Дмитрий Державин После осеннего рейда в Абхазию банды Гелаева выборы были отложены на полгода. Но спокойствие так и не наступило. Угроза новой войны сохраняется и сегодня: до известного предела она сплачивает общество, но уже не в состоянии скрыть его внутренний разлом. Власти в Сухуми, явно запоздавшие с демократическими преобразованиями, неожиданно для себя обнаружили: образ внешнего врага нельзя, словно золотую жилу, разрабатывать бесконечно долго. В этом смысле поражение на выборах дважды спикера абхазского парламента 65-летнего Сократа Джинджолия, одного из самых преданных президенту людей (проигравшего малоизвестному жителю Ткварчели Анатолию Хашбе), стало событием знаковым. Оно отражает всю меру разочарования народа в "спящей" представительной власти.
Развал национальной экономики, беспомощность парламента и правительства, обостряющаяся борьба за власть, вызванная затянувшейся болезнью абхазского лидера Владислава Ардзинбы, ускорили политическое структурирование общества. Позиции остающегося "на хозяйстве" 60-летнего премьера Анри Джергения (родственника жены Ардзинбы) весьма шатки. Его прежняя деятельность на разных постах - от генпрокурора до "главного дипломата" - не раз признавалась парламентом неудовлетворительной. Скандал с визированием в июле 1995 г. в Москве явно ущербных для Абхазии проектов урегулирования больно ударил по престижу республики, фактически спровоцировал введение против нее санкций на саммите СНГ в январе 1996 г. Авторитет Джергения в народе недостаточен, а "наследственная демократия" не имеет опор в традициях жизнеустройства абхазов.
В Тбилиси же укрепление Джергения "у руля" встречено с определенным оптимизмом. В Грузии его воспринимают как прагматично и компромиссного политика, который не столь фанатично предан идее абхазской независимости, как Ардзинба. "С господином Джергения можно иметь дело, - заявил высокопоставленный представитель администрации президента Грузии в интервью одной из популярных грузинских газет. - После ухода Ардзинбы с политической сцены мы сможем найти такую форму грузино-абхазских взаимоотношений, которая устроит обе стороны".
Однако свой исторический шанс Джергения, который давно и болезненно грезит президентством, следовало искать вовсе не в Тбилиси. Шанс состоял в более чутком диалоге с пострадавшим народом, в поиске согласия с политическими оппонентами. Оппозиция, ядром которой является движение "Айтайра" ("Возрождение"), играет все более заметную роль в жизни Абхазии. Социальная база демократов - альтернативно мыслящие умы на всех уровнях управления, правозащитные организации, ветераны войны, экономически активная часть населения, а также абхазская диаспора, не нашедшая общего языка с нынешней властью и разбросанная по России и дальнему зарубежью.
Попытка же непопулярного премьера жестко взять под контроль выборы была изначально рискованной, а с точки зрения будущего чревата консервацией конфликта. В тактическом плане эта затея требовала прямолинейных, часто лобовых и поэтому уязвимых с точки зрения закона действий. Так, превращение Центризбиркома в структурное подразделение Кабинета министров во главе с начальником отдела административных и правоохранительных органов свидетельствует о непонимании премьером, юристом по образованию, основополагающих принципов избирательного права. Сами выборы проводились на основании копии закона, не соответствующей оригиналу. В результате время на сбор подписей и регистрацию было предельно сокращено, а формат подписных листов не позволял собрать автографы с запасом. Поводом для отказа в регистрации 14 известнейших лиц стало умозрительное заключение анонимного "эксперта-графолога". Очевидцам запомнились и анекдотичные слова судей: "Зачем экспертиза, и так видно, что подписи подделаны!"
Но и этого показалось мало. Списки избирателей изобиловали "мертвыми душами" (людьми, давно умершими или уехавшими из республики), формировались как по месту жительства, так и по месту прописки, что позволяло голосовать дважды. Накануне выборов от щедрот кандидатов происходило экстренное финансированное "неотложных" социальных нужд. Что само по себе и неплохо, но в конкретных обстоятельствах смахивало на подкуп. Наблюдателями отмечены факты давления со стороны глав районных и сельских администраций, а также запугивание избирателей. На Кавказе это не просто опасно. В республике, где многие с оружием в руках прошли войну, а автомат и гранатомет в ожидании мобилизации доныне хранятся едва ли не в каждом доме, такие нешуточные страсти грозили вылиться в бои на избирательных участках.
В этих драматических обстоятельствах движение "Возрождение", с которым связывали свои надежды десятки тысяч избирателей, приняло на своем съезде трудное решение. 15 кандидатов солидарно снялись с регистрации. Худой мир оппозиция предпочла доброй ссоре. После чего выборы стали, по существу, безальтернативными, а результаты их приобрели явный оттенок фальсификации. Но и власть получила урок: если раньше все тяготы и лишения народа меркли перед ужасом нового грузинского вторжения, то сегодня огромное тектоническое напряжение исходит из глубин самого абхазского общества.
Тем не менее абхазские демократы продолжили встречи с людьми, по-джентльменски завершили избирательную кампанию. В основе ее лежали невеселые размышления и оценки, которые разделяют сегодня большинство сограждан. "Мы все чувствуем, что дела у нас идут не так, как им положено идти. Во всяком случае, надежды, которыми мы жили в первые послевоенные годы, обидно и как-то неожиданно не исполнялись, мы переживаем целый ряд разочарований", - говорит абхазский публицист Даур Начкебия.
Такие пессимистические настроения не редкость, в чем сам убеждаешься во время командировки. В городских скверах, на базаре, в кофейнях, за стаканом доброго вина в гостеприимных домах абхазов говорят примерно об одном и том же. Несмотря на ослабление блокады со стороны России (что совпало с началом эпохи Путина), абхазские проблемы с каждым годом усугубляются. Одними лишь последствиями грузинской агрессии 1992 г. удручающее состояние здешней экономики никак не объяснишь. 100-тысячный абхазский этнос тает на глазах: хозяйство в стагнации и упадке, работы нет и не предвидится, жители трудоспособного возраста покидают родину, молодых мужчин остается все меньше, здоровье многих подорвано наркотиками, пьянством. Вследствие всего этого рождаемость в республике крайне низкая, что ставит под угрозу воспроизводство нации. Незаметно разрослась доморощенная бюрократия, появились три-четыре своих "олигарха", наметилось имущественное расслоение общества, столь обидное для традиционного абхазского менталитета.
Разделены на сферы влияния редкие доходные отрасли, главным образом сухумский порт, экспорт-импорт, дома отдыха и санатории. Неплохую прибыль приближенным к власти лицам приносит вывоз из республики мандаринов, орехов и чая и ввоз бензина, муки и сахара. Официальный бюджет Абхазии составляет более 7 млн. долл., теневой, по экспертным оценкам, - в два-три раза больше. Передел скудной собственности породил свой местечковый криминал: в республике обычны разбои и грабежи, убийства и похищения людей. Такие преступления уже перестали кого-то удивлять. Только за последние четыре года зафиксировано около 60 случаев похищений с целью выкупа. В действительности таких инцидентов намного больше. Слабые правоохранительные органы не могут противостоять валу преступности, так как сами нередко становятся заложниками клановости и кумовства.
Главным экономическим явлением в послевоенной Абхазии и едва ли не основной статьей дохода жителей (при мизерной зарплате и пенсии в 30 руб.) стала растащиловка. Разбазаривается прежде всего наследие советской эпохи. Местным населением, уставшим от нищеты и безысходности, разграблена и распродана значительная часть имущества бывших союзных предприятий, уцелевших после грузино-абхазской войны, объектов местной промышленности. За гроши ушло все, что представляло ценность: станки, оборудование, подъемники, рельсы, кабели, колесные пары от железнодорожных вагонов, электроаппаратура, тысячи тонн листового железа, превращенного в металлолом. Разобраны подъездные пути к предприятиям. Разрезаны на куски и проданы в Турцию трубы магистрального газопровода, подведенного еще в 80-е гг. к Сухуми. Вся железнодорожная сеть, включая мосты и тоннели, находится в аварийном состоянии, нередки случаи схода с рельсов курсирующей между Псоу и Сухуми электрички. Столь же плачевная ситуация со всем известной автострадой. Если когда-нибудь в Абхазии задумают возрождать индустрию, то делать это будет просто не на чем.
Полным ходом идет рубка реликтовых пород кавказского леса и продажа его в Турцию. Вековые урочища дуба, бука, каштана, самшита исчезают практически безвозвратно. Красивейшие горы на побережье Восточного Причерноморья перейдут потомкам с уродливыми проплешинами. Всемирный фонд защиты дикой природы не раз выступал с протестами против неконтролируемой рубки леса в Абхазии.
Не лучшая участь постигла абхазские курорты. До недавнего времени все крупные объекты, еще способные принимать отдыхающих, были объединены в госкомпании "Абхазкурорт", которая платила до трети налогов в госбюджет. В 1998 г. началась "демонополизация курортной сферы", которая дала обескураживающие результаты. Например, известный на всю Россию гигантский пансионат "Самшитовая роща", гордость и украшение Абхазии, в строительство которого КГБ СССР в свое время вложил 45 млн. долл., отдан в аренду некоему ООО "Анакопия" с уставным фондом┘ 60 руб. Дом отдыха "Нарт" в Гаграх, тоже один из крупнейших, арендован ООО "Диоскурия", учредителями которого являются Мадина Ардзинба и Алхас Аргун, дочь и зять президента Абхазии. В руках наследницы президента постепенно концентрируются все нити управления курортами и вообще весь курортный бизнес. Какая польза от этого госбюджету - вопрос риторический.
Грузино-абхазская война была рекордной по вовлеченности в конфликт представителей разных народов. На этом фоне поразительно, что абхазское руководство не избежало соблазна сформировать мононациональную государственную власть. Ныне русская и армянская общины республики, не говоря уже о грузинах, в исполнительных и законодательных органах почти не представлены. Между тем в Абхазии сегодня остается не менее 50 тыс. русских, а армян и грузин - примерно в два раза больше. О том, что России небезразлична судьба проживающих в республике десятков тысяч российских граждан, говорил на днях в Сочи Владимир Путин.
По иронии судьбы после войны, шедшей под лозунгами избавления от национального гнета, сухумские власти сами стали закрывать глаза на явные нарушения гражданских прав. Захват собственности и имущества грузин, вынужденных покинуть Абхазию, принял характер многолетней эпидемии. Давно уже сведены все счеты. Но и сегодня не редкость, когда абхаз, имеющий собственный дом, не брезгует занять грузинскую квартиру в Сухуми или Гагре. Юридический порядок оформления обретенной таким незатейливым образом собственности считается излишним. Власть тем самым формирует некую "философию", как бы намекая согражданам: "Мы не мешаем вам разжиться чужим добром, а уж вы не взыщите с нас!"
Состояние здоровья 56-летнего Владислава Ардзинбы, госпитализированного уже несколько месяцев в Москве, продолжает медленно ухудшаться. Президент, с именем которого связывают обретение фактической независимости и которому за это многое прощают, постепенно теряет власть и контроль над внутренней ситуацией в Абхазии, где все больше воспринимается как символ, а не как носитель реальной власти.
После войны 1992-1993 гг., став жертвами политической ревности Ардзинбы, многие влиятельные фигуры в абхазском мире вынуждены были покинуть родину. Назад власть их не ждет. В закон о выборах президента внесен жесткий пятилетний ценз оседлости, запрещающий лицам, проживающим за пределами Абхазии, баллотироваться на этот пост.
Сегодня многие в республике задаются вопросом: а насколько оправданны эти ограничения? Тем более в отношении диаспоры, разбросанной по миру (Турция, Германия, Ближний Восток, США и т.д.), - в час абхазской беды, когда некоторые ныне крупные функционеры прятались в московских квартирах, эти люди оказывали исторической родине не только большую помощь финансами, но и лично участвовали в ее обороне. Нынешний вице-спикер парламента Константин Озган в своих предвыборных заявлениях говорил о необходимости устранить искусственные барьеры, мешающие абхазской диаспоре активно участвовать в политической жизни республики. И это симптоматично.
Далеко не все даже в правящей абхазской элите приветствуют династическую демократию. Вопрос о будущем лидере Абхазии открыт. На признание общества могут претендовать сопредседатель "Возрождения" экс-премьер Леонид Лакербая, министр иностранных дел РА, историк и доктор наук Сергей Шамба, экс-премьер Сергей Багапш, бывший глава МВД Абхазии Александр Анкваб, чиновник МЧС России Нодар Хашба. Непосредственно перед выборами наверняка появятся и другие претенденты.
Кому бы ни довелось в будущем возглавить республику, ясно одно - этот человек обязан будет отстаивать интересы Абхазии. С этих позиций ему и предстоит возобновить грузино-абхазский диалог. Другая неотложная задача - консолидировать абхазское общество для решения наиболее острых и болезненных проблем. Речь прежде всего идет о выдвижении разумной экономической альтернативы. Она видится в концентрации всех внутренних ресурсов, которые есть в Абхазии, с тем чтобы они использовались на благо общества, а не узкой группы связанных круговой порукой лиц. Без привлечения российских и иностранных инвестиций поднимать из руин республику будет очень трудно. В этом могли убедиться побывавшие в Абхазии члены российской делегации, представлявшие ключевые экономические ведомства.
Стороннему наблюдателю может показаться, что в Абхазии, где демократия делает лишь первые шаги, а польза свободы слова все еще является предметом дискуссий, наступает раздрай. Так и не стали известные заказчики громких политических преступлений - убийства вице-премьера РА, видного ученого Юрия Воронова и популярного в народе общественного деятеля Зураба Ачбы. Очевидные коварные мотивы расправ, беспомощность следствия, двусмысленность и туман, плотно окутавшие эти дела, заставили многих задуматься: не могут ли в республике перейти к самым жестоким методам подавления инакомыслия?
В случае ухода Ардзинбы с политической сцены поведение непопулярного премьера Анри Джергения непредсказуемо. Соблазн действующей власти состоит в попытке под благовидным предлогом править внеконституционно, методами чрезвычайщины, по законам "осажденной крепости". Как это делается, абхазской общественности уже дали понять на примере прошедшей парламентской кампании. Но если перед выборами оппозиция ушла от жесткой конфронтации, то в чрезвычайных обстоятельствах она может избрать и другие методы разговора с властью.
Не хочется верить в мрачные прогнозы. Время берет свое. Наличие альтернатив и реальной многопартийности в такой маленькой республике - несомненное свидетельство роста политической культуры в Абхазии. Но за свободу выбора, как показали последние события, абхазам еще предстоит побороться.
Сухуми - Москва
