Юрий Набиев Если почитать российскую прессу, то о сути событий вокруг Ирака можно получить следующее представление. Американцы "наезжают" на суверенную страну, самочинно присвоив себе права всемирного судьи и используя при этом более чем сомнительные утверждения о наличии у Саддама химического оружия и о его связях с бен Ладеном.
Попытаемся, однако, рассмотреть ситуацию с другой стороны. Имеет ли Саддам связи с террористами, причастен ли к событиям 11 сентября, спрятал ли химическое оружие или оно давно уничтожено? Эти "ключевые" вопросы действительно служат лишь сомнительными предлогами для американской акции и, в сущности, не имеют никакого значения. Предположим, что Саддам ни сном ни духом не ведал о деятельности террористов, что все химическое и бактериологическое оружие, хранящееся на его складах, обнаружено и изъято. Даже при этих условиях американцы имеют все основания вторгнуться в Ирак и арестовать Саддама. Многих обоснованно шокирует тот факт, что одно-единственное государство берет на себя роль всемирного законодателя, судьи, следователя и полицейского разом. Но почему-то никого не трогает следующее обстоятельство. Международный преступник, массовый убийца, по сравнению с которым "вашингтонский снайпер" является лишь мелким шалунишкой, не только находится на свободе и в безопасности, но и распоряжается судьбами 22 млн. человек. Причем право решать судьбы миллионов признается за Саддамом международным сообществом!
За время своего долгого и славного правления иракский диктатор развязал две войны (с Ираном и Кувейтом, причем последний был оккупирован и разграблен), применял химическое оружие как на фронте, так и против собственного мирного населения. Одновременно Саддам организовал систематический геноцид курдов. Можно вспомнить также о пытках и коллективных наказаниях родственников за вину членов семьи, наконец, об экологических преступлениях, учиненных в Кувейте, когда Саддам залил нефтью чуть ли не весь Персидский залив. А как относиться к таким своеобразным способам ведения военных действий, как ракетные обстрелы жилых кварталов третьих стран, как это случилось с Израилем в 1991 г.? Я уж не говорю о взятии в заложники иностранных (в том числе и российских!) гражданских лиц с помещением их на военные объекты в качестве "живого щита" (1990 г.). Все это нельзя квалифицировать иначе как классические акты терроризма.
Возникает характерный парадокс. Мировое сообщество считает, что мораль и международное право позволяют ему наблюдать, как Саддам совершает все возможные преступления. Однако мораль и международное право не позволяют пока дать американцам "карт-бланш" на войну, поскольку Саддам, например, пустил к себе инспекторов ООН.
Курды ощущают такой подход особенно остро. ООН в первой половине 90-х гг. сама нарушила суверенитет Ирака, установив "зону безопасности" для защиты курдов. Тем самым, можно сказать, режим Саддама официально был признан преступным. С другой стороны, ООН подчеркивает, что Курдистан является составной частью Ирака - не Ирака вообще (с этим мы не спорим), а нынешнего, саддамовского. Тем самым Саддам буквально навязывается курдам в качестве легитимного лидера. В результате программы снабжения Курдистана медикаментами и продовольствием должны получать одобрение не у "незаконной" региональной администрации, а у человека, который травил курдов химическими бомбами. К тому же Курдистан подлежит действию всех санкций ООН, наложенных на Саддама за его преступления, против курдов в частности. Когда говорят, что от санкций страдает не Саддам, а иракский народ, в ответ звучит официальное объяснение: "Он страдает из-за того, что терпит преступный режим и не пытается свергнуть его". Может быть, это и справедливо, но при чем здесь курды?!
На мой взгляд, эти парадоксы происходят от столкновения двух стилей мышления, двух систем ценностей, которые условно можно назвать "политическими" и "правовыми".
В теории все современное государственное право вытекает из концепций народного суверенитета и общественного договора. Всякая власть исходит от народа и подчинена ему ("народ" - в смысле "население", совокупность жителей данной территории). Государство есть инструмент общества, общество же есть объединение личностей для защиты общих интересов. Государство в этой системе - вторично и даже третично (после личности и общества); смысл его в том, чтобы служить человеку, его благополучию и безопасности. В праве этот момент отражен четко, но в реальной политике он как-то отходит на задний план. Политики, заседающие в ООН, ни на минуту не забывают, что имеют дело не просто с преступной личностью Саддама, но с Государством. И боятся создавать прецедент.
Обычные доводы политиков таковы: удовлетворение требований курдов приведет к распаду тех государств, в состав которых входят разные части исторического Курдистана, т.е. Ирака, Ирана, Турции, Сирии, и как следствие - к хаосу и нестабильности на всем Ближнем Востоке. Поэтому - правы курды или нет - их требования не должны быть удовлетворены ни в коем случае. Иногда под это стремятся подвести правовую основу - тогда начинаются рассуждения о "противоречии" принципа самоопределения - принципу территориальной целостности.
Но, может быть, кроме абстрактных правовых соображений существуют настоятельные соображения целесообразности, которые одни могут уберечь мир от катастрофы? Неужели последовательная реализация принципа самоопределения действительно ведет к распаду существующих государств, этническим конфликтам, хаосу и войне всех против всех?
Для того чтобы так утверждать, следовало бы доказать закономерность: "единое государство - отсутствие этнических конфликтов; разделение государства - возникновение этнических конфликтов". Доказать ее невозможно. Мы наблюдаем множество единых государств, раздираемых вооруженными этническими конфликтами, а равным образом - яркие примеры "цивилизованных разводов", мирно и бескровно разрешающих проблемы (Чехия и Словакия, Россия и республики бывшего СССР). Мы видим даже такой внешне парадоксальный пример, как Канада, где признание за меньшинством права на отделение позволило сохранить единство страны. Ибо очевидно, что, если бы франко-канадцам вместо референдума были предложены комендантский час, прямое правление и аресты лидеров сепаратистов - они бы теперь называли англосаксов не иначе как "оккупантами" да вдобавок имели бы какой-нибудь "Фронт освобождения Квебека" с бомбами и всеми аксессуарами терроризма.
К сожалению, российская политическая традиция до сих пор не способствовала пониманию важности правозащитного элемента в политике. Как известно, политическая жизнь в России всегда страдала гипертрофией государственности; человек рассматривался как "слуга государев", "винтик" и т.д. Поэтому многие в российской политической элите до сих пор видят в лозунге "приоритета прав человека" то ли антигосударственную диверсию, то ли очередную идеологическую кампанию, демагогический фиговый листок, который призван прикрывать старые, как мир, экономические интересы. Конечно, я не хочу сказать, что экономические интересы - дело в политике несущественное. Беда в том, что экономика напрямую связана с другими факторами, человеческими и социальными в первую очередь. Поэтому, преследуя грошовую выгоду, иной раз можно потерять все.
Разве те же США не имеют опыта, когда, стремясь выкачивать из какой-нибудь страны максимальную прибыль, они доводили дело до того, что к власти приходил революционный режим, конфисковывавший всю американскую собственность? Социальная и политическая стабильность в мире - основа всякой долгосрочной экономической выгоды, но достичь такой стабильности можно, только ставя интересы человека выше всех прочих привходящих интересов.
