Сергей Куриц
1918 год. Тогда система Советов была еще в новинку.
Фото ИТАР-ТАСС
Болезни любого государства, в том числе российского, представляющие собой проблемы, кризисы и конфликты, – это в действительности болезни системы государственного управления и конституционного права. Россия переживает труднейшую стадию своего развития – переход от тоталитарного режима к правовому социальному государству. На этой стадии проявляются специфические родовые травмы, присущие конкретному государству, а также хронические болезни системы управления и права, экономики, внутренних социальных отношений и отношений со странами мирового сообщества, сопровождающие жизнь большинства существующих государств.
Принцип диктатуры
История системы государственного управления и права России была борьбой с самодержавием (так называли диктатуру). Россия припозднилась в борьбе с самодержавием. Если в Англии ограничение власти короля произошло в 1212 году, а в США в 1787 году (первая Конституция, освободившая граждан нового государства от власти английского монарха), то в России аналогичные попытки были предприняты в 1825 году (восстание декабристов), а монархия пала только в 1917 году. Но вот исторический парадокс: крепостное право в России было отменено в 1861 году, а в США – в 1865-м (13-я поправка к Конституции об отмене рабства).
Препятствием к демократическому развитию России оказались в ХХ веке родовые травмы, источники которых могли быть осознаны только после объявления демократических перемен в конце ХХ века. С тех пор прошло 26 лет, и эйфория скорого улучшения жизни сменилась усталостью и неверием. Даже реальные улучшения социального положения слабой части населения, осуществленные в последние 10 лет, не смогли убедить значительную часть народа в способности и желаниях власти обеспечить прогресс развития государства. Груз прошлого оказался тяжелым.
Первой родовой травмой был разгон Учредительного собрания, которое должно было выработать Конституцию свободной России. Право голоса на выборах в Учредительное собрание имели 90 млн. граждан, но приняла участие лишь половина: незадолго до выборов (7–9 ноября 1917 года) на II Всероссийском съезде советов рабочих и солдатских депутатов большевики самостоятельно установили форму будущего государственного правления (власть Советов). После этого выборы в Учредительное собрание потеряли смысл, и начавшаяся 19 января 1918 года работа Учредительного собрания по выработке Конституции была насильственно прекращена. Абсолютная диктатура наследственного монарха в России заменилась диктатурой одной политической партии.
Принцип диктатуры, заимствованный у древних государей (а те усвоили его на примере вожаков стадных животных), стал основой всех Конституций, принятых в 1918, 1924, 1936 и 1977 годах вождями Коммунистической партии, а в 1993 году – под руководством одного из бывших руководителей КПСС. Последний, даже не покаявшись за преступления партии, просто объявил себя демократом.
Конституции декларировали (то есть объявляли без указания механизма реализации), что носителем власти стало «все рабочее население страны» (Конституция 1918 года); что «воля народов советских республик┘ служит надежной порукой». При этом указывалась особая роль репрессивных органов: Объединенного главного политического управления (ОГПУ) и местных органов ГПУ (Конституция 1924 года); что «гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора» (Конституция 1936 года, принятая во времена жесточайшего террора). Объявлялось, что Коммунистическая партия является руководящей и направляющей силой советского общества и ядром его политической системы, государственных и общественных организаций. В Конституции 1977 года исчезло упоминание об обществе как суверене. Оно вновь появилось в Конституции 1993 года: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ», но при этом «Президент Российской Федерации обладает конституционными полномочиями, позволяющими ему участвовать в осуществлении законодательной власти, в формировании и определении деятельности органов исполнительной власти».
Возникшая в 1918 году традиция диктатуры представляла объединение в одном лице функции властвования и функции управления. Один человек по своим разумению и предпочтениям бесконтрольно властвует и управляет миллионами людей. За весь период диктатуры так и не появилось обратной связи, поскольку не было создано гражданское общество.
Судя по публикациям, открывшимся в последнее время, понявший безнадежность террора лидер партии коммунистов (большевиков), проведя экспроприацию земли, фабрик и заводов и всей частной собственности, осознал, что «путь России лежит через капитализм», и в 1921 году объявил нэп – новую экономическую политику «всерьез и надолго». Результаты освобожденной инициативы населения, получившего свободу даже в малой сфере хозяйства и торговли, оказались поразительными. Через пять лет экономические показатели России (превратившейся в 1922 году в СССР) – неграмотной, пострадавшей от мировой войны, революции, гражданской войны – достигли уровня 1913 года, самого благополучного в истории России. Каких успехов позволила достичь эта идея, воплощенная почти через 80 лет Дэн Сяопином в Китае, сегодня знает и ощущает весь мир. Освобожденная энергия народа (даже при ограниченной демократии) позволила создать средства для реализации грандиозных планов.
Интеллигенты и образованцы
Организатор такого поворота, ранее создавший Коммунистическую партию, намеревался продолжить поддержку нэпа, но не сумел остановить запущенный им же тоталитарный механизм – это была вторая травма. Развитие политической (партийной) системы общества, созданной просвещенным тираном на жесточайшей стадии революции, было продолжено невежественным тираном, превратившим государство в тоталитарное. Свободное экономическое развитие заменилось насильственной коллективизацией и индустриализацией.
В качестве основного источника развития государства новый диктатор в течение 29 лет использовал человека как орудие («говорящее орудие», по выражению из древнеримской демократии). Личное потребление и условия жизни «свободных» граждан (не находящихся в тюрьмах и концлагерях) соответствовали жестокому природному принципу естественного отбора в эволюции живой природы. Средняя продолжительность жизни в 1926–1939 годах сократилась в стране на 15 лет. Фактор «недожития» послужил основным ресурсом для построения индустриальной державы. Власть диктатора распространялась на весь мир, равно как страх и ненависть цивилизованных государств к СССР. Наконец он освободил мир от своего присутствия, но его сатрапы еще 32 года держали страну и ее народы в бедности, а мир – в страхе.
Невежественный диктатор ненавидел интеллигенцию, это уникальное российское общественное явление, возникшее в XIX веке, – неформальное объединение светских и верующих граждан, которые обладали высоким уровнем мышления, моральности и экстравертности (справедливость не только для себя, но и для других). Находясь в непосредственной близости с образованными людьми, диктатор чувствовал свое ничтожество. Он мстил. Будучи неспособным искоренить интеллигенцию как общественное явление, диктатор сотворил биологического робота, которому присвоил привычное название «интеллигенция», но изменил ее суть. Интеллигенция стала определяться профессиональным признаком: рабочая, научная, творческая и т.д. – и утратила потребность в рефлексии и в морально-этической составляющей. «Я освобожу мир от совести», – говорил его немецкий двойник. Интеллигенция в истинном, российском, смысле была уничтожена – это третья травма.
Занявшие ее место «образованцы» (выражение Александра Солженицына) бессознательно (и сознательно) помогали превращению начатой перестройки в бандитский капитализм. В ополовиненном государстве только за этот период «внепланово» умерли около 9 млн. граждан, а миллионы уехали в эмиграцию.
Искоренение интеллигенции нанесло еще один урон, позволивший коммерческим СМИ, а также политологам и масскультуре сместить общественное сознание с «малоинтересного» анализа глубинных дефектов государственного управления и права на интерес к эпизодам личной жизни популярных лиц. Свойственная интеллигенции потребность в понимании причинно-следственных связей событий оказалась невостребованной. С этими и другими родовыми травмами начался в 2000 году переходный период России от тоталитарного к правовому социальному государству.
 Советская идеология всегда выступала от имени народа. Этот снимок сделан в Москве в 1975 году. Фото ИТАР-ТАСС |
Переходные периоды в других государствах, стремившихся к созданию либерально-демократических режимов (предшественников правового социального государства), имели исторический масштаб времени и сопровождались существенными ограничениями демократии. Переходный период в США, начавшийся в конце XVIII века с принятия первой в мире Конституции, продолжался 170 лет – до искоренения сегрегации граждан де-факто по признакам пола, цвета кожи и т.п.
Переходные периоды в Германии и Японии от тоталитарных режимов к либерально-демократическим продолжались около четверти века. Однако это ускорение было оплачено жизнями 40 млн. граждан других стран – внешними силами, которые разрушили тоталитарные режимы. Освобожденным от тоталитаризма государствам была оказана большая финансовая поддержка в восстановлении экономики и силовая помощь в проведении денацификации – освобождении системы государственного управления и права от политических функционеров прежних режимов.
Новая Россия не получила внешней помощи. Напротив, была подвергнута разграблению в период бандитского капитализма – это еще одна родовая травма. Продолжилось соперничество государей разных стран во многих областях, особенно в производстве и продаже оружия, создании военных баз на территориях других государств, что вынуждает реагировать на внешние вызовы, нанося ущерб благосостоянию своего народа.
К началу 2000 года новая власть оказалась перед руинами еще недавно огромного и могущественного государства, получившего в ХХ веке тяжелые родовые травмы, а также несущего тяжелейший груз наследственных болезней, пришедших из древности.
Чтобы понять глубинные причины нынешних проблем, кризисов и конфликтов внутри государства, в отношениях с другими государствами, с мировым сообществом и окружающей средой, была создана диагностическая модель эталонной системы государственного управления и конституционного права правового государства с социальной защитой населения (как эталон). С помощью этой модели (как при сравнении организма конкретного человека с анатомическим атласом и показателями нормальной физиологии) могут быть обнаружены патологии (болезни) компонентов и связей системы управления и права, препятствующие созданию и исполнению государственных решений в интересах народа. На этой основе может быть получен достоверный прогноз будущего состояния государства в случае его лечения или нелечения.
Опыт диагностики
Построение диагностической модели потребовало применения современных научных методологий и знаний многих отраслей науки. Открылась возможность преодолеть «проклятие» непредсказуемого будущего в развитии государства, заменив интуицию авторитетов и компьютерные гадания достоверным научным диагностированием болезней государства. Для поиска условий менее болезненного протекания переходного периода использован опыт создания Конституции США, изложенный Александром Гамильтоном, Джеймсом Мэдисоном и Джоном Джеем в сборнике «Федералист».
Ниже показаны некоторые результаты диагностирования глубинных причин патологий (болезней) системы государственного управления и конституционного права российского государства (образца 1993 года с дополнениями 2008 года). За болезни государства, а также за родовые травы, порожденные политическими интересами власти, граждане расплачиваются материальными и социальными недугами и жертвами.
Статут государства. До сих пор сохраняется политический статут, основанный на признании государства политическим феноменом. Это исключает возможность использования в управлении государством принципов менеджмента и маркетинга (Макиавелли еще в ХVI веке писал о целесообразности их применения), ограничивает область применения экономических принципов управления, свойственных любому объединению людей. Отсутствие организационного статута государства порождает противоречия между системой права и системой государственного управления.
Цель-миссия государства. Она не обозначена. Нет консолидирующего начала, которое объединяет усилия граждан государства и препятствует распространению разобщающих коллективистских идеологий – «моя нация, раса, религия, партия – превыше всех!». Традиционное многонациональное российское государство рискует превратиться в дерущиеся между собой мелкие государства.
Разделение ветвей власти. Со времен Средневековья сохраняется узкое понимание принципа разделения ветвей власти – только как координация независимых ветвей (по горизонтали). Отсутствие отделения функции властвования (принятия высших решений) от функции управления исполнением решений (по вертикали) приводит к тому, что одно и то же лицо исполняет обе функции, то есть сохраняется диктатура.
Правомочия суверена-народа как носителя функции властвования, постулирующего цель-миссию государства, лишь декларируются, но не получили правового признания. Управление исполнительной властью до сих пор осуществляется не профессиональным менеджером, работающим по договору с сувереном-народом, а политиком, избранным некоторой частью народа – партией (по-английски это и значит «часть»). В конституционном праве нет нормы, требующей процессуального представления решений, поэтому компромиссы политиков, а также внеправовых интересантов (лоббистов, политтехнологов и пр.) являются основным источником коррупции и правонарушений во власти.
Обратная связь. Принцип управления с обратной связью (кибернетический принцип Норберта Винера), действующий в живой природе и в созданных человеком артефактах технического или организационного характера, отсутствует в системе государственного управления и конституционного права. Система неспособна предупреждать (априори) негативное развитие событий. Устраняются лишь последствия произошедших событий.
Гражданское общество. Не закреплено юридическое положение гражданского общества – второй ипостаси суверена-народа как действительного центра самоуправления народа. Не предусмотрена его правовая и материальная поддержка со стороны государства. Вследствие этого государство не получает по обратной связи адекватной информации, которая могла бы значительно сократить расходы на устранение последствий несвоевременных и ошибочных государственных решений. Отсутствие гражданского общества лишает государство защиты от коррупции во власти, возможности устранить негативные социальные явления (пьянство, аморальное поведение), ведет к перерастанию мелких противоречий среди населения в крупные социальные недовольства. Гражданское общество способно помочь народу легче пережить тяжелый переходный период и оказать позитивное влияние на образование и воспитание новых поколений, обладающих высокими когнитивными (познавательными) способностями и потребностью понимания причинно-следственных связей как защиты от искажений информации, вносимых недобросовестными СМИ и политическими интересантами.
Принимая во внимание ограниченность газетного объема, мы вынуждены остановиться в описании значительной части полученных результатов диагностирования болезней, которые вызывают болезни государства российского (и большинства государств в мире, включая либерально-демократические). России требуется создать систему государственного управления и права, способную признать и осуществить цель-миссию постоянного повышения качества жизни народа и тем оказать влияние на развитие позитивных отношений в мировом сообществе. Устранение патологий системы управления и права, то есть приближение к показателям эталонной модели, может способствовать достижению желаемой цели.
Такая система может быть создана лишь после излечения родовых травм и хронических болезней государства, для чего требуется сложный и длительный переходный период. После отказа от тоталитарного режима и периода бандитского капитализма прошло всего 10 лет. Но и это время пришлось затратить не на строительство правового государства, санацию государственного управления от функционеров прежнего режима, а на экстренные меры по выживанию народа, используя оставшиеся неразграбленными природные ресурсы. Весь этот период протекал при недоброжелательном отношении ряда развитых государств, забывших непривлекательную историю собственных переходных периодов.
