Вообразить Россию

Все в наших руках – и время, то есть будущее, и пространство вплоть до всего земного шара. Фото Reuters

Есть такое понятие в современных социальных науках – геокультура. Впервые его стал активно использовать Иммануил Валлерстайн (см.: Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture: Essays on the Changing World-System. Cambridge: Cambridge University Press, 1991; Idem. After Liberalism. New York: New Press, 1995) – в тесной связи со своей концепцией мир-системного анализа и прежде всего в контексте глобальных политических и экономических проблем. Далее геокультура и геокультурные пространства будут рассматриваться как достаточно автономные понятия.

Геокультура – настолько мощное и емкое понятие, что даже его предварительный анализ требует введения нескольких понятий и их достаточно четких определений. При этом в первом приближении удобнее говорить именно об образе геокультуры.

Что такое геокультура?

Образ – это максимально дистанцированное и опосредованное представление реальности. Образ в широком смысле выявляет «рельеф» культуры, являясь одновременно культурой в ее высших проявлениях. Образ – часть реальности; он может меняться вместе с ней. В то же время образ – фактор изменения, динамики реальности.

Геокультура – процесс и результаты развития географических образов в конкретной культуре, а также «накопление», формирование культуры осмысления этих образов. Определенная культура «коллекционирует» определенные географические образы, приобретая при этом те или иные образно-географические конфигурации. Современная геокультура представляет собой серии геокультурных (культурно-географических) образов, интерпретирующих локальные геокультурные пространства.

Геокультурное пространство – система устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате сосуществования, переплетения, взаимодействия, столкновения различных вероисповеданий, культурных традиций и норм, ценностных установок, глубинных психологических структур восприятия и функционирования картин мира.

Исследование геокультуры означает изучение наиболее мощных и структурированных географических образов. Как правило, это наиболее фундированные и самые долговременные географические образы.

Основной вопрос интерпретации образа геокультуры состоит в следующем: складывается ли единая геокультура – или геокультур много? По-видимому, следует говорить о многих геокультурах, или о множестве геокультур. Определенное место, регион, страна имеет свой геокультурный и одновременно образно-географический потенциал. Геокультурный потенциал измеряется мощью, силой проецируемых вовне специализированных географических образов, или геокультурных образов. Эти образы сосуществуют, переплетаются, взаимодействуют в различных геокультурных пространствах.

Геокультурный образ – это система наиболее мощных, ярких и масштабных геопространственных знаков, символов, характеристик, описывающая особенности развития и функционирования тех или иных культур и/или цивилизаций в глобальном контексте. Геокультурные образы относятся по преимуществу к экзогенным географическим образам, то есть к таким, в формировании которых большую роль играют смежные (соседние) образы. Например, в формировании геокультурного образа России принимают участие географические образы Евразии, Восточной Европы, Балтийского и Черноморского регионов, Кавказа. Геокультурные образы можно назвать «ядерными» по своей мощи; это своего рода образные атомные или водородные бомбы, определяющие глобальные стратегии поведения наиболее крупных политических, экономических и культурных факторов.

Так, политическое доминирование Китая в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии в эпохи совершенно различных империй и династий на протяжении длительного исторического времени зиждилось на мощных геокультурных стратегиях в этих регионах. Эти стратегии были основаны на трансляции и оседании (седиментации) китайских культурных ценностей и образов на новых территориях, зачастую на достижении господства этих ценностей и образов.

Иногда роль геокультуры, «излучающей» и распространяющей свои образы, берут на себя крупные и/или мировые религии. Несомненными геокультурами являются ислам, буддизм, католичество, протестантизм. К геокультурам относится и большинство империй, формирующих свои культурные круги (геокультурные периферии): например, в Средние века очень отчетливые геокультурные периферии были созданы Византийской империей (север Балканского полуострова, часть Италии, Русь, часть Восточной и Центральной Европы) и Арабским халифатом (Кавказ, Центральная Азия). Конечно, за спиной подобных империй стоит, как правило, крупная цивилизация, которая порождает одну или несколько геокультур.

На пути к Северной Евразии

Что же это значит: вообразить Россию? Россия сама по себе не является сколько-нибудь значимым образно-географическим проектом для тех или иных социокультурных сообществ – на своей государственной территории или за ее пределами. Не является она и масштабной знаково-символической конструкцией, создаваемой на базе неких общих, генерализованных представлений из физической, экономической, политической, культурной географии. С нашей точки зрения, вообразить Россию – значит вообразить «разбегание», расширение, всевозможные трансформации и взаимодействия тех географических образов, которые создаются, строятся, разрабатываются, творятся как исключения из общих географических предпосылок представления о России; иными словами, чтобы вообразить Россию, нужно упаковать, свернуть, сосредоточить все возможные экзогенные географические представления максимально плотно в знаково-символическом смысле – и тем самым попытаться породить с помощью «образного сжатия» и, может быть, «образно-географического взрыва» новые образно-географические дискурсы, которые сосуществуют, «видят» друг друга, но лишь в том пространстве, которое они создают своим собственным «разбеганием» друг от друга, своей собственной – неуничтожимой и неотменяемой – метапространственной трансверсальностью.

Что же является той ментальной меткой, которая поможет нам обнаружить такое образно-географическое «разбегание» и, следовательно, так или иначе попробовать вообразить Россию? Мы можем рассчитывать в данном случае на понятие и образ Северной Евразии: как понятие Северная Евразия «узаконена» традиционными географическими схемами и картографическими проекциями видения мира; как образ, географический образ, она до сих пор является полупустым отображением вполне европеизированных и односторонних, однонаправленных знаково-символических конструкций. Эти конструкции призваны хоть как-то описать tabula rasa малочисленных коренных народов, чьи географические образы практически либо не репрезентируемы, либо не репрезентированы в рамках внешних по отношению к ним коммуникативных дискурсов. Но речь не идет о том, чтобы просто заполнить какой-то пустой «образный ящик», следует говорить о том, что образные географии России – коль скоро они могут быть представимы и могут развиваться как самостоятельные ментальные поля – должны быть «озабочены» Северной Евразией как потенциальным ментальным пространством локальных мифологий и мифологических конструктов синкретического толка и «назначения». В то же время Северная Евразия может быть очень органичной, емкой когнитивно-географической оболочкой, когнитивно-географическим контекстом для многих образных российских географий, развивающих свою «северность» и «евразийскость» как некие вполне онтологические характеристики – без особого риска попасть в прокрустово ложе знаменитого образа России-Евразии 1920–1930-х годов.

Будущее становится идеей, получающей свои географические образы и представления, – таков один из предварительных выводов постмодерна. Россия, часто воображавшаяся уже в эпоху модерна как страна будущего, начиная с Лейбница (причем это был по преимуществу европейский дискурс, с той или иной степенью успешности и оригинальности воспроизводившийся отечественными мыслителями) становится, так или иначе, цивилизацией географических образов – таких образов, которые призваны как бы вновь и вновь пересоздавать пространства, не поддающиеся строгому и последовательному ментальному картографированию модерна. Возможно, основная цивилизационная сила и одновременно цивилизационная специфика России заключается в моделировании географических образов, выходящих за пределы традиционного пространственного воображения других цивилизаций, – «пусковым крючком» для выявления подобной цивилизационной специфики стал постмодерн.

Что же есть тогда Северная Евразия как пучок географических образов, долженствующих представить цивилизационную специфику России в ее максимальной полноте и целостности? Это в любом случае пространство, не мыслимое Европой как самодостаточное и автономное – не в силу какой-то ментальной невозможности помыслить такое пространство, но по причине отсутствия устойчивой ментальной необходимости; образ Великой Тартарии был минимально необходим европейской цивилизации и в то же время достаточен для расширенного воспроизводства ею собственной идентичности, в рамках которой картезианские образы пространства играли хотя и важную, но не самую главную роль. Ментальный экран китайской цивилизации, оказывающийся мощным «противоходом» для чисто европейского воображения, позволяет говорить о том пространстве, которое «не замечается» Европой/Западом и одновременно довольно безуспешно «втягивается» в пространства Восточной и Юго-Восточной Азии.

Черты постмодерна

Образно-географическое пространство Северной Евразии, возможно, открывается в рамках постмодерна как метапространство, предоставляющее принципиально новые способы и дискурсы воображения; аналогия слишком прозрачна, однако открытие Америки также действительно изменило европейские дискурсы пространственности, обеспечив тем самым саму возможность разворачивания модерна. Как бы то ни было, даже виртуальное возникновение таких параформальных географических образов, как Северо-Евразийская республика или же Северо-Евразийская Федерация, может помочь российскому цивилизационному воображению «сбросить», переработать образный балласт модерна, сняв вполне чуждый и запоздавший национализм как когнитивное излишество распадающегося модерна. Пучок географических образов Северной Евразии вполне может мыслиться как метапространство без строго национальных/националистических маркеров, как метапространство, собирающее признаки, символы, знаки «трудных пространств» (термин Вадима Цымбурского) и тем самым как бы предлагающее идентифицировать себя с определенной цивилизацией – здесь-и-сейчас. Иначе говоря, собственно конкретный пространственный опыт в его образно-географических результатах, версиях, манифестациях может предстать в условиях постмодерна как потенциал вновь развертывающейся цивилизации.

По сути дела, даже образ самой российской цивилизации может быть, в конце концов, представлен как необходимая пространственная трансакция, посредством которой обретается, производится в ментальном плане метапространство Северной Евразии. Россия как образ цивилизационного перехода (фронтира) порождает необходимое количество и качество оригинальных географических образов. Эти географические образы оказываются ментальной трансакцией, как бы снимающей сам цивилизационный фронтир; благодаря подобной геономической операции появляется метапространство, чья дифференциация может быть обусловлена сериями последовательных географических образов, определяющих событийность всех вновь возникающих ландшафтов и региональных идентичностей. Онтология цивилизаций вообще может оказаться в таком случае частной, локальной возможностью когнитивного моделирования ретроспективных географических образов, мыслимых как условно замкнутые ментальные миры.

Анализ понятия геокультуры в связи с процессами межцивилизационной и межкультурной адаптации показывает следующее:

1) изучение процессов межцивилизационной и межкультурной адаптации не представимо без глубокого исследования сущности понятия геокультуры и закономерностей развития геокультурных пространств;

2) гармоничная межцивилизационная адаптация связана с формированием и функционированием соответствующих геокультурных (культурно-географических) образов, обеспечивающих интенсивный и сбалансированный межкультурный обмен;

3) в процессах межцивилизационной адаптации большую роль играет целенаправленное продуцирование стратегий репрезентации и интерпретации геокультурных (культурно-географических) образов;

4) механизм использования ключевых геокультурных образов основан на процессах ментального сжатия и растяжения различных цивилизационных и культурных пространств;

5) в настоящее время Россия нуждается в концептуальном геокультурном проектировании и базовой геокультурной идеологии, призванной сформировать новое поле долговременных геополитических и геоэкономических решений.

Вызовы и опасности

Сейчас существует большое количество угроз целостному, устойчивому и сбалансированному развитию геокультурного пространства Российской Федерации. Интенсивные процессы глобализации, быстрое развитие информационных технологий, формирование новых средств геокультурного и идеологического влияния – все это ведет к осознанию необходимости сделать более безопасным геокультурное пространство России и разработать его системную концепцию.

Геокультурное пространство России – система представлений, опирающаяся на сеть ключевых географических образов, локальных мифов, территориальных идентичностей и культурных ландшафтов и характеризующая нашу страну как расширяющуюся в ментальном смысле культурную целостность. Онтологической основой этого пространства являются русская культура и русский язык. Базовый смысл существования и функционирования геокультурного пространства России заключается в стремлении к его расширению, то есть увеличению геокультурного влияния нашей страны в Северной Евразии и во всем мире. Геокультурное пространство России открыто другим геокультурным пространствам и взаимодействует с ними.

Геокультурное пространство России поддерживается и развивается различными культурными, социальными и политическими институциями – как общественными, так и государственными, а также неинституционализированными сообществами и отдельными людьми в России и вне ее. Деятельность подобных институций может носить как материальный, так и виртуальный (нематериальный) характер. Потенциальную сеть мультимедиацентров русской культуры и русского языка можно считать важной государственной институцией, поддерживающей и развивающей геокультурное пространство России. В качестве ключевого, важнейшего, стратегического мультимедиацентра (узла) такой сети может рассматриваться уже существующая и динамично развивающаяся национальная электронная библиотека (НЭБ).

В ближайшем будущем необходимо разработать непротиворечивую, долговременную и эффективную концепцию геокультурного пространства Российской Федерации, учитывающую все современные, а также прогнозируемые угрозы и вызовы безопасности его устойчивого развития.

К непосредственным задачам такой концепции можно отнести: 1) определить, описать и оценить ключевые параметры современного геокультурного пространства Российской Федерации; 2) идентифицировать «болевые точки» его развития и предложить реальные варианты их ликвидации; 3) разработать перспективную территориально-функциональную структуру геокультурного пространства России; 4) предложить базовые сценарии перспективного развития ее геокультурного пространства.

Результатами подобной концепции могут быть: разработка системных оснований для создания целенаправленной эффективной геокультурной политики Российской Федерации, прежде всего в Северной Евразии; описание базовых механизмов увеличения геокультурного влияния РФ; предложение структурной координации геополитического, геокультурного и геоэкономического пространств РФ.

Современное геокультурное пространство Российской Федерации подвержено нескольким важнейшим вызовам. Один из них – возможная постепенная утрата российской и русской идентичности большинством российских сообществ и социальных страт в результате как быстрого возрастания иммиграционного потока, так и расширения геокультурного влияния европейского и американского геокультурных пространств, исламского геокультурного пространства (Ближний и Средний Восток, Центральная Азия), а в будущем также и китайского геокультурного пространства.

Сейчас крайне необходимо создание системной сети мультимедийных центров русской культуры и русского языка в трансграничных регионах Российской Федерации и странах ближнего зарубежья для изучения русского языка и основ русской культуры как потенциальными, так и действительными иммигрантами, а также для всех, кого в той или иной мере интересуют русский язык и русская культура.

* * *

Будущее России во многом зависит от того, насколько оперативно удастся развивать долговременное перспективное видение ее пространственных, геокультурных образов, формировать мощную геокультурную идеологию России. Концепция расширяющегося геокультурного пространства России могла бы стать основой подобной стратегии. Как перспективная цель может рассматриваться создание Федерации народов Северной Евразии (Северо-Евразийской Федерации) на базе русской культуры и русского языка как скрепляющих конструктивных элементов одного из геокультурных пространств мирового значения.