Кому мешали натуральные льготы

События последнего времени, связанные с движением протеста против монетизации льгот, вызвали оживленные споры. При этом нередко замена льгот компенсациями рассматривается как в целом прогрессивная и либеральная реформа, необходимая для формирования в России рыночной экономики и давно востребованная жизнью. Так, Юрий Коргунюк в статье «Новый народный фронт, или В ожидании цунами» («НГ», 15.04.05) характеризует противников этой реформы как иждивенцев, стремящихся превратить страну «в тотальный собес», а само движение протеста – как исключительно популистское. С частью тезисов, высказанных Ю.Коргунюком, несомненно, можно согласиться, но вот насколько в действительности либеральна и прогрессивна сама замена льгот компенсациями – это большой вопрос┘

Прежде всего обратим внимание на этическую неприемлемость отмены льгот – хоть с общечеловеческой, хоть с либеральной точки зрения. Реформа наносит удар по самым слабым и незащищенным слоям населения. Между тем даже такой либерал-фундаменталист, как Фридрих фон Хайек, относил сострадание к слабым к одной из важных либеральных добродетелей┘ Более того, обездоливаются ведь прежде всего те, чьим подневольным трудом и была создана вся приватизированная в 90-е годы новыми «хозяевами жизни» собственность. Не обязательно быть левым, чтобы увидеть в этом колоссальную несправедливость. А как заметил современный немецкий философ Гюнтер Рормозер, которого трудно заподозрить в симпатиях к идее социализма, «если бы европейцы отказались от справедливости, они перестали бы быть европейцами».

Итак, с этической точки зрения отмену социальных льгот никак нельзя оценить положительно. Но, может быть, она была обоснована с экономической точки зрения?

Прежде всего – а могут ли в принципе безнравственные действия привести к положительным результатам, например к росту экономической эффективности и благосостояния? Либеральная этика дает на этот вопрос однозначно отрицательный ответ. В основе либеральной морали лежит постулат: «дурные средства осуждают и дискредитируют цель», утверждал русский философ-эмигрант Борис Вышеславцев. Сходные взгляды позднее высказывал и А.Д. Сахаров.

Но перейдем к чисто экономической аргументации. Благоприятная конъюнктура на мировом рынке нефти, профицит государственного бюджета, рост золотовалютных резервов страны и увеличение Стабилизационного фонда показывают со всей очевидностью, что никакой экстренной необходимости затягивать пояса не было. Российские либеральные реформаторы настаивают на том, что натуральные льготы должны быть отменены, поскольку они противоречат принципам рыночной экономики. Однако подобные льготы существуют и в развитых постиндустриальных странах. Так, в США малообеспеченные семьи и пенсионеры получают талоны на продукты, в ряде европейских стран для этих категорий населения существуют жилищные льготы и право бесплатно посещать театры, музеи, выставки. В скобках упомянем также и о бесплатной медицине в Швеции и Канаде, бесплатном образовании в ряде стран Западной Европы┘

Следует отметить, что при всех существовавших льготах до «тотального собеса» России было очень и очень далеко. В большинстве европейских стран бюджетные расходы на социальные нужды достигают трети валового внутреннего продукта, даже в США при всей приверженности американцев принципам свободного предпринимательства они составляют 16% ВВП (помимо этого значительная часть социальных обязательств в этой стране лежит на частном бизнесе). В России же расходы на социальную политику составляют около 2% ВВП. Так что отмена льгот если и приближает Россию к Европе, то к Европе позапрошлого века, к тому «дикому» капитализму, которого на Западе давно уже нет.

Если даже натуральные льготы и признали необходимым отменить, то почему не заплатить пенсионерам и инвалидам достойные компенсации или не увеличить значительно пенсии? Действительно, ведь если, как считают либеральные реформаторы, все социальные услуги являются товаром, за который надо платить его полную стоимость, то пенсии и должны увеличиться именно до такого уровня, который позволит эти услуги за полную стоимость приобретать. Высказываются опасения, что это может значительно увеличить инфляцию. Однако грамотное макроэкономическое регулирование, поддерживающее равновесие между товарной и денежной массами, вполне может свести инфляционный эффект повышения пенсий и компенсаций к минимуму. Более того, увеличение платежеспособного спроса пенсионеров и инвалидов позволит расширить внутренний рынок для продукции отечественных производителей и приведет, в соответствии с хорошо известной концепцией Дж. М. Кейнса, к оживлению деловой активности, росту капиталовложений и достижению полной занятости.

Дополнительным аргументом в пользу того, что социальные льготы отменены отнюдь не в силу их несовместимости с рыночной экономикой, является общий экономический курс властей. Олигархический капитализм ельцинской эпохи ныне во все большей степени заменяется государственным капитализмом. Однако трудно поверить, чтобы правящая бюрократия, взяв курс на этатизм, столь сильно озаботилась развитием рыночных отношений. Тем более что саму себя она из этих отношений исключила, установив себе такие натуральные льготы, которых нет у чиновников ни в одной европейской стране.

Однако ударная отмена льгот все же состоялась, а как заметил пролетарский поэт, «если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». Кому же нужна эта реформа? По всей видимости, реальные причины отмены льгот следует искать именно в социально-экономических интересах бюрократии.

Прежде всего российская бюрократия генетически тяготеет к «стрижке» подвластного ей населения. Еще царь Иван Грозный, по свидетельству английского дипломата Джильса Флетчера, говорил, что народ сходен с бородой: чем чаще стричь ее, тем гуще она будет расти, или с овцами, которых необходимо стричь по крайней мере один раз в год, чтоб не дать им совершенно обрасти шерстью. По-видимому, сейчас бюрократия, сбросив с себя ряд социальных обязательств, провела очередную «стрижку».

Вторая причина касается интересов не бюрократии в целом, а ее отдельных сегментов. Дело в том, что в ходе монетизации льгот возникают новые мощные финансовые потоки, которые определенные бюрократические группировки или кланы стремятся поставить под контроль – свой и/или аффилированных с ними бизнес-структур. Выиграет от монетизации, таким образом, прежде всего группа чиновников, которые сами или через доверенных лиц участвуют в коммерческой деятельности. Именно в их пользу и перераспределяются изъятые у населения деньги.

Таким образом, замену льгот компенсациями в той форме, в какой она была реализована, вряд ли можно рассматривать как «давно востребованную жизнью» и «жизненно важную» реформу. Соответственно и в протестах против нее можно увидеть не только популизм, но и справедливую защиту бюджетополучателями своих социальных прав. Из событий, связанных с монетизацией льгот, вытекает важный урок: российский либерализм, если у него есть будущее, не должен отмахиваться от идей социальной справедливости. В противном случае их возьмут на вооружение другие силы, возможно, либералам не слишком приятные┘