Борис Грызлов
Наркотрафик следует останавливать на дальних подступах.
Фото PhotoXPress.ru
После распада СССР Россия столкнулась с беспрецедентным внешним наркодавлением, ставшим сегодня одним из ключевых факторов роста наркомании в стране. Это касается контрабанды опиатов, а в последнее время – и гашиша афганского происхождения. А из Европы к нам везут синтетические эрзацы и южноамериканский кокаин. По сути, мы столкнулись с масштабной наркоагрессией, угрожающей самому существованию России.
Нечто подобное в истории уже было.
«Пока Китай остается нацией наркоманов, нам не стоит бояться, что он превратится в серьезную военную державу, так как эта привычка высасывает из китайцев жизненную силу», – говорил в конце позапрошлого столетия британский консул в Китае. Запад тогда умышленно подсадил Китай на опиум, за несколько лет сделав процветающую страну нищей полуколонией с вымирающим народом.
Сегодня в таком положении может оказаться Россия.
По данным ООН, мы уже на третьем месте в мире по числу наркоманов. За год от наркотиков у нас погибает больше, чем советских солдат за всю войну в Афганистане. По горькой иронии, главный источник нынешних смертей – там же. За 10 лет освободительной миссии НАТО производство героина в Афганистане выросло в 40 раз, и пятая часть его мировых поставок приходится на нас. Это не конспирология, а факт. Факт и то, что второй по потреблению в России наркотик – гашиш – тоже из Афганистана.
Россия и страны ОДКБ призвали Совбез ООН признать афганское наркопроизводство глобальной угрозой наравне с терроризмом. За 10 последних лет в мире от терактов погибли 10 тыс. человек, а от афганских наркотиков – миллион. Очевидная планетарная проблема. Если ООН это признает, у международных сил в Афганистане будет мандат на борьбу с наркотрафиком, включая уничтожение маковых и конопляных посевов (без такого мандата, уверяют американцы, они, мол, не могут отблагодарить нас в этом за наш транзит их грузов в эту страну). Статус глобальной угрозы позволит миру сообща решать и фундаментальные причины афганского феномена – прежде всего системно помочь становлению независимой экономики Афганистана.
В борьбе с наркоагрессией мы также вправе ожидать большего содействия от стран, заявляющих себя нашими партнерами на Западе и Востоке. Мы им об этом говорим и будем говорить. Но пока нас не слышат или не хотят слышать.
Так что рассчитывать надо на себя и поступать соответственно. То есть помимо внутренних полицейских действий – перекрывать наркотрафик, ужесточая пограничный контроль и миграционную политику в целом.
С распадом СССР большую, в основном южную, часть своих границ Россия возводит заново. Дело долгое. Рвется же, как водится, где тонко, а тонко как раз на юге – афганский наркотрафик проходит через страны Центральной Азии, Казахстан и Азербайджан. Все они – наши партнеры по СНГ с безвизовым режимом, а с Казахстаном у нас и вовсе таможенное единство и граница в 7,5 тыс. километров. Несколько КПП на ней – калитка в поле.
Ставить забор нереально. Эффективнее – работа на дальних подступах. Так, США по соглашению с Колумбией ведут борьбу с наркотрафиком прямо на территории этой страны. Мы же не можем действовать подобным образом (то есть практически проводить военные операции) на территории наших соседей по СНГ. Более того, раньше наши пограничники стояли на таджикско-афганской границе, а после их ухода наркопоток с этого направления вырос в разы. Если это не аргумент для Таджикистана, можно ставить вопрос о дальнейших поездках его граждан к нам за рублем. Это не шантаж – это принцип честной игры: нельзя жить за счет того, кого подставляешь.
Но главное не обустройство, а административно-правовой режим границы. Наркотики ведь везут не самосвалами, а партиями и с курьерами. А у нас даже нет учета пересекающих границу мигрантов из безвизовых стран, который показывал бы, у кого подозрительный перебор поездок. Возвращение миграционного контроля на границах в интересах не только нас, но и соседей по СНГ – им тоже надо избавляться от наркодилеров. Тем более что в наших безвизовых соглашениях есть пункт, предусматривающий ужесточение въезда.
Если у этих стран не будет должного понимания, то Россия будет вынуждена корректировать свою визовую политику. Может быть, придется подумать о ее ужесточении (приняв при этом такие меры, которые позволили бы усилить контроль на границах за людскими и грузовыми потоками, но не затрагивали бы интересы законопослушных граждан). На том основании, что никакие экономические выгоды от свободного передвижения не перевесят человеческих потерь от наркотиков.
Не секрет, что много трудовых мигрантов вместо труда промышляют наркоторговлей, свободно перемещаясь по России, селясь колониями у мегаполисов. С этого года вольницу прикрыли – Россия узаконила депортацию иностранцев, совершивших административные правонарушения, связанные с незаконным оборотом наркотиков.
Теперь нужен второй шаг – изначально не пускать к нам связанных с наркокриминалом мигрантов. Пусть страна, откуда они едут к нам на заработки или учебу, подтверждает их непричастность к нему. Да, есть презумпция невиновности, но есть и право государства на защиту. Заодно, раз уж Россия собирается тестировать на наркотики своих граждан, надо узаконить такую проверку для мигрантов при приеме на работу и учебу у нас.
Трудовые мигранты призваны восполнить внутренний дефицит рабочих рук. Действительно, при плохой демографии развивать экономику без гастарбайтеров невозможно. Но как ей быть хорошей, если те несут наркотическую заразу?
Наконец, надо повысить уголовный «статус» перевозчиков наркотиков, которые-то и доводят их до сбыта. Курьер – шестерка в раскладе наркотрафика, но что-то ценное знает. Но не скажет – за спиной на родине семья в заложниках. А вот если человек будет знать, что за провоз наркотиков «светит» пожизненное заключение, он сто раз подумает, прежде чем браться за такой рискованный «бизнес».
Я начал разговор с Китая XIX столетия. Сегодня Китай, сполна испытавший на себе, что такое наркоагрессия, заплативший за это временной потерей своего суверенитета, один из самых жестких борцов с наркотиками. В том числе с их контрабандой. Недавно за нее приговорили к смертной казни очередного иностранца – гражданина России. Возмущения правозащитников по поводу применения такой меры китайцы выслушивают спокойно. Здоровье нации и безопасность страны для них важнее репутации. Зачем она, если из-за наркотиков не станет ни страны, ни нации?
У нас смертной казни нет. Но если расставим приоритеты, как китайцы, то придем к тому, чтобы в рамках действующего закона карать по максимуму каждого пособника наркоагрессии. Это наше право на защиту.
