Марк Дейч
Раньше это была мирная земля. Теперь – горячая точка.
Фото Владимира Сварцевича (НГ-фото)
Противостояние нужно не рядовым ингушам и осетинам, а кому-то из облеченных властью
Что ни день, то новое сообщение из Ингушетии: убийства официальных лиц, обстрелы автомашин, похищения людей┘ Откуда все это в крошечной республике, где никогда не следовали обычаю кровной мести и не было вооруженных столкновений?
Чтобы понять это, необходимо отступить назад – к событиям пятнадцатилетней давности и совсем недавним. С недавних мы и начнем.
В интервью «Эху Москвы» председатель комиссии по расследованию обстоятельств террористического акта в Беслане, вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин сказал, что в Северной Осетии царит «психоз на почве неприязни к соседям».
По своей должности (вернее, по двум: вице-спикера и председателя комиссии) г-н Торшин был вынужден придерживаться умеренных, дипломатических формулировок. И уж если он не сдержался, употребив выражение «психоз», – можно себе представить, какова в действительности обстановка. Школа и заложники еще находились в руках террористов, а по Северной Осетии уже полз упорный и никем не останавливаемый слух: «Это дело рук ингушей».
Долгое время после бесланского теракта в Северной Осетии отчетливо звучал призыв: «Надо разобраться с теми, кто ремонтировал школу в Беслане». Действительно: разобраться было необходимо (одна из версий: оружие и взрывчатку в школу привезли во время ремонта). Но для начала хорошо было бы остыть. Потому что на вопрос: «Кто ремонтировал?» – кое-кто из власть имущих в республике, не дожидаясь выводов комиссии и не думая о последствиях (или, напротив, прекрасно эти последствия представляя), отвечал: «Ингуши».
Кстати. Среди террористов, напавших на Назрань в июне 2004 года, были и осетины. Тем не менее никто в Ингушетии не призывал «разобраться» с соседями┘
Говорят, что со временем состояние психоза постепенно меняется на нормальное. Однако не в данном случае. В поселке Карца (Пригородный район Северной Осетии) директор школы «предупреждает» родителей-ингушей: «Мы не гарантируем безопасность вашим детям. Мы не обязаны их охранять!»
Во многих североосетинских школах практикуется раздельное обучение осетинских и ингушских детей (там, где еще живут ингуши). Столь откровенная сегрегация, похоже, никого не удивляет, а Министерство образования Северной Осетии до сих пор отказывается решать вопрос о совместном обучении в школах. А изданный в республике учебник по истории для 5-х классов представляет ингушей заклятыми врагами осетинского народа┘
Рядом с Назранью – знаменитый «Черменский круг»: блокпост, от которого начинается дорога на Владикавказ. Теперь на этом блокпосту – осетинские милиционеры. Пересекающим невидимую границу ингушам они говорят с явной угрозой в голосе: «Мы еще напомним вам 92-й год!»
В 1992 году вспыхнул кровавый осетино-ингушский конфликт.
* * *
Дважды я был тогда в зоне конфликта, видел все (во всяком случае – многое) своими глазами. Дважды в день мои репортажи, переданные по телефону, шли на волнах Радио «Свобода», где я тогда работал.
┘На центральной площади ингушской столицы, под ногами сотен людей, – липкая грязь. Люди здесь всегда: и днем, и ночью. Такая же грязь чавкает под ногами в здании бывшего обкома КПСС, где расположилась Временная администрация Ингушской Республики.
Рядом со зданием – обкомовские гаражи. Машин нет, гаражи пустые. Как-то утром сюда привезли полтора десятка трупов ингушей – мужчин и женщин. С площади сюда переместилась толпа. Когда я подошел, стояла мертвая тишина. Ни всхлипов, ни возгласов, ни обрывков фраз. Люди стояли неподвижно и молча. «Пропустите корреспондента», – сказал кто-то. Так же молча, не оглядываясь на меня, люди расступились.
Одежды на трупах почти не было. На некоторых – страшные черные ожоги (как потом объяснили медики, от паяльной лампы). В гараже работала съемочная группа какой-то западной телекомпании, женщина-корреспондент пыталась укрыть от камеры срамные места трупов, прикрывая их остатками одежды┘
У меня не было никакого предпочтения, никакой заданности: я приехал в горячую точку, чтобы понять, что происходит. Понять и объяснить – такой я видел свою задачу. Потому что с началом конфликта практически все российские СМИ (в том числе и «демократические») «сражались» на осетинской стороне. В этом было что-то странное и настораживающее. Потом, уже после первой серии моих репортажей, некоторые СМИ попытались занять объективную позицию, но столкнулись с явным противодействием высшей российской власти. И до сих пор, спустя 15 лет, я не понимаю, чем это противодействие было вызвано.
Но вот главное, что мне удалось понять: ни ингушам, ни осетинам (тем, кого мы называем «простыми людьми») кровавый конфликт был не нужен. Они столетиями жили рядом и вместе. И тогда, во время событий пятнадцатилетней давности, осетины прятали ингушей от «ополченцев», – мне известны десятки таких случаев. И ровно то же самое делали ингуши, спасая осетин от своих разъяренных сородичей.
Конфликт был нужен кому-то из тех, кто находился тогда у кормила власти.
* * *
В апреле 1991 года был принят Закон «О реабилитации репрессированных народов». В 3-й и 6-й статьях закона говорилось о возврате «отторгнутых территорий». Дело в том, что после депортации 1944 года Сталин распорядился передать Пригородный район, где жили ингуши, Северной Осетии. В середине 50-х депортированные начали возвращаться в родные места. Уцелевшие ингуши селились там же, где жили раньше, – в том числе и в Пригородном районе. Формальная принадлежность тех мест никого тогда не занимала: «в братской семье советских народов» все принадлежало государству, то есть никому.
В июне 1992 года была образована Ингушская Республика. Вот тогда-то ингуши напомнили федеральному Центру о том, что реабилитация – это хорошо, но при случае неплохо бы решить проблему Пригородного района. Вполне мирное напоминание закончилось трагедией, растянувшейся на много месяцев. Кровавые события начались одновременно (!) в ночь на 31 октября 1992 года во Владикавказе и в селах Пригородного района. Многие ингуши были убиты, их дома – разграблены и сожжены, десятки тысяч мирных жителей стали беженцами.
Эксперты, занимавшиеся исследованием причин конфликта, рассказывали мне о том, что, по их мнению, конфликт был тщательно подготовлен, и прежде всего – «идеологически». По словам экспертов, Джохар Дудаев, ставший президентом Чеченской Республики, успел к тому времени сильно досадить Кремлю. Зная об этом, лидеры Северной Осетии предложили Кремлю план последующих событий: мол, в случае конфликта Чечня непременно ввяжется в него на стороне Ингушетии, поскольку и те, и другие – родственники, вайнахи. И тогда у Москвы образуется casus belli – отражая «нападение» Дудаева, федеральные войска легко дойдут до Чечни и закроют «чеченский вопрос». Заручившись согласием Москвы, власти Северной Осетии втайне договорились с Дудаевым о его невмешательстве в предстоящий конфликт┘
Не исключено, что мнение экспертов – всего лишь одна из версий. Очевидно другое: время для конфликта было выбрано более чем удачно. Подлость ситуации заключалась в том, что на тот момент в Ингушетии не было ничего. Не было власти – ни исполнительной, ни законодательной, никакой: республика только что образовалась. Не было ни ОМОНа, ни самой милиции, ни каких бы то ни было «отрядов самообороны». Оружия тоже не было. Такой ситуацией грех было не воспользоваться.
А вот Северная Осетия оказалась прекрасно подготовленной к «неожиданному» вооруженному конфликту. В войсковой операции против ингушей участвовали 68 тысяч бойцов. В том числе: дивизия особого назначения (ДОН); два полка псковской дивизии ВДВ; спецназ МВД РФ; гарнизон и курсанты военных училищ Владикавказа; ОМОН МВД Северной Осетии; два казачьих полка; Республиканская гвардия; народное ополчение; бригада «Ир» из Южной Осетии. Все части были отменно вооружены современным стрелковым оружием, БТРами и танками. Ингуши могли защищать свои дома только с помощью охотничьих ружей, которые были далеко не у всех. Да и что сделаешь охотничьим ружьем против танка?..
За несколько дней из Владикавказа и 14 сел Пригородного района были полностью изгнаны все ингуши. За эти же несколько дней около 500 ингушей были убиты, около 200 до сих пор числятся пропавшими без вести. Кроме того, тысячи ингушей были взяты в заложники, часть из них тоже погибли или пропали без вести. Разграблены, сожжены и разрушены почти 4 тысячи ингушских домов. Беженцами стали свыше 60 тысяч ингушей.
* * *
В 1994 году правительство России подготовило график возвращения беженцев в Пригородный район. Тогдашний президент Северной Осетии Ахсарбек Галазов подписать этот документ отказался. За минувшие 15 лет вошли в законную силу более 50 судебных решений, обязывающих чиновников различных уровней обеспечить возвращение ингушей в их дома (или по меньшей мере в те места, где находились их дома). Ни одно решение не выполнено.
Несколько лет назад в Москве вышла роскошно изданная книга воспоминаний бывшего президента СО Ахсарбека Галазова «Пережитое». Книга сия – достойный образец мемуаров, созданных в незабвенном духе и стиле социалистического реализма. Каковы же взгляды автора?
«После Сталина никто из Генеральных, первых секретарей ЦК КПСС не вникал в суть марксистско-ленинского учения, не изучал первоисточники, не разрабатывал теорию партии».
«19 августа 1991 года в Пригородном районе и г. Владикавказе был введен режим чрезвычайного положения». (Северная Осетия – единственная республика РФ, власти которой поддержали ГКЧП. – М.Д.)
«Вероломная агрессия ингушских национал-экстремистов против Северной Осетии».
И наконец:
«В Осетии меня встретили как победителя (Галазов вернулся из Москвы после очередной беседы с Ельциным. – М.Д.). Люди успокоились: от них была отведена угроза прямого президентского правления».
Жители Ингушетии просили Ельцина ввести на территории Пригородного района прямое президентское правление. Этим удалось бы избежать дальнейших жертв. Но для Галазова это была «угроза»┘
И вот что еще любопытно. Есть что-то странное в отношении высшей российской власти к двум, казалось бы, равноправным субъектам РФ – Северной Осетии и Ингушетии. Через несколько дней после начала конфликта Ельцин ввел в Пригородном районе, Владикавказе и в Ингушетии режим чрезвычайного положения. Галазову текст указа не понравился. Ельцин тут же подписал новый текст, «отредактированный» Галазовым. Мнением ингушской стороны никто не поинтересовался.
Первоначальный текст указа готовила Галина Старовойтова – она занимала тогда пост советника президента России по национальным вопросам. Галазов потребовал от Ельцина немедленно «убрать» Старовойтову. И Ельцин немедленно ее «убрал».
В конце 1992 года по каналу «Останкино» был показан документальный фильм, вполне правдиво, хотя и не полно, рассказавший об осетино-ингушском конфликте. Глава «Останкина» Егор Яковлев, санкционировавший показ фильма, по требованию Галазова был в одночасье снят Ельциным с работы.
Причины столь благожелательного (чтобы не сказать – заискивающего) отношения высшей российской власти к руководству Северной Осетии – не ясны. Когда-нибудь, возможно, и эта тайна будет раскрыта.
Впрочем, бывший президент Республики Ингушетия Руслан Аушев (в то время – глава временной администрации Ингушетии), к которому я обратился за интервью, считает, что никакой тайны тут нет...
