличие от России - здесь еще более важен описанный выше внешнеполитический контекст.
От парламентских выборов, ожидающих Украину в конце марта 2002 года, вряд ли можно ожидать каких-либо глобальных перемен, все видят в них скорее репетицию будущих президентских выборов. В ходе предвыборных кампаний обнаруживает себя не только внутренний политический расклад, но и конфигурация сил, так или иначе влияющих на украинскую политику извне, в том числе и из России.
В языке украинских политических обозревателей и аналитиков, обсуждающих предстоящие выборы в Верховную Раду, сегодня донельзя популярны два термина: "административный ресурс" и "московские имиджмейкеры"; к обсуждению этих двух материй часто сводится анализ предвыборной ситуации. Иногда создается впечатление, будто речь идет о чем-то вроде "абсолютной ртути" и "универсального растворителя": никто толком не знает, что это за таинственные субстанции и каковы их свойства, но все отчего-то уверены, что если удастся соединить их в одной реторте, в ней тут же образуется философский камень, то есть победа на выборах.
Термин "административный ресурс" импортирован из России, где он обычно означает набор более или менее криминальных приемов, позволяющих государственному чиновнику воздействовать на содержимое избирательной урны. Украинское общественное мнение уже почти примирилось с мыслью о том, что исход выборов для того или иного блока напрямую зависит от обладания этим самым "ресурсом". По сути, это означает, что победители заранее признаются жуликами, что, впрочем, нисколько не уменьшает выданный им кредит общественного доверия.
И в российской, и в украинской политической истории были моменты, когда административные методы воздействия и в самом деле существенно сказывались на итогах выборов. Однако для этого всегда требовалось одно условие: четкий и однозначный сигнал, передающийся по всей административной вертикали. Каждый мелкий чиновник в любом городе или регионе, если его разбудить посреди ночи, мог без запинки ответить, за кого должен проголосовать народ. Сейчас такого сигнала нет, вместо него - квазирыночная конкуренция. Административный ресурс выставлен на рынок и стал предметом торга. Журналисты подсчитывают, сколько представителей действующей власти состоит в том или ином блоке, чиновники недоумевают, какое из пропрезидентских избирательных объединений сегодня полагается считать "партией власти", а сигналы, исходящие с верхних этажей административной пирамиды, с каждым днем становятся все более противоречивыми и неоднозначными. К примеру, можно вспомнить о разноречивых комментариях, последовавших за фактом занесения В.Литвина, главы президентской администрации, в предвыборный список объединения "За единую Украину": кто-то интерпретировал это событие как фактическое "назначение преемником президента", кто-то, напротив, как признак опалы и отстранения от дел. Примерно с такой же неопределенностью был воспринят и другой сигнал: отставка Виктора Медведчука с поста вице-спикера Верховной Рады. Разумеется, в таких условиях невозможно говорить об эффективном использовании административных методов. Сами методы, возможно, и сохранятся, но вот практической пользы от них будет немного.
С "московскими политтехнологами" дело тоже обстоит не так просто, как представляется на первый взгляд. Рынок политических услуг, сформировавшийся в России в 1995-1999 годах, к сегодняшнему дню перестал быть свободным рынком. Все сколько-нибудь серьезные фигуры, заработавшие свою репутацию в действительно рыночных условиях предвыборных баталий конца 90-х годов, сегодня выстроили долгосрочные стратегические интересы - возможности "вольных стрелков" практически исчерпаны. Многие из них перешли со свободного рынка на государственную службу или по крайней мере переориентировались на государственные подряды. Все это накладывает неизбежный отпечаток и на формы их присутствия в украинской политике. Работу ФЭПа или группы Петра Щедровицкого на украинских заказчиков, конечно, никак нельзя считать продажей залежавшихся технологических неликвидов наивным туземцам, как это иногда пытается представить украинская пресса. Но и видеть в их деятельности "происки агентов Кремля" (еще одна версия, распространенная в местных СМИ) тоже было бы излишним упрощением. Российские специалисты с их опытом ведения переговоров и достижения баланса интересов (именно здесь, а вовсе не в области какого-нибудь "черного пиара" коренится эффективность любых политических технологий) выступают скорее как квалифицированные посредники между российскими государственными интересами и интересами украинской политической элиты. Собственно, механизмы выборов используются сейчас для построения (как всегда, из имеющегося под руками материала) нового политического субъекта, с которым России имело бы смысл выстраивать союзнические отношения. Субъекта ответственного и по-настоящему независимого, то есть не пытающегося скрыть за декларативными заявлениями о "незалежности" паразитизм, склонность к мелкому шантажу и элементарное неумение ставить сколько-нибудь долгосрочные цели. При этом от политиков, на которых здесь делается ставка, не требуется никаких особенных "промоскальских" деклараций: очевидно, что в политике публичная позиция не обязательно совпадает с реальными действиями.
Киевский еженедельник "Политика и культура", выходящий на украинском языке и известный довольно радикальным "незалежничеством", предлагает интересную, хотя и небесспорную версию. По мнению его обозревателя, три известные московские группы консультантов, работающие сегодня на три конкурирующих между собой политических движения, неплохо скоординированы между собой и обеспечивают разные участки одного и того же плана (разумеется, кремлевского). В блоке "За единую Украину" собрались представители действующей политической номенклатуры: премьер-министр Кинах, глава президентской администрации Литвин и другие. Казалось бы, полный аналог российских "медведей" - партия власти, обреченная на победу. Однако есть подозрения, что блок служит своеобразным "местом ссылки" для высокопоставленных чиновников: пока он не добрался до лидирующих позиций в рейтингах и вряд ли успеет до выборов существенно повысить свою популярность. Блок скорее всего преодолеет четырехпроцентный барьер, необходимый для попадания в Раду, но едва ли покажет высокий результат, что в дальнейшем даст президенту возможность чистки исполнительной власти на вполне легитимном основании: "видите, народ вас не поддерживает". Предвыборную кампанию этого блока ведет группа "Никколо М". Журналист, учитывая своеобразную репутацию этой российской фирмы, предполагает, что она призвана сыграть роль "похоронной команды" для отработавшей свой ресурс части украинской элиты.
Кампанией украинских социал-демократов (весьма энергичной и масштабной, особенно в регионах) руководит российский Фонд эффективной политики. Виктор Медведчук, лидер СДПУ(о), недавно расставшийся с постом вице-спикера украинского парламента, считается одним из вероятных кандидатов на должность президента. Его партия, в отличие от "ЗаЕдУ", объединяет не "уходящую", а, напротив, молодую и перспективную государственную элиту, прежде всего - региональных руководителей высшего и среднего звена. Соответственно цель Глеба Павловского как консультанта СДПУ(о) обозреватель видит так: "связать заказчиков обязательствами перед Москвой с тем, чтобы в дальнейшем использовать их в качестве российских агентов влияния".
Наконец, "ПиК" упоминает о блоке Валерия Хорошковского - еще под старым, изобретенным журналистами названием "НЛО" ("Новое либеральное объединение"). Здесь основным консультантом выступает Петр Щедровицкий, известный тесными отношениями, связывающими его с российским "Союзом правых сил", прежде всего - с Сергеем Кириенко. По мнению "ПиКа", из молодого предпринимателя с яркой кинематографической внешностью хотят сделать "украинского Кириенко", лидера нарождающейся бизнес-элиты страны, при этом, конечно же, промосковски ориентированного. Заметим, что кампания Хорошковского примечательна не только яркой рекламой, но и необычными для Украины методами работы. Объявлен конкурс в избирательный список объединения, в котором может принять участие любой желающий. По замыслу организаторов конкурса, это должно составить разительный контраст с закрытостью и клановостью, свойственной украинской политической элите. Но известно, что подобные конкурсы проходят и в России - в частности, в Приволжском федеральном округе их заказчиком выступает все тот же Сергей Кириенко. Объявленное под занавес полуфинала кадрового конкурса новое - на этот раз "официальное" - название объединения оказалось весьма обескураживающим: Команда Озимого Поколения. Метафора, употребленная в названии, действительно выглядит необычно на фоне имеющихся на политическом рынке "лейблов". Журналисты уже принялись активно пощипывать "озимых"; однако цель последними, похоже, достигнута: среди корявых аббревиатур, пляшущих вокруг буквы "У", вдруг возникло нечто сравнимое с поэзией. Что это - рожденная внутри движения попытка политического языкотворчества или выкрутасы московских "засланцев"? Появись публикация в "ПиК" чуть позже, автор ее, похоже, выбрал бы второй вариант.
Описанная в журнале версия чересчур логична и симметрична для того, чтобы быть вполне правдоподобной. У страха глаза велики, и нет ничего удивительного в том, что украинский журналист увидел в действиях московских политических консультантов проявления одного и того же коварного плана. Но статья по крайней мере передает ожидания и страхи, связываемые в Украине с присутствием московских политических консультантов. За последнее десятилетие Россия, многое потеряв, многому и научилась. В числе ее приобретений - способность ставить реалистичные цели, как во внутренней политике, так и во внешней, и достигать их вполне прагматичными средствами. Едва ли мартовские выборы выведут на украинскую политическую сцену новое поколение, изменят общий настрой по отношению к России на более дружелюбный. Но, несомненно, для многих из нынешних влиятельных политиков, возглавляющих предвыборные списки, объявленный недавно президентом Кучмой "год России" растянется на десятилетия.
