Хуан Кобо
Убийство Виктора Хары стало символом бесчеловечных действий военной диктатуры в Чили.
Фото Антонио Ларре
Лишь по прошествии 36 лет после убийства в Чили всемирно известного певца-барда, поэта и театрального режиссера Виктора Хары начинают проясняться обстоятельства страшного преступления, совершенного чилийской военщиной, которая 11 сентября 1973 года подняла мятеж против законного правительства президента Сальвадора Альенде и свергла его.
До 1990 года, когда в стране царила диктатура главаря мятежников генерала Пиночета, о судебном расследовании убийства Хары, потрясшем мир, не могло быть и речи. Да и после восстановления в Чили гражданского режима это было практически невозможно, так как Пиночет до 1998 года оставался главнокомандующим чилийской армией и продолжал пользоваться большим влиянием, а потому расследований репрессий военной хунты не велось.
Лишь после того, как в конце 90-х годов полная власть перешла в руки демократически избранных властей, правосудие Чили смогло начать рассмотрение жестоких преступлений, совершенных режимом Пиночета. В том числе и убийства Хары, объявленного военной хунтой результатом его участия в «вооруженном столкновении с армейским патрулем».
Это преступление уже тогда стало символом бесчеловечных действий военной диктатуры в Чили. С самого начала было известно, что певца арестовали на другой день после переворота, 12 сентября, и заключили во временный концлагерь, устроенный в спортивном городке «Чили» (сейчас он носит имя Виктора Хары). Многие узники этого концлагеря рассказали, что военные с самого начала издевались над ним, подвергали побоям и пыткам, ударами прикладов раздробили пальцы, чтобы он не мог играть на гитаре, ободряя товарищей по несчастью. Затем его перевели на футбольный Национальный стадион, где продолжали истязать, отказывали в воде и пище. Затем певца снова отвезли в спортгородок «Чили», где и убили, всадив 44 пули. Труп Виктора Хары вывезли в багажнике автомобиля и выбросили около городского кладбища. Оттуда тело забрали в морг. Один из его работников опознал певца и, проявив недюжинное мужество, разыскал его вдову – английскую балерину Джоан Тернер, сообщил ей о том, где находится тело ее мужа. Благодаря помощи этого же сотрудника Джоан смогла тайно забрать тело и похоронить его.
Чилийская общественность в последние годы настаивала, чтобы убийство Хары было тщательно расследовано и убийцы понесли наказание. Дело в конце концов открыли, но оно оказалось с юридической точки зрения весьма не простым. При обилии смертельных ранений было ясно, что в певца стреляли сразу многие люди. Кроме того, последних минут Хары никто из товарищей по заключению не видел. Военные увели певца и еще 14 узников в раздевалку спортгородка, где и покончили с ними. Поэтому в 2004 году чилийский суд признал подполковника Сесара Манрикеса Браво виновным в убийстве певца и его товарищей. Подполковник был начальником концлагеря, и суд признал его интеллектуальным автором убийства Хары.
На этом дело заглохло. Однако чилийская общественность продолжала требовать, чтобы были поименно установлены убийцы певца.
Дело снова открыли. Были проведены эксгумация останков Хары и судебно-медицинская экспертиза, допрошены сотни подозреваемых. В результате в конце мая нынешнего года задержали двух бывших рядовых солдат из числа тех, кто находился в раздевалке во время расправы. Одного сразу же отпустили на свободу как непричастного к убийству. Второй – Хосе Адольфо Паредес Маркес – через какое-то время не выдержал и признался, что участвовал в расправе над певцом. Он рассказал, что его взяли в армию в канун мятежа, а затем отправили охранять заключенных в спортгородке. Тогда ему было 18 лет, до военной службы он работал каменщиком. По его словам, в ночь на 16 сентября почти бездыханного Хару приволокли в раздевалку, где находились одни военные, которыми командовал Эдуардо Хаазе Массеи, который затем занимал руководящие посты в пиночетовской охранке ДИНА и давно подозревался в причастности к убийству певца. По словам Паредеса, некий младший лейтенант, фамилию которого он не помнит, приставил к уху певца револьвер, сказав, что сыграет с ним в «русскую рулетку», и нажал на курок. Но Хара не умер сразу. И тогда кто-то из офицеров приказал солдатам, среди которых был и Паредес, расстрелять умирающего из автоматов.
По описанию Паредеса, младший лейтенант, первым стрелявший в певца, больше всего похож на офицера по прозвищу Принц, который проявил себя на стадионе как садист, получавший наслаждение от издевательств над беззащитными людьми. Особенно он возненавидел Хару, пытался сломить его морально, преследовал и подвергал изощренным пыткам. Многие считают, что Принц – работающий ныне в одном из государственных учреждений в Сантьяго Эдуард Димтер Бианки, выходец из семьи зажиточных немецких колонистов, который многим из узников концлагеря запомнился необычной для чилийцев внешностью – высокий, белокурый, с голубыми глазами.
Когда Паредеса во время расследования проводили мимо журналистов, у него спросили: «Принц – это Димтер?» Бывший солдат молча кивнул. Однако этот факт отказывается подтвердить руководство вооруженными силами, а сам Димтер утверждает, что ничего общего с Принцем не имеет.
Что же касается Хаазе, ныне владеющего мебельным магазином в Сантьяго, то он стоит на том, что 15 сентября находился далеко от места событий в командировке в Патагонии.
Паредес утверждает, что был человеком подневольным, исполнителем приказов, спрашивать надо с офицеров.
В связи с возобновлением дела Джоан Тернер заявила, что ею не движет чувство мести и она не настаивает на наказании солдат-срочников, поскольку они вынуждены были выполнять приказы командиров, с которых и следует спрашивать. В результате ведущий дело об убийстве Хары судья в конце июля выпустил Паредеса из тюрьмы под подписку и залог в 180 долл., поскольку, по его заключению, он «не представляет опасности для общества и родственников жертвы». Однако этим же судьей задержаны 7 августа еще четыре бывших солдата, находившихся в раздевалке спортгородка, когда там убивали певца. Поэтому есть надежда, что дело дойдет до конца.
