Андрей Пионтковский То, что на самом деле значимо сегодня в политической жизни страны, - это не виртуальные электоральные страсти, а конфликты внутри исполнительной власти. Наши виги и тори сражаются не в парламенте, а "под ковром" в Кремле. Дело в том, что наша Власть прекрасно овладела политическими технологиями, заимствовав и творчески переработав лучшее наследие как практики активных мероприятий КГБ, так и американской политической рекламы. В результате она технически может продолжать воспроизводить себя во власти сколь угодно долго, как это и будет продемонстрировано на предстоящих выборах. Единственным ограничением для бесконечного пребывания нашей Власти во власти являются конфликты внутри нее самой.
В результате выборов будет сформировано большинство, которое принято называть путинским. Правда, не совсем понятно, что такое Путин в этом контексте, особенно если вспомнить историю возникновения путинской республики. Думается, что для осмысления быстротекущих событий наших дней нелишним будет перелистать страницы истории ее болезни.
Конфликт трех группировок, объединившихся памятной осенью 1999 года в проекте "Наследник", был неизбежен. Слишком разные цели преследовали в совместной операции эти временные союзники. "Семье" нужно было любой ценой остановить казавшийся неизбежным приход к власти конкурирующего клана Примакова-Лужкова, грозивший им потерей не только собственности, но и личной свободы. Чекисты грезили о реванше спецслужб, а "либералы" о - железной руке, которая поведет наконец, Россию по пути рыночных реформ.
Путин не принадлежал к ядру ни одного из этих кланов, находясь в разные периоды своей карьеры на периферии каждого из них. Подполковник КГБ, сотрудник сначала мэрии Собчака, затем администрации президента Ельцина, В.Путин не мог стать ни лидером, ни идеологом ни одной из этих групп. Он оказался как бы наименьшим общим знаменателем их разнородных устремлений. Каждая из них подходит к нему сугубо инструментально, рассматривая его как орудие достижения своих корпоративных целей.
Выполнять роль арбитра, удерживающего равновесие соперничающих в его окружении кланов, новому лидеру затруднительно в силу отсутствия достаточного политического и властного опыта. Потому он остается более или менее пассивным наблюдателем решающей схватки властных группировок, в которой то общее, что их объединяло, стремительно исчезает.
В этой борьбе определенным преимуществом обладают чекисты. Во-первых, им больше свойственно чувство корпоративной солидарности и целеустремленности. Во-вторых, хотя бы потому, что они не были так широко представлены во властных структурах в ельцинский период, в массовом сознании они меньше замараны в приватизационных и коррупционных скандалах, чем их конкуренты. В-третьих, они-то как раз обладают громадной базой оперативных данных в этой области и контролируют правоохранительные органы, способные эту базу активизировать. И, наконец, не будем совсем уж забывать о возможностях президента. Его чисто человеческие симпатии вполне определенны.
Остатки исчезающей интеллигенции любят, наблюдая за схваткой кремлевских бульдогов, щегольнуть цитатой из И.Бродского "Но ворюги мне милей, чем кровопийцы".
Помилуйте, господа, чем же сегодняшние наследники Феликса, Лаврентия и Юрия такие уж особенные кровопийцы? Это не они развязали две кровавые политтехнологические чеченские бойни для повышения рейтинга своих назначенцев в президенты и не они оба раза повторяли, что при этом возрождается российская армия.
Тираны? Душители свободы? Но ведь это не чекисты, а зондеркоманда суперлиберальных мародеров осуществила зачистку НТВ.
Они же не лацисы какие-нибудь с маузером на боку, пускавшие в расход олигархов 1918-го только за их социальное положение и отдававшие их состояния до последней копейки на дело освобождения мирового пролетариата и угнетенных трудящихся Востока.
Это солидные господа, все при "мерседесах", картье, карденах и прочих атрибутах рыночной экономики и жаждущие приумножить эти атрибуты.
Люди как люди. И милосердие иногда стучится в их сердца. Никто же из них, кроме отвязанного Хинштейна, не гоняется с ледорубом по всему свету за опальным олигархом.
Таможенный вопрос их немного испортил. Но в целом они достойные продолжатели дела рыночных реформ в России.
Руководители президентской администрации, собирающие иностранных журналистов на брифинги, дают понять, что рассматривают силовиков как некое диссидентское меньшинство внутри партии власти. Если следовать этой логике, то, видимо, в будущих школьных учебниках по истории будет говориться об антипартийной группке влиятельных силовиков и примкнувших к ним карьеристов. А мне представляется, что там с большей вероятностью могут написать о другой антипартийной группе и примкнувшем к ним Павловском.
Ведь за этим "диссидентским меньшинством" стоят десятки тысяч вооруженных, в прямом смысле слова вооруженных людей, которым уже надоело "крышевать" мебельные магазины, и они считают, что им пора "крышевать" нефтяные компании. Это очень серьезный вызов, и на них будут работать и те запросы в обществе, которые реально существуют: прежде всего совершенно естественный запрос на социальную справедливость, который они будут нещадно эксплуатировать, запрос на агрессивную ксенофобию, запрос на фантомный реваншизм во внешней политике. Мне кажется, у этой группы очень серьезное политическое будущее. Кроме того, я не вижу внутри власти того самого большинства, которое способно на этот вызов ответить.
Если чекисты - это диссиденты во власти, отклоняющиеся от генеральной линии Путина, то где она, генеральная линия Путина? Я уже не говорю о том, что их наступление не могло бы продолжаться так долго без благословления лидера. А кроме того, не секрет, что его политическая философия, весь канонический семантический ряд ее излюбленных категорий - управляемая демократия, административная вертикаль, диктатура закона и так далее как раз близки этой группе. И поэтому мировоззренчески прав был боец невидимого, но прослушиваемого фронта С., бросивший своему подельнику Б., а с ним и городу и миру фразу, которая может стать исторической: "Вождя я беру на себя".
