Валентин Кудров
Егор Гайдар взялся за разборку имперских развалин и тем самым вызвал огонь на себя.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)
Дискуссия по поводу оценки той роли, которую сыграл недавно ушедший из жизни Егор Гайдар в нашей истории, не стихает. Слышны голоса и сторонников его, и противников, но один очень важный аспект, мне кажется, не прозвучал вовсе. Я имею в виду сравнительный анализ его политики 1991–1992 годов с политикой, которую проводил Людвиг Эрхард в послевоенной Западной Германии с 1948 года. Между тем такой анализ показал бы в экономическом курсе двух стран много общего и полезного и много разного и вредного. Вредного прежде всего для нас.
Людвиг фон Эрхард, во-первых, провел радикальную денежную реформу, отменив в один день старые гитлеровские рейхсмарки и введя новые дойчмарки с выплатой зарплат по курсу 1:1 (сбережения населения возвращались по курсу: первая их половина 1:10, то есть 10%, вторая половина 1:20, то есть 5%). Во-вторых, им была проведена реформа цен (либерализация) – их освободили от прежнего, времен Гитлера, государственного регулирования. Цены при этом резко поднялись вверх (инфляция), но стали рыночными, то есть сбалансированными, а полки магазинов, пустые до этого, быстро заполнились разнообразной и качественной товарной массой.
Политика Эрхарда в Германии была практической реализацией теории ордолиберализма, разработанной еще в 30–40-е годы ХХ века немецкими экономистами. Согласно этой теории, государство создает экономику свободной конкуренции, соединяя рынок с социальной справедливостью. В результате появляется смешанная экономика. В своей книге «Благосостояние для всех» Эрхард писал: «Наиболее эффективное средство для достижения и обеспечения благосостояния – конкуренция. Она дает возможность всем людям пользоваться хозяйственным прогрессом┘ Через конкуренцию может быть достигнута – в лучшем смысле этого слова – социализация прогресса и прибыли; к тому же она не дает погаснуть личному стремлению каждого к трудовым достижениям».
Эта политика получила в Германии название шоковой терапии, поначалу вызвала протесты профсоюзов и населения, но довольно скоро привела к стабилизации экономики и финансов, укреплению рыночной инфраструктуры и механизмов конкуренции и двинула экономику страны высокими темпами вперед. Очень скоро к этим радикальным шоковым мерам были добавлены меры по формированию мощной социальной системы, системы поддержки слабых слоев населения, медицины, образования и т.д. Была поставлена задача – создать социальную рыночную модель экономики. Сейчас эта модель, как известно, в Германии уже устарела и, по словам Герхарда Шредера и Ангелы Меркель, требует серьезной корректировки и даже реформирования.
Однако понятно, что эта модель позволила Германии сформировать эффект или феномен «германского экономического чуда» и вывести страну в разряд самых эффективных и процветающих. Конечно, последнее не могло произойти без такого политического и психологического прорыва, как денацификация, то есть официальный отказ от нацизма и принесение покаяния за преступный период гитлеровского правления («Виноваты мы все, немцы», – сказал тогда рейхсканцлер Конрад Аденауэр). Денацификация позволила сформировать новое общественное сознание, новый народ, не отягощенный рабством и преступлениями гитлеризма. Народ в конечном счете поддержал радикальные реформы Эрхарда, сплотился на новой базе свободы, демократии, бурного экономического и научно-технического прогресса, проявил сознательность, дисциплину и способность к самоорганизации. Эрхард для сегодняшней Германии – великий реформатор, первопроходец, развернувший страну в верном направлении. И это Германия, потерпевшая страшное поражение во Второй мировой войне.
А что Егор Гайдар, что Россия, добившаяся великой победы над Германией в этой войне? Гайдар тоже провел реформу цен, освободил их от тоталитарного государственного регулирования, которого, кстати, не было в старой Германии. Также резко поднялись цены, и народ был недоволен. Но меры, предпринятые Гайдаром, помогли формированию рыночной инфраструктуры, механизмов конкуренции и началу массовой приватизации. Конечно, в Германии частную собственность никто не отменял – и воссоздавать ее необходимости не было. У нас же такая необходимость была – и она продолжает существовать и сейчас.
 «Благосостояние для всех» – название книги Людвига Эрхарда – было для него не только пропагандой. Фото Reuters |
В отличие от Германии в России образовалась мощная оппозиция этим реформам, особенно приватизации. Гайдар в отличие от Эрхарда не имел реальной поддержки в обществе. Многие россияне хотели возврата назад – к плану, социализму и т.д. Позиции Ельцина не были столь прочны, как позиции Аденауэра, ему грозил импичмент в Верховном совете, который в большинстве своем выступал против рыночных реформ.
Конечно, Егор Гайдар понимал необходимость реформ для постсоветской России не хуже, чем Людвиг Эрхард – для постнацистской Германии. Но немцы в конечном счете поддержали своего реформатора, встали на путь создания зрелой рыночной экономики, а россияне – нет. К тому же у Гайдара четко не просматривалась социальная составляющая реформ. В этом и состоят коренные причины различий между реформами в наших двух странах. Поддержим ли мы реформы в ближайшем будущем? Есть ли у нас стратегия или программа этих реформ? Или мы уже всё отреформировали и больше нам ничего не нужно? Это вопросы для честной дискуссии.
У Гайдара и Эрхарда много общего, особенно в понимании проблем, в желании вывести свои страны из исторического тупика. Однако очень разнятся почвы, на которых должны появляться реальные плоды этих реформ. Давайте умозрительно перенесем всех немцев из Германии в Россию, а всех россиян – в Германию. Через 10–20 лет Россия воспрянет и станет страной со здоровой, зрелой и крепкой рыночной экономикой, а Германия уткнется между двумя стульями социализма и капитализма в условиях незрелого рынка и административного государственного управления. Так чего же мы хотим, какова наша цель? Цель и стремление вывести свою страну из тупика Эрхард реализовал, Гайдар не смог. Не та почва.
Конечно, вопросы задавать легче, чем на них отвечать. Но если нет вопросов, то и не о чем думать, остается лишь ждать, что нам что-то преподнесут в очередной раз «сверху», а мы будем дружно одобрять и аплодировать. Кстати, немцы могли бы дать нам много ценных советов. Не забудем, что все российские императоры в XIX веке, по сути дела, были немцами, а наши торговые и другие экономические связи с Германией весьма позитивно влияли на бурный рост экономики России в те годы, когда наша страна становилась своего рода Америкой в Европе. Но жизнь наша пошла другим путем. Увы...
