Хуже, чем преступление

Историки изучают условия, в которых действует историческое лицо, учитывают альтернативы, возможные в этих условиях, и решения, означающие тот или иной вариант выбора.

Сегодня историки-сталинисты говорят, что сталинская экономика и политика в 30-е годы были органическим следствием объективных исторических условий существования страны в этот предвоенный период и что поэтому не подлежат критике ни методы форсированной индустриализации, ни коллективизация, погубившая отечественное крестьянство, ни даже массовые репрессии. Предстояла война – это объясняет и оправдывает все. Иначе, говорят, пришлось бы воевать не танками, а саблями или вилами. Что же касается репрессий, то они были направлены лишь против некоей пятой колонны, и это тоже естественно для предвоенного времени.

Но нельзя забывать, что процесс непрерывен: принятие того или иного решения изменяет условия – следовательно, возникают новые альтернативы, и так далее...

Об одном пророчестве

Cо студенческих лет мне чуть ли не наизусть запомнились слова, сказанные Сталиным в 1931 году на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности:

«Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» («Вопросы ленинизма», изд. 11-е, стр. 329).

Ведь действительно как в воду глядел!

Но почему был назван именно 10-летний срок, а не иные – например, 15, 20 лет? Что это было: пророчество гения, сумевшего оценить и предсказать возможные варианты исторического развития?

Известно, что при заключении Версальского мира французский маршал Фош заявил, что заключен не мир, а перемирие примерно на 20 лет. Может быть, Сталин опирался на это высказывание?

Логика Фоша понятна: Версальский мир поставил Германию на колени; для нее он явился актом национального унижения. И это, полагал маршал, не может не вызвать реваншистских настроений в разных слоях германского общества. Но раз так, попытка реванша (ко времени, когда нарастет новое пушечное мясо) неизбежна.

Все так и произошло. Причем не забудем: германский фашизм возник и развился прежде всего как выразитель реваншистских настроений – это общеизвестно.

Если, по Фошу, реванш был неизбежен, то и возобновление войны было неизбежно. Значит, прав был Сталин, говоря (в 1931 году) о «10 годах»? Но возникает небольшой вопрос: при чем тут Советский Союз? Россия, как известно, в числе победителей Первой мировой войны не была, версальские документы не подписывала. Следовательно, реванш не мог быть обращен против нее. А уж вспыхнет ли война между Германией и ее бывшими победителями – этот вопрос не должен был волновать СССР. (Именно в таком духе несколько позднее высказался Молотов – пусть, мол, империалисты между собой подерутся, а мы посмотрим, постоим в сторонке.)

Если рассматривать слова Сталина как пророчество, то сам он оказывается жертвой обстоятельств. Но, может быть, слова Сталина были вовсе не пророчеством о каких-то событиях, от него не зависящих? Может быть, они отражали предполагаемые результаты неких решений, сроки выполнения некоторого стратегического плана, нам неизвестного?

Совсем не обязательно искать подобного рода решения в архивах: их обычно не доверяют бумаге. Но есть по меньшей мере три крупных исторических факта, свидетельствующих в пользу такой гипотезы. О них и пойдет речь.

Неудобные факты

Факт первый – помощь Советского Союза Германии в подготовке реванша.

После договора в Рапалло (1922) СССР стал активно помогать Германии обходить ограничения, наложенные на нее Версальским миром. Эта деятельность по вполне понятным причинам велась под глухой завесой секретности (кто же станет афишировать вероломное нарушение международных договоров?). Поэтому о ней и по сей день известно немного. Есть книга под очень выразительным названием «Фашистский меч ковался в СССР», но критики обвиняют авторов в том, что они драматизируют события и преувеличивают помощь СССР в восстановлении военной мощи Германии. Может быть, и справедливо критикуют. Но вот известные и подтвержденные сведения.

По Версальскому договору Германия не имела права создавать наступательные войска, в первую очередь танковые. Готовить кадры для них открыто она не могла. Поэтому тогдашнее правительство Германии договорилось с руководством СССР о создании совместных курсов танкистов, где готовили кадры для двух армий. Курсанты «Камы» (так называлась школа) обучались на передовой для того времени немецкой технике. Эти курсы просуществовали до середины 1933 года. Сколько они выпустили специалистов для германской армии – неизвестно.

По Версальскому договору Германия была лишена права иметь боевую авиацию, не могла готовить военных летчиков. Под Липецком была организована секретная летная школа со своим аэродромом, которую окончили – судя по публикациям историков – 300 будущих летчиков германской люфтваффе. (Опять-таки то, насколько полна эта статистика, остается неизвестным.)

По Версальскому договору Германия, естественно, не имела права производить и ставить на вооружение такой преступный вид оружия, как химическое. С помощью немцев и на их деньги был создан химический завод в Чапаевске (ранее город назывался Троцк, но когда Троцкий был изгнан из страны – переименован). На заводе работали видные немецкие специалисты по отравляющим веществам, они не только создавали там все более «эффективные» технологии умерщвления людей, но и готовили – вместе со своими – советские кадры для зарождавшихся в СССР химических войск.

Справедливости ради надо добавить, что и советские военачальники ездили учиться в Германию. Но все они до единого были расстреляны в 1937–1938 годах.

Второй исторический факт еще важнее. Именно Сталин помог Гитлеру прийти к власти, запретив немецким коммунистам блокироваться с социал-демократами.

Сталин утверждал (заметьте, еще в январе 1924 года), что в Германии «за последнее время произошла передвижка сил, передвижка мелкобуржуазных социал-демократических сил в сторону контрреволюции, в лагерь фашизма. Вывод: не коалиция с социал-демократией, а смертельный бой с ней как с опорой нынешней фашизированной власти».

Сталинисты не слышат доводов оппонентов и уверены в правоте своего кумира. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

7 ноября 1927 года Сталин выбросил лозунг: «Невозможно покончить с капитализмом, не покончив с социал-демократизмом» («Правда», № 255, 6–7 ноября 1927 года). В следующем году Сталин объявил борьбу с социал-демократией главной задачей коммунистов: «Во-первых, неустанная борьба с социал-демократизмом по всем линиям... включая сюда разоблачение буржуазного пацифизма» (т. 11, стр. 202). Это «включая» очень показательно. Сталин многократно, навязчиво обличал в своих выступлениях пацифизм – в том числе и в Отчетном докладе ЦК КПСС XVI съезду партии (1930). Но ясно, что, придя к власти, пацифисты, хотя бы и «буржуазные», не стали бы развязывать войну и вся концепция о «вынужденной» подготовке Сталина к войне просто рухнула бы!

Именно Сталин писал Программу, принятую VI Конгрессом Коминтерна (1928). В ней сказано: социал-демократия есть основной противник коммунистического движения (заметьте: не какой-нибудь, например, фашизм, а именно социал-демократия признается основным противником!).

Тем временем экономический и политический кризис в Германии все более обострялся. В начале 30-х годов в стране насчитывалось 1,5 млн. безработных, получавших чисто символическое пособие. Страна находилась в фактической готовности к гражданской войне. Основные политические силы имели свои массовые военизированные организации: коммунисты – Рот-фронт, социал-демократы – шуцбунд, нацисты – отряды штурмовиков.

И вот в этих условиях Коммунистическая партия Германии продолжала руководствоваться сталинской формулой о необходимости «смертельного боя» с социал-демократией.

Результат всего этого – в официальной таблице итогов всегерманских выборов 12 ноября 1932 года. Думаю, все помнят, что на них нацисты завоевали наибольшее количество голосов (33,09%) и Гитлер пришел к власти совершенно законным, конституционным путем (30 января 1933 года он был назначен канцлером). Этого бы не произошло, если бы коммунисты (16,86%) и социал-демократы (20,44%) выступили единым фронтом.

Факт третий. В том же ряду исторических фактов, по-видимому, надо рассматривать договор 1939 года, известный под названием Пакта Молотова–Риббентропа.

Вскоре после прихода нацистов к власти Советский Союз свернул работу по незаконному обходу Версальского договора, сократился и товарооборот между двумя странами (Германия внесла существенный вклад в сталинскую индустриализацию СССР на раннем ее этапе). Известные историкам попытки Сталина «навести мосты», выйти на какие-то договоренности с Гитлером успеха не имели (например, так называемая миссия Канделаки 1934 года). И все же с 1939 года, когда был заключен договор, товарооборот между двумя странами, как и всестороннее военное сотрудничество, вновь резко пошел в гору.

1 сентября Гитлер напал на Польшу, и известно, что его самолеты бомбили мирные польские города по наводке радиомаяка из Минска (!). 17 сентября свой «освободительный поход» начала Красная армия.

23 сентября 1939 года в Бресте состоялся совместный парад войск Красной армии и вермахта, в Германии его называли «парадом победы». Как верно было сказано в одном из комментариев: «Грохот немецких и советских сапог по брестской брусчатке должен был мощным эхом отозваться в Европе. Надо было показать всему миру, что появился могучий союз двух дружественных государств, которые уверенно перекроят не только карту Польши, но и карту мира. Кусок отрежут для Германии и свою долю – для СССР. С миром будет так, как было с Польшей».

Предвоенный расклад

Можно сколько угодно обличать стремление «приравнять Сталина к Гитлеру» и попытки изобразить как «дружбу двух диктаторов» отношения, сложившиеся между ними в тот период. Но родственный характер двух режимов очевиден.

Потому что это были два диктаторских режима. И другого определения вы не найдете. А что касается «дружбы»...

После договора Риббентропа–Молотова был еще второй, который так и назывался: «Договор о дружбе и границах», был тост Сталина за здоровье Гитлера («которого любит немецкий народ»), были эшелоны и корабли с советской рудой, хлебом и прочим стратегическим добром, нескончаемым потоком отправлявшиеся в воюющую Германию┘ Были, наконец, известные слова из телеграммы Сталина министру иностранных дел Германии фон Риббентропу от 25 декабря 1939 года о «дружбе, скрепленной кровью» (да, да, эти чудовищные слова были написаны черным по белому!).

У договора Молотова–Риббентропа было еще одно очень важное последствие, которое, как кажется, осталось незамеченным (по крайней мере в прессе, в публичных выступлениях). В литературе о Великой Отечественной войне всегда подчеркивается, что промышленности Советского Союза противостояла промышленность всей оккупированной гитлеровцами Европы. И это факт. Это сделало Победу еще более трудной, несомненно, умножило количество жертв на наших фронтах, потребовало еще большего напряжения сил тружеников тыла┘

Но вот вопрос: как возникла эта ситуация?

История Второй мировой войны, как известно, делится на три этапа, различающихся составом участвующих в ней сторон. Первый – с 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года, второй – с 22 июня 1941 года (и с 7 декабря 1941-го с участием США) до Дня Победы над Германией 9 (8) мая 1945 года и, наконец, третий – с 9 мая 1945 года (с поправкой на наше вступление в войну с Японией) по 2 сентября 1945-го (капитуляция Японии).

На первом этапе по одну сторону фронта были Германия, Италия и, увы (как бы ни оценивать эту ситуацию), СССР. А по другую – Польша, Великобритания, Франция и другие страны Европы, большинство из которых потерпели поражение (кроме Великобритании) и были оккупированы в решающей степени по той причине, что Германия на этом этапе имела прочный тыл и поддержку на востоке┘ Скорее всего, не имея такой перспективы, Гитлер просто не решился бы начать войну. А войну против СССР Германия, оставшись одна, без поддержки Европы, никак выиграть не могла – это он тоже, наверное, понимал и вряд ли осмелился бы начать войну, ставшую для нас Отечественной.

Поэтому те, кто подчеркивает, что экономике Советского Союза в Великой Отечественной войне пришлось противостоять промышленности всей Европы, а иногда даже говорят о том, что СССР «фактически воевал против всей Европы», немного лукавят. Они как бы забывают малую деталь: именно страны, оккупированные нацистами на первом этапе войны, то есть с помощью СССР, вскоре стали промышленным арсеналом Германии в войне против СССР. Таков объективный результат договора, 70-летие которого обсуждалось недавно. Высказывание премьера Путина (в Гданьске) о его аморальности справедливо, но недостаточно: фактически этот договор был смертельно опасен для страны, ставил ее в крайне невыгодное положение перед лицом вероятного противника.

Сейчас в прессе активно обсуждаются преступления Сталина. Но его политика в отношении Германии не тот случай. Как говаривал старик Талейран, это хуже, чем преступление, это – ошибка.