Сергей Костяев Джорджа Буша-младшего традиционно критикуют за «катастрофическую» бюджетную политику. Обозреватель «Нью-Йорк таймс» однажды написал, что администрация нынешнего президента США «управляется с финансами Америки, как ватага пьяных матросов, а большинство республиканцев молчат в тряпочку, предавая свои консервативные принципы». Дело в том, что Буш в 2001–2003 гг. резко сократил налоги, чем воспользовались 3% наиболее состоятельных американцев, и ОДНОВРЕМЕННО на 40% повысил государственные расходы не только на традиционно любимую «Великой старой партией» оборону, но и на социальные нужды. До начала 2005 г. он пытался угодить и бизнесу, и социально незащищенным слоям населения. 60% бюджетных расходов направляется на развитие человеческих ресурсов – здравоохранение, образование, науку, социальное обеспечение. В России же доля расходов этой категории составляет одну треть.
Основной причиной американского транжирства является бюджетный лоббизм, используемый конгрессменами для улучшения своих электоральных перспектив. Он крайне негативно сказывается на эффективности бюджетного процесса, приводит к систематическому срыву бюджетного календаря, росту бюджетного дефицита и т.д. Дело в том, что конгрессмены избираются по мажоритарному принципу, а потому очень жестко зависят от довольно ограниченного числа избирателей (чего нет в пропорциональной системе) и вынуждены в целях пополнения предвыборного фонда постоянно потакать интересам локальных элит через систему так называемых специальных проектов. С 1997 по 2004 г. их число увеличилось с 2 тыс. до 10 тыс., а в 2006 г. достигло 13 тыс., общей стоимостью в 67 млрд. долл. (2,4% федерального бюджета). Спрос на бюджетные проекты рождает предложение лоббистов, предлагающих за приличную плату свои связи. Кроме того, наблюдается связь между электоральным циклом и решением лоббистов о начале продвижения интересов в Конгрессе США: количество новых регистраций возрастает в первый год после выборов и снижается непосредственно в год выборов, когда законодатели заняты предвыборной кампанией и не желают слишком активно отстаивать узкие групповые интересы. В странах же с пропорциональной системой выборов и более длинным, чем в США, электоральным циклом масштабы такого неизбежного зла, как бюджетный лоббизм, менее существенны. Бюджетный лоббизм в таких странах носит «элитарный» характер, и там вы не найдете проектов по финансированию городских библиотек или музеев, как это имеет место в США.
Самое забавное, что почти классические буржуазно-империалистические формы бюджетный лоббизм в России принял в 1990-е гг., когда в Государственной Думе владычествовали большие любители Соединенных Штатов Америки из КПРФ. Тогда под угрозой провала всего бюджета пробивались сугубо «конкретные» прожекты, например постройка дороги или моста в каком-нибудь Урюпинске. В этой связи отмена мажоритарной системы выборов в нижнюю палату выглядит не такой уж антидемократичной мерой. Теперь основной формой бюджетно-лоббистской деятельности у нас являются федеральные целевые программы. Ключевым приемом у бюджетных лоббистов эпохи Путина стала эксплуатация фразеологии ложно понимаемых «национальных» приоритетов.
Казалось бы, российская бухгалтерская строгость выглядит предпочтительно по сравнению с американским транжирством.
Между тем последние данные Службы внутренних доходов США (аналог нашего налогового ведомства) свидетельствуют о правильности курса, выбранного Бушем в 2001 г. Экономика США растет приличными для ее масштаба темпами, в 2001–2004 гг. средний ежегодный рост составил 3%. Крупный бизнес платит больше налогов, бюджетный дефицит в 2006 финансовом году составил 296 млрд. долл. вместо ожидаемых Административно-бюджетным управлением президента 408 млрд. (в 2005 г. дефицит был 319 млрд., в 2004 г. – 413 млрд.) В прошлом году Демократическая партия заявляла, что всплеск налоговых поступлений – явление временное и что в следующем году дефицит будет расти. Теперь этот следующий год наступил – и мы видим, что игра стоила свеч и большой риск, на который пошла команда Дж. Буша в 2001 г., оказался не напрасным. Более того, неэффективная организация бюджетного процесса в Америке не может повлиять на экономическое развитие страны в целом, что является еще одним доказательством несущественности роли государства в экономике.
Наше государство сознательно ограничивает расходы на «современные функции» – вложения в науку, образование, здравоохранение, залезая при этом в сферы, где частный бизнес доказал свою эффективность (например, в ТЭК), и активно вкачивая деньги в так называемые традиционные функции – административный аппарат, силовые структуры внутреннего пользования и т.п. В отношении же национальной обороны приоритеты выглядят сходным образом: в США государственные расходы на оборону составили в 2002 г. 16,3% всех расходов, в 2003 г. – 17,9%, в 2004 г. – 19%, а в России соответственно 18,7, 18,6, 17,8%. Очевидно, что СИСТЕМА бюджетных приоритетов выстроена у нас принципиально неверно: фактический отказ государства выполнять «современные функции» приводит к все нарастающему отставанию теперь уже от развивающихся стран – Бразилии, Мексики, ЮАР.
Бюджет – это не столько финансово-экономический, сколько ПОЛИТИЧЕСКИЙ документ. Поэтому при реально функционирующей демократии в нем всегда в той или иной форме, в той или иной степени будут отражены интересы различных слоев общества.
Иное дело в России 2000-х гг. Роль бюджетных лоббистов практически сведена к минимуму, что само по себе позитивно. Но с водой выплеснули и ребенка: бюджет не работает в качестве проводника общественных интересов – иными словами, он перестал выполнять свою главную политическую функцию. Бессистемность и пиаровская сущность нацпроектов, вызывающих раздражение и недоумение обделенных, служат тому лишь подтверждением. В отличие от США, где какая-нибудь ассоциация беременных женщин блокирует попытки «Великой старой партии» отменить пособия кормящим матерям, в нашей стране субъектами бюджетного лоббизма при нынешнем президенте стали исключительно тяжеловесы вроде влиятельных глав субъектов Федерации, точками доступа – не бюджетный комитет всенародно избранного парламента, а бюджетная комиссия назначенного министра финансов и администрация президента, то есть чиновники, подобранные по принципу личной преданности патрону.
Патрон–клиентские отношения – типичная черта азиатского общества, коим, к сожалению, является наша страна. Еще одной азиатской чертой является принцип власти–собственности, когда люди получают собственность, как писал В.Ключевский, одним из двух способов: «либо украл, либо выпросил». Все это – генотип общества, не поддающийся быстрому изменению, и скорого выхода из сложившейся ситуации ожидать не приходится.
