Дмитрий Суслов.
Хельсинкский саммит Россия–ЕС стал ареной ожесточенного дипломатического противоборства.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Прошедший в Хельсинки саммит Россия–ЕС оказался примечателен двумя факторами. Во-первых, сорванной повесткой дня. Во-вторых, наиболее выигрышными для Москвы можно счесть решения, которые по тем или иным причинам не были приняты на саммите. Напротив, те решения, которые были приняты, чреваты для РФ весьма серьезными осложнениями уже в ближайшем будущем. Результирующая же встречи в плане выгод и потерь для России фактически свелась к нулю.
Ожидалось, что главным событием встречи станет запуск переговоров о новом стратегическом соглашении РФ-ЕС. Польское вето на проект соответствующего мандата Комиссии Европейских сообществ (КЕС) помешало этому. Однако, как ни парадоксально, именно это принесло России выгоду. По мнению ЕС, новое соглашение с РФ должно быть сконцентрировано – и это записано в проекте мандата КЕС – вокруг двух составляющих: формата энергетического взаимодействия и зоны свободной торговли.
Первая составляющая предполагает перенесение в новое соглашение РФ-ЕС либо основных положений Договора Энергетической хартии (ДЭХ), ратифицировать который РФ отказывается, либо принципов сотрудничества в области энергетики – опять-таки в выгодном ЕС духе. Последнее даст Брюсселю возможность заявить уже о юридическом обязательстве РФ либерализовать свой энергетический сектор. К примеру, принципы энергетической политики, зафиксированные в документах саммита «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге, КЕС однозначно трактует как политическое обязательство Москвы ратифицировать ДЭХ.
Что касается зоны свободной торговли, то Москве она в принципе не нужна: рынок Евросоюза и так открыт для энергоносителей из РФ. В этой связи ее создание, с одной стороны, рассматривается в Брюсселе как средство либерализовать российский энергетический сектор. С другой стороны, оно позволит полностью открыть российский внутренний рынок для промышленных товаров ЕС, что серьезно ослабит отечественную перерабатывающую промышленность.
Возникает вопрос: а нужно ли России новое соглашение в таком виде? А ведь как только мандат КЕС будет одобрен, возможности Москвы по выводу данных положений из текста нового соглашения будут весьма ограничены.
Второе не принятое на саммите решение, от которого отказалась российская сторона, состояло бы в уступке по вопросу ратификации ДЭХ и отмене эмбарго на сельскохозяйственный импорт из Польши. Россия, заняв позицию невмешательства и подойдя к польскому вето и ультиматуму как к исключительно внутреннему делу Евросоюза, лишила ЕС возможности использовать Польшу в качестве дипломатического тарана и, таким образом, наскоком добиться выгодного ему решения по энергетике. Имела место классическая игра в «доброго и злого полицейского»: пользующаяся неоднозначным авторитетом Польша настаивала на априорно невыполнимых для России условиях, в то время как Брюссель предлагал Москве решить проблему в «конструктивном ключе».
Однако куда менее удачным оказалось то, что все же было одобрено на саммите в той или иной форме. По сути, единственным его решением стало одобрение неких модальностей модернизации выплат за транссибирские перелеты (ТСМ); на отмене этих выплат длительное время – и абсолютно необоснованно – настаивал Евросоюз.
Само по себе согласие российской стороны отменить по крайней мере часть выплат по ТСМ с 2014 г. и ряд прочих уступок ставит РФ в невыгодное положение по отношению к европейской отрасли гражданской авиации. Кстати, комиссар КЕС по транспорту Жак Барро не преминул прямо заявить на саммите, что принятое решение «повысит конкурентоспособность европейских авиакомпаний». Само собой, относительно авиакомпаний РФ.
Однако еще более опасны возможные политические последствия этого решения. Прежде всего оно будет использовано как психологический повод для усиления нажима на Россию по иным вопросам повестки дня, в том числе энергетическим. До последнего времени вопрос ТСМ служил своеобразным барьером российской принципиальности, неуступчивости Брюсселю по тем вопросам, уступка по которым наносит вред интересам РФ (та же энергетика). Теперь же Евросоюз, почувствовавший успех, может в разы усилить давление по всем важнейшим вопросам, обсуждавшимся на саммите.
Действительно, хотя решение по ТСМ носило компромиссный характер и российской стороне в ходе переговоров удалось отстоять многое (хотя бы принцип паритета в авиационных отношениях России и ЕС), выпущенный в одностороннем порядке соответствующий пресс-релиз комиссии провозглашает однозначную «победу» ЕС. Понятно, что тем самым КЕС стремится продемонстрировать свою эффективность в самом ЕС, которая была существенно подорвана после провала Евроконституции. Однако получается, что восстановление имиджа происходит за счет России.
Во-первых, пресс-релиз воспроизводит всю изначальную позицию Брюсселя по данному вопросу, хотя само решение от 24 ноября представляет собой ее существенную коррекцию. Так, выплаты по ТСМ вновь именуются «платой за транзит, взимаемой РФ в нарушение международного права», тогда как на деле они являются платежами за оказываемые услуги. Выдвигавшиеся в ходе переговоров российские аргументы проигнорированы.
Во-вторых, заявляется, что КЕС удалось решить проблему «всего за шесть месяцев после получения мандата», на самом же деле переговоры велись несколько лет. Причем комиссия не имела тогда на них никаких юридических полномочий.
В-третьих, дело дошло до того, что российская сторона открыто обвиняется в невыполнении якобы взятого на себя еще в 2004 г. обязательства ликвидировать выплаты. На деле тогда Москва обязалась модернизировать эти платежи, что, согласитесь, не равнозначно их полной отмене.
В-четвертых, налицо некорректное изложение договоренности. В пресс-релизе КЕС речь идет о «ликвидации» всех платежей (кроме аэронавигационных) после 31 декабря 2013 г. На деле же решение от 24 ноября говорит о модернизации системы выплат, причем часть коммерческих платежей, как указал министр транспорта РФ Игорь Левитин, сохранится и после 2013 г.
Существует также опасность, что решение по ТСМ будет использовано как прецедент для увязывания других вопросов повестки дня РФ-ЕС с проблематикой вступления России в ВТО и тем самым для проведения в отношении Москвы политики «выкручивания рук». Именно так пытался действовать Брюссель в отношении транссибирских перелетов.
ЕС не единожды заявлял, что заблокирует российское вступление в ВТО в случае, если Москва не уступит по транссибирским перелетам. И это через два года после того, как переговоры РФ-ЕС о вступлении России в ВТО были успешно завершены, а в соответствующем документе не содержится ни одного упоминания вопроса транссибирских выплат. На деле же авиаперелеты к внешней торговле и ВТО никакого отношения не имеют и являются исключительно транспортной проблемой. О чем, кстати, не раз заявлял российский президент Владимир Путин.
Однако пресс-релиз комиссии в очередной раз заявляет, что вопрос ТСМ был напрямую увязан с ВТО и, более того, его якобы благополучное для ЕС разрешение улучшило торговые отношения России и ЕС. (Каким образом – остается юридической загадкой). Тем самым утверждается как сама увязка с ВТО, так и ее признание Россией де-факто, что, в свою очередь, говорит о действенности использования в отношении Москвы данного рычага. Есть основания полагать, что отныне он будет применяться и по иным вопросам для достижения выгодных Евросоюзу решений.
Результат не заставил себя ждать. Уже в день саммита Россия-ЕС торговый комиссар КЕС Питер Мандельсон заявил, что Евросоюз заблокирует вступление РФ в ВТО до тех пор, пока Москва не отменит эмбарго на импорт мясной продукции из Польши.
