Кирилл Родионов
Инокультурных приезжих ждут, но встречают настороженно. Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Поднятые здесь проблемы не являются праздными. Миграция из республик Северного Кавказа в русские регионы России приводит к столкновению обычаев, традиций и культур. То, что принято в Гудермесе и Махачкале, не является нормой в Краснодаре и Ростове-на-Дону, и с этим положением вещей необходимо считаться. При обсуждении возможных альтернатив ответа на конфликты, подобные тому, что произошел в Ставрополье, важно помнить, что современная Россия представляет собой страну, еще не завершившую переход от империи к национальному государству. Если ключевой задачей империи является скрепление различных наций в едином дружественном ярме, то главной целью национального государства становится сохранение и развитие одной нации. Советский Союз объединял в себе множество государственных образований, не имеющих между собой ничего общего, таких как Эстония и Туркменистан. Однако в бытность СССР Москве удавалось контролировать столь разношерстный состав регионов не в последнюю очередь благодаря жесткому контролю миграционных процессов. Наличие института прописки давало Кремлю возможность избегать конфликтов, возникающих на межнациональной почве. После краха социализма этот институт был отменен, и на то действительно имелось множество оснований: даже существующий ныне закон о регистрации по месту жительства является дискриминационным по отношению к гражданам страны.
Вместе с тем современная Россия не является гомогенным в культурном отношении государством. В составе Федерации остаются регионы, не являющиеся частью русского культурного пространства. В течение последних двадцати лет в республиках Северного Кавказа набирали обороты процессы реисламизации и дерусификации. В период с 1989 по 2010 год общая численность русских, проживающих в Чечне, Дагестане и Ингушетии, сократилась с 458 тыс. человек (14% в составе населения) до 131 тыс. (2,8%). Существенным было сокращение русского населения и в Туве – с 98 тыс. человек (32%) в 1989 году до 49 тыс. (16%) в 2010-м. У жителей республики, располагающейся на юге Восточной Сибири, очень низок уровень владения русским языком. В минувшем январе кызылская прокуратура провела проверку средних школ, в ходе которой выявила многочисленные факты преподавания русского языка и литературы на тувинском языке. Наглядным проявлением дерусификации Тувы стал скандал вокруг жителя республики по имени Кудерек Соскал, который, приехав в Санкт-Петербург и неправильно оформив регистрационные документы, был задержан сотрудниками правоохранительных органов; при рассмотрении административного дела в суде Калининского района Северной столицы ему потребовалась помощь переводчика.
Культурная общность является условием единства политико-правового пространства. И наоборот, отсутствие культурной связи между теми или иными регионами зачастую является предпосылкой распада страны. Так случилось с Советским Союзом, дезинтеграция которого происходила по национальным и цивилизационным границам. В 1970-е и 1980-е годы Кремль не полностью контролировал процессы, происходившие в Закавказье и Средней Азии. В республиках этих регионов существовали диктаторские режимы Алиева, Рашидова и других первых секретарей ЦК, получавших ресурсы из Москвы в обмен на личную лояльность руководству союзного политбюро. Эта схема воспроизвелась и в посткоммунистической России. Главы северокавказских республик являются назначенцами Кремля, разменивающими обильные финансовые субсидии из государственной казны на видимость преданности федеральному Центру. Попытки пересмотреть сложившийся порядок взаимоотношений республик СевероКавказского федерального округа с властной вертикалью наталкиваются на непреодолимые препятствия. Одним из подтверждений тому стала недавняя встреча Антона Силуанова с главами субъектов региона, в ходе которой предложения министра финансов о необходимости сокращения налоговых льгот и оптимизации расходов натолкнулись на запросы об увеличении денежной помощи.
Тот факт, что институты демократического правового государства не могут существовать без наличия однородной культурной «подушки», отрицается многими левыми интеллектуалами. В частности, представители второго поколения франкфуртской школы полагали, что социально-экономическая и политическая унификация может быть достигнута без унификации культурной. Принцип равноправного сосуществования различных форм культурной жизни, выдвинутый известным немецким философом Юргеном Хабермасом, лег в основу идеологии мультикультурализма, распространившейся в Европе в последней трети XX столетия и ставшей концептуальной базой массового привлечения мигрантов из стран Африки и Азии. Опыт прошедших четырех десятилетий доказал несостоятельность этих представлений. Подавляющее большинство выходцев из бывших колоний европейских империй не интегрировались в новые для них общества, сохранив собственную идентичность. Получив доступ к благам европейской цивилизации, приезжие использовали их для насаждения порядков, господствующих в родных для них странах. В результате на территории ведущих государств Старого Света появились целые субнации со своей системой ценностей и норм, противоречащих стандартам автохтонных обществ Европы, что стало триггером социальных конфликтов. Свидетельство тому – масштабные беспорядки и столкновения на улицах Парижа (2005), Лондона (2011) и Стокгольма (2013).
Современная Россия повторяет ошибки миграционной политики, допущенные в послевоенное время Францией и Великобританией. Бывшая метрополия советской империи стала пристанищем для миллионов мигрантов из бывших союзных республик. В крупных городах страны формируются этнические анклавы, как, например, Апраксин двор в Санкт-Петербурге. Фотографии празднования Ураза-байрама в центре Москвы дают наглядную картину того, насколько многочисленным является приток мигрантов из стран, культурно далеких от России. Встреча руководителей диаспор с Алексеем Навальным, одним из экс-кандидатов в мэры столицы, в ходе его предвыборной кампании говорит о растущем влиянии землячеств на российскую политическую сферу. Все приведенные выше факты свидетельствуют о том, что главной издержкой мягкой миграционной политики в отношении государств бывшего советского Юга является не столько ухудшение условий на рынке труда для граждан РФ, сколько изменение этнического состава и культурного облика страны. Ситуация осложняется тем, что в России некритическое восприятие идей мультикультурализма наложилось на ценности советского интернационализма, глубоко укорененные в эпоху СССР и до сих пор имеющие определенный вес в социуме, особенно среди интеллигенции и политической элиты. Во многом поэтому региональные администрации зачастую идут на поводу у структур, лоббирующих интересы приезжих.
Так, несколько недель назад московские власти выступили с инициативой создания в столичных парках специально оборудованных молитвенных пространств под открытым небом. Обоснованием необходимости реализации этого проекта послужило утверждение о нехватке мечетей в Москве. Предложения подобного рода не выдерживают критики. Трудовой мигрант должен обладать тем же набором прав, что и граждане принимающей его страны, за исключением права избирать и быть избранным, а также права на сохранение родной культуры. Мигрант должен жить в культурном поле нового для себя государства. Адаптация к порядкам чужой страны и есть одна из главных издержек, которые несет на себе мигрант. Если власти позволяют приезжим культивировать и насаждать собственные традиции, то эта издержка перекладывается на общество. Такая ситуация не является нормальной. Нужно помнить о том, что мигрант, если ему что-то не нравится, может в любой момент взять чемодан и уехать к себе на родину. Это и отличает его от коренных жителей страны, у которых другой родины нет.
К сожалению, сегодня в российском общественном дискурсе де-факто табуированными являются вопросы культурной экспансии приезжих из Центральной Азии и республик Северного Кавказа. Задача интеллектуалов как раз и состоит в том, чтобы вывести обсуждение этих проблем в публичное поле и отстоять право коренных жителей русских регионов России на защиту собственной культуры. Иначе построение функционирующей демократии окажется невозможным. Как, впрочем, и само существование России.
Дарья Гармоненко