Сергей Липатов
Рис. 1. Монетизация российской экономики аномальна. Источник: МВФ
В последние дни российский рубль стал быстро ослабевать по сравнению с основными мировыми валютами. У российского бизнеса усилились проблемы с кредитными и инвестиционными ресурсами. Бюджетный дефицит вновь становится реальностью. Рубль и финансовую систему страны залихорадило. Внешние санкции стали особым испытанием.
Рубль – это и исторический, и жизненно важный символ России. Что с ним происходит и почему? Как национальная валюта связана с социально-экономическим ростом и развитием страны? Откуда взять столь необходимые для развития, импортозамещения, ответа на вызовы внешних санкций и усиления суверенитета России финансы?
Вопрос об источнике денежных ресурсов актуален для всей экономики страны, ее текущих и перспективных возможностей развития. Сверхактуален он для российского бизнеса, поскольку двигатель торговли (лучше сказать – экономики) не только реклама, но в первую очередь материальные и финансовые ресурсы. Это труд, энергия и деньги как инвестиции в основные фонды и оборотный капитал. Можно, разумеется, говорить о «достижениях» виртуальной экономики игр в бумаги и спекуляцию, но разговор прежде всего должен идти о здоровой и ответственной экономической модели.
Мало того что престижность труда в России постоянно падает, а его недооцененность дестимулирует производительность труда. Складывается замкнутый круг: низкий спрос, стагнация производства, отсутствие доходов и средств для развития. При этом все больше ощущаются последствия деформации финансовой системы страны в целом. Говоря об этой проблеме, не стоит поддаваться довольно пустой риторике в метеорологическом стиле об «инвестиционном климате». Она только уводит в сторону от реальной проблемы с инвестиционным дефицитом и от путей ее решения. Заметим также, что под инвестициями нами понимается не спекулятивный капитал, крутящийся на рынках бумаг, а тот, который вкладывается в основные фонды и ведет к реальному развитию. Как известно, развития без инвестиций не бывает. Точнее, оно может быть кажущимся, например, на доходах от экспорта нефти и газа, но это фиктивное развитие. Оно больше касается потребления через рентный доход, но это вещь очень неустойчивая, слабосуверенная и не может всерьез рассматриваться как стратегия дальнейшего развития России. Россия мало влияет на мировые цены энергоносителей.
В здоровой экономике есть жесткая повсеместная связь инвестиций и прироста ВВП. Вот свежие цифры (по данным МВФ) по формуле: страна – суммарные инвестиции в процентах к ВВП/и сам прирост ВВП тоже в процентах. Китай – 46/8,9. Индия – 35/7,2. Иран (до санкций) – 33/4,5. Индонезия – 36/6,3. Саудовская Аравия – 29/6,8. Мексика – 24/4,1. Аргентина – 23/5,7. Что Россия? Россия (до текущего спада) – 19/3,9. Вывод прост: не вкладывая в основные фонды – устойчивого или, можно так сказать, капитализированного развития не получишь. Столь малый уровень инвестирования в России бесследно не проходит. Сегодня фактически уже наблюдается спад ВВП (получено по регрессионной модели, основанной на данных, которые менее всего искажаются статистикой, а именно – грузоперевозках).
Источники инвестиций известны. Это или собственные средства, или заемные. Для того банки и существуют, кредитная система изобретена, чтобы средства, необходимые для вложения в основные фонды и приращения на этой основе добавленной стоимости, были в необходимом объеме и создавали через необходимость возврата займов мощный мотиватор эффективности вложений и работы. От кредитного национального портфеля, всей кредитной системы, начинающейся с рефинансирования Центральным банком, зависит развитие страны. Но, как везде, тут есть нюансы. Здесь-то и начинаются основные российские проблемы инвестиционной политики.
В законах о центральных банках сопоставимых стран для них ставятся три класса целей (и соответственно задач), а именно – стабильность национальной валюты, ликвидность банковской системы и содействие социально-экономическому развитию страны, из которых две последние напрямую связаны с темой кредитования, инвестирования и развития. И, пожалуй, наиболее масштабной является третья задача. Но в законе о российском Центробанке 2002 года (со всеми поправками) расставлены несколько другие акценты. А именно: защита и обеспечение устойчивости рубля, развитие и укрепление банковской системы Российской Федерации, обеспечение стабильности и развитие национальной платежной системы, развитие финансового рынка Российской Федерации, обеспечение стабильности финансового рынка Российской Федерации. О развитии страны – ни слова.
Поэтому без изменения закона Центробанк не изменит свою политику. При этом вполне очевидно, что и стабильность валюты в стране, у которой нет возможности трудиться и заниматься материальным производством, а не только спекуляцией и рентным доходом (на капитал, на природные ресурсы), обеспечить трудно. Наилучший (для нас наихудший) пример – рубль. Только за один последний год при факте затрат ЦБ РФ более 60 млрд долл. на поддержку курса рубля его «стабильность» хуже 33%. И рубль не поддержали, и золотовалютные резервы потранжирили. Вопрос: где стабильность рубля и где 60 млрд долл.? Может быть, вложены в развитие? Нет, попросту сгорели. ЦБ явно не способен решить задачу стабильности рубля в рамках существующего подхода.
Как обстоят дела с кредитным и инвестиционным ресурсом в России? Начнем с исходного суверенного денежного ресурса – денежной массы в стране. Понятно, что все основные производные экономические возможности связаны именно с ним. Объем национальной денежной массы, участвующей в экономическом обороте в стране, лучше всего характеризуется агрегатом М2/ВВП. Сопоставим данные. Итак: страна – ее М2/ВВП в % по данным Всемирного банка. Япония – 240. Швейцария – 180. Китай – 186. Германия – 170. Франция – 160. Что Россия? Россия – 45 (рис. 1).
Иными словами, в устойчивых и развивающихся странах количество оборачиваемых денег больше ВВП в ценовом выражении, а в России в разы меньше. Если незавидные российские проценты перевести в абсолютные цифры, то для России они просто фантастичны. Сжав суверенную денежную массу, Россия в годовом исчислении не ввела (или вывела, если кому-то так будет понятнее) из экономического оборота около 2,6 трлн долл.! Простейшая оценка при самом слабом предположении о доходности на обороте в 5% говорит, что страна могла бы иметь только за счет этого фактора 130 млрд долл. ежегодно. Даже если говорить о мягкой ремонетизации в течение, например, шести лет, то и тогда годовая цифра в дополнительные 22 млрд долл. выглядит для целей инвестиций в стране более чем внушительно.
Заниженная денежная масса в стране не работает и не пополняет банковскую докапитализацию, не наращивает кредитный, в том числе инвестиционный, портфель. Простейшее соображение о том, что ВВП все равно производится, говорит о том, что российская экономика где-то и как-то должна компенсировать «скаредность» собственного Центробанка. Тут только одна возможность – кредитоваться за рубежом и избыточно наращивать несуверенный внешнеторговый оборот. Так оно и происходит. Российский корпоративный, внешний по отношению к государству, долг достиг 730 млрд. долл. Со времен кризиса 2008–2009 годов, который ничему не научил и ничего за это время не изменил, долг возрос на 230 млрд. долл. То, что для экономической деятельности не дает собственный рубль, компенсируется иностранной валютой. Однако эта схема имеет одну существенную деталь. Дело мы тут имеем с валютным оборотом, то есть офшорным, зарубежным, с трудом налогооблагаемым и капитализируемым за рубежом. Либо ЦБ обменивает эту валюту на рубль, производя так называемый currencyboard, то есть заменяя суверенную эмиссионную процедуру опять же несуверенной. Так и думается, насколько вся эта схема синхронно настроена и усиливает действие пришедших в судьбу страны внешних санкций, основанных на уязвимости российской экономики.
Российский бизнес, попавший в кредитную зависимость от иностранных банков, находящихся под политическим патронажем Запада, не имеет теперь там возможности перекредитоваться, получить валютный доход для обслуживания и возврата кредита. Не поможет тут и ЦБ РФ ввиду ограниченности валютных резервов. Круг замкнулся. Каков будет исход? Расплата залогом, то есть реальными российскими активами, либо дефолт. О развитии тут вспоминать не приходится. Почему все это и таким именно образом делает Центробанк?
 |
| Рис. 2. Россия с демонетаризованной экономикой и инфляцией не справляется, и экономическое развитие тормозит. Источник: МВФ |
Нет сомнений, что это продуманная до деталей политика. Вспомним их. Постепенно была отменена обязательная продажа валюты государству. Затем отменен контроль валютной позиции банков. Практически никаких регуляций на движение капитала не осталось. Регулирование валютного обменного курса рубля сориентировалось исключительно на две цели. Во-первых, на поддержку сырьевого экспорта. И, во-вторых, на все большую утрату государством возможности управлять курсом рубля. В последнее время, несмотря на абсурдность такого решения в условиях санкций, обещан свободный плавающий курс рубля, что неминуемо приведет к тому, что рубль окажется беззащитным перед лицом угроз атак валютных спекулянтов. Понятно, что ЦБ боится истратить валютные резервы. Но зачем он тратил их в значительных объемах на сомнительные цели до сих пор? Зачем настроил всю систему на малосуверенный лад?
Точно зная, что ФРС США активно применяет в мировой экономике свой ничем не ограниченный эмиссионный долларовый ресурс для подобных операций, следует воспринимать намерение Центробанка перейти к плавающему курсу рубля как еще один удар по финансовому суверенитету России. Валютный курс и так более десяти лет последовательно ослаблялся, что вместе с сырьевой экспортной ориентацией делало национальную экономику все более несуверенной.
Стоимость кредита внутри России со сроками возврата от 30 дней до «свыше 1 года» составляет от 9% годовых до 12%. Ставки же для нефинансовых организаций реального сектора в ЕС со сроками «до трех месяцев» и суммой кредита свыше 1 млн евро составляют 1,7%. Ставка кредита на срок «более 10 лет» 2,5%. Как говорится – почувствуйте разницу. Но и объясните это!
Разница велика и в доходности кредитных организаций в России и в ЕС. В законе о ЦБ РФ есть удивительные положения. Например, то, что «Банк России осуществляет свои расходы за счет собственных доходов». Банк России, выходит, не отличается от коммерческого банка? Может, потому и ставка рефинансирования настроена на получение максимального дохода собственно банка, а не на цели в масштабах страны, установленные законом?
То, что в России ставка сделана на сектор финансовых услуг, а не на реальное развитие, не требует особых доказательств. Но зачем это делается? Совместить такую стратегию с национальными интересами и национальной безопасностью России не представляется возможным (рис. 2). Введение Западом санкций против России, необходимость импортозамещения показывают это самым убедительным образом. При этом возникает вопрос: откуда взять финансовые ресурсы на импортозамещение? Вновь убедительного ответа не имеется. Все известные существующие источники явно недостаточны для решения столь масштабной задачи.
Вспомним и некоторые другие особенности политики Центрального банка России, в частности то, что он держит ставку рефинансирования на уровне «больше индекса инфляции». Напомним, что индекс инфляции отражает динамику цен на потребительском рынке. Может быть, Центробанк обеспечивает операции на рынке потребительских товаров? Конечно, нет. Правда, есть одна фантастическая версия, как-то увязывающая эту нелепую ситуацию хоть в какую-то логику. До сих пор ЦБ страны прибыль (просто фантастика, как какой-нибудь коммерческий банк), получаемую от кредитных операций (в теории именуется сеньораж), распределяет не в бюджет государства, а в значительной доле в собственное распоряжение.
На самом деле ЦБ является первой ступенью в кредитной банковской системе национальной экономики. Ни один коммерческий банк с учетом собственной маржи и необходимости прибыли не будет снижать стоимость кредитных денег ниже той, по которой получил их от Центробанка. Банковская кредитная ставка может быть только выше. Поэтому ответ на вопрос, почему кредитные ресурсы в России такие дорогие и недоступные реальному сектору с его мизерными рентабельностями, в лучшем случае доступны все тому же экспортно-сырьевому сектору, вполне ясный: такова странная политика Центробанка (рис. 3).
Вновь мы видим, что и с мандатом, и с реальной практикой ЦБ – непорядок. ЦБ оторван от общегосударственных задач развития и фактически вносит вклад в стагнацию развития и десуверенизацию национальной экономики. Напомним, что один килограмм нефти стоит центы, а один килограмм микрочипов или современного самолета тысячи и десятки тысяч долларов. Из-за такой денежно-кредитной политики ЦБ РФ российская экономика приговорена к стагнации, архаизации и снижению национальной эффективности. Губятся и не развиваются отрасли, дающие самую высокую норму добавленной стоимости.
Нужно видеть, что такая политика ставки рефинансирования является на фоне опыта стран мира попросту аномалией. Вот данные. Страна – ставка рефинансирования/ индекс инфляции, все в %. США – 0,25/1,8. Китай – 6/3. Индия – 8/10,2. Еврозона – 0,05/1,5. Канада –1/1,9. Швейцария – 0,25/1. Великобритания – 0,5/2,4. Израиль – 0,25/2,0. Япония – 0,1/ 3,6. Норвегия –1,5/1,5.
Как видно, инфляция и ставка рефинансирования в практике центробанков стран мира не привязаны друг к другу. Ставка в разы и десятки раз ниже индекса инфляции. И это совершенно правильно, поскольку ЦБ любой страны вводит ликвидность во все финансовые контуры страны, не только в потребительский платежеспособный спрос, но и в кредитно-инвестиционный контур. Именно в кредитно-инвестиционном контуре происходит генерация новых товаров и услуг, и именно их рост снижает инфляцию. ЦБ России делает все наоборот. Много лет он устанавливает ставку рефинансирования по схеме «инфляция+». Объявляя жесткую денежно-кредитную политику якобы в целях борьбы с инфляцией, он фактически ее усиливает. Что это? Непрофессиональность или безответственность?
Многочисленные расчеты экспертов однозначно доказывают, что российская инфляция не носит монетарного характера. Последняя по времени санкционно-девальвационная история показывает со всей очевидностью, что реальные причины инфляции совсем другие, на них не действует ужесточение денежно-кредитной политики. Напротив, действия ЦБ, как показано выше, инфляцию только разогревают. А попутно вновь наносится удар по ликвидности национальной банковской системы. Объем кредитования финансового сектора России (фактически рынок межбанковского кредита) только с января по апрель 2014 года упал на 35 млрд руб. И падение продолжается. Сальдо операций Банка России по предоставлению/абсорбированию ликвидности на 5 ноября 2014 года составило минус 184 млрд руб.
Межбанковский рынок фактически впадает в кому. Напомним, что это делается в условиях внешних санкций, перекрывших доступ российскому банковскому и некредитному сектору к зарубежным рынкам капитала в странах, присоединившихся к санкциям.
ЦБ РФ действует в подобной манере «наоборот» не только сейчас. В кризис 2008–2009 годов в отличие от всех сопоставимых стран мира, еврозоны, которые снижали ставки рефинансирования, стимулируя экономическое оживление, ЦБ российскую ставку повышал! Делает ЦБ РФ это и сейчас. Сделал он это и недавно. Тут же ослабел рубль и подросла так называемая импортируемая инфляция. Что это? Непрофессиональность или безответственность?
Что получается в результате?
Доступ российского бизнеса к кредитным ресурсам ухудшается. Фактор экономического развития теряет свой потенциал. Несуверенной модели российской экономики (основной доход бюджета от сырьевого экспорта, на который цены и объемы закупок определяет не Россия, инвестиционно-кредитные ресурсы развития также связаны с зарубежной финансовой системой) приходит конец в связи с избранным политическим курсом России. Маловероятно возвращение ситуации к докризисному (имеется в виду украинский кризис) статус-кво. Нужно формировать иную, суверенную и дееспособную финансовую политику, способную обеспечить необходимый уровень оборотного капитала, в котором нуждается российский бизнес. И не только сырьевой, но и с высокой нормой передела. А к тому же еще занявшийся импортозамещением.
Тут есть очень важный момент. Если в описанной несуверенной схеме кредитования российского бизнеса за рубежом фактически развивалась часть российской экономики, неразрывно связанная с иностранной валютой и лишь частично с рублем, так называемая экономика на «длинном плече», то сейчас нужно активно развивать экономику на «коротком плече». Что это такое? Это когда бизнес произвел на российской территории, распределил (оттранспортировал) и потребил вместе с населением также на российской территории. Это пространство рублевого оборота. Оно абсолютно в руках суверенных российских возможностей. И обеспечить его инвестиционным кредитом в необходимом объеме возможно.
 |
| Рис. 3. Ставка рефинансирования Центрального банка в России аномальна. Источник: МВФ |
На сегодня весь годовой объем российских инвестиций развития в основные фонды составляет 13,25 трлн руб., или 315 млрд долл. Если взять норматив валовых накоплений, который реально демонстрирует Китай, при этом имея 8-процентные темпы роста ВВП, то дефицит инвестиций в России составляет более 17 трлн руб., или 407 млрд долл. Откуда можно взять такую большую сумму?
Все возможные источники, в общем-то, известны.
Внешние инвестиции. Это именно те, по поводу которых все эти годы раздавались призывы об инвестиционном климате. Уже ясно видно, что ставка на внешние инвестиции провалилась окончательно. И дело на столько в «климате», сколько в политике западного финансового мира, что санкции показали со всей ясностью. И тут даже не столько санкции имеются в виду, а тот непреложный статистический факт, что доля прямых иностранных инвестиций в России по отношению к ее ВВП не превышает 2%, а тенденция – спад.
Собственные средства предприятий ограниченны и обеспечивают только то, что имеется по факту. Резерва тут нет, особенно в отраслях конечной сборки.
Банковский ресурс также не имеет резерва, российские банки тоже жертвы демонетизации. По данным ЦБ РФ, собственный капитал Топ-50 российских банков на начало 2014 года всего около 140 млрд долл.
Суверенные российские фонды (Фонд национального благосостояния и Резервный фонд, бывший Фонд финансовой стабилизации) на 1 августа 2014 года имели накоплений около 154 млрд долл. Но если учесть, что только «Роснефть» нуждается в трети всей этой суммы средств, то становится совершенно ясно, что и суверенные фонды не могут претендовать на роль драйвера экономического роста и ресурса для ответа на санкции против России.
Получается, что удовлетворить потребность в инвестициях в России можно, только найдя новый источник средств! Реально единственный путь – это путь ремонетизации российской экономики.
Приведенная выше цифра необоснованного выведения (невведения) из национального оборота 2,6 трлн долл. более чем в шесть раз превышает инвестиционный дефицит в России. Иными словами, в течение шести лет в мягком переходном режиме, с гарантией неинфляционного ввода средств просчитанная и предлагаемая процедура ремонетизации может реально оздоровить российскую финансовую систему и дать импульс инвестиционной подкачке экономического развития. Так и хочется спросить весь российский бизнес, естественные монополии, крупный, малый и средний бизнес, банковскую систему, население: хотите ли вы воспользоваться кредитом по нулевой ставке из суверенного собственного российского резервуара в объеме 400 млрд долл. в год? А может ли руководство страны не желать такой возможности? Особенно в условиях санкций?
Разумеется, в правом углу опять начнется истерика по поводу того, что «печатать» деньги нельзя потому, что это вызовет инфляцию. Но уже устали повторять ученые и эксперты: на том уровне демонетизации, до которого доведена российская экономика, ее ремонетизация инфляцию только уменьшит! Об этом говорят и советник президента России, и специалисты Минэкономразвития. К тому же у апологетов демонетизации выходит очень странно: иностранное кредитование инфляцию не вызывает, а вот собственное суверенное почему-то вызовет. Напомним им, что фонд оплаты труда при любом источнике инвестирования в основные фонды в балансе инвестиционного проекта один и тот же – около 30% балансовой стоимости проекта. И только он идет в канал разогрева инфляции, да и то частично. Вся остальная часть, наращивая в итоге капитализации предложение товаров и услуг, работает на снижение инфляции.
Одновременно важно понимать, что ориентация на завышенный внешнеторговый оборот должна быть изменена. Кстати говоря, хорошие примеры дает опыт мира. Внешнеторговый оборот промышленно развитых стран, для которых государственный суверенитет является делом самообеспечения и не может быть обеспечен за счет союзных межгосударственных механизмов или американского «зонтика», невелик. Для США (экспорт+импорт) ВВП всего 23%, Японии – 29%, Бразилии – 27%. У России – 42%. Простой вопрос: у кого потенциал суверенности выше? По кому санкции бьют сильнее? По тому, кто и производит, и потребляет на своей территории, или по тому, кто возит через границу? Именно поэтому для России столь актуальным стало импортозамещение. Но вновь, откуда взять на это финансы?
Новые задачи, вставшие перед Россией во весь рост в условиях санкций, требуют сущностных решений и перемен не только в деятельности Центробанка страны, но и в ключевых макроэкономических моделях. Что же делать?
Как может выглядеть пошаговый алгоритм подобных решений? Представляется, что его логика и логистика вытекают из пороговых условий решаемой задачи и выбора самого алгоритма.
Изменить закон о Центробанке. Вменить законодательно реальную ответственность не только за стабильность рубля и ликвидность банковской системы, но и за содействие социально-экономическому развитию страны. Сделать то, что является обычным делом для развитых стран.
Ввести (пусть даже с оговоркой – «временно») государственное управление валютным курсом, а именно его фиксирование, но дифференцированное по различным группам товаров. Цель при этом состоит в защите от необъятных возможностей валютных атак и спекуляций ФРС США, дестабилизирующих рубль, в сохранности золотовалютных резервов России и поддержании экспортно-импортных операций с максимальной гибкостью и минимальными издержками для отечественного бизнеса.
Одновременно ввести обязательную продажу валютной выручки государству и контроль валютной позиции банков.
Создать специальный институт развития (лучший вариант по опыту западногерманской послевоенной системы KFWKreditanstaltfurWiederaufbau – кредитование на восстановление и китайского «политического кредитования» – это Государственный внебюджетный инвестиционно-кредитный фонд, разработанный и просчитанный российскими экспертами в деталях) для ремонетизации российской экономики. Это даст возможность суверенного инвестирования в развитие, как указано выше, в размере сотен миллиардов долларов, или более 10 трлн руб. по году.
Предоставить крупному и крупнейшему российскому бизнесу, естественным монополиям, среднему бизнесу с помощью указанного института развития возможность кредитования на уровне в сотни миллиардов долларов в год по ставкам вплоть до нулевых в течение восстановительного периода. Обеспечить возможность дешевого ипотечного кредитования для массового строительства жилья и возможность сетевого кредитования сектора самозанятости, малого и среднего бизнеса. В качестве сетевых банков-агентов целесообразно привлечь топ-банки с наиболее развитой филиальной сетью, например Сбербанк и Россельхозбанк.
Восстановить с помощью указанного института развития монетизацию российской экономики до безопасного и рабочего уровня.
Снизить ставку рефинансирования ЦБ РФ до 1–2% для восстановления ликвидности национальной банковской системы и докапитализации банков. Смягчить денежно-кредитную политику в иных рестриктивных банковских механизмах.
Увеличить объем государственного инвестирования по механизму госзаказа. В особенности в секторах импортозамещения, оборонного и социального госзаказа.
Пересмотреть соотношение экономик «длинного» и «короткого плеча», оптимизировать норму внешнеторгового оборота.
Мандат на принятие решений в сфере экономического развития должен, по существу, принадлежать не финансовому ведомству, а Министерству экономического развития.
Указанные программные предложения ставят целью помощь руководству страны в сложной ситуации. Они просчитаны на основе причинно-следственных связей и объяснительных моделей, опираются на анализ длительных временных рядов развития самой России и сопоставимых стран всего мира, промоделированы в части прогноза результатов их реализации. Экономика и финансы не подчиняются догматике и схоластике идеологий. У России, к сожалению, есть большой опыт такого рода и советского, и постсоветского времени. «Головокружение от успехов», как видим, происходит во всей красе. Но сейчас важнее не горевать над уже свершившимися неудачами, а делать из полученных уроков выводы и исправлять ошибки.
И состояние и динамика российской экономики явно показывают, что нужны перемены. Решения непростых задач, содержание предлагаемой настоящей модернизации финансовой экономической системы страны существуют. Экономический рост и развитие, снижение инфляции, импортозамещение, модернизация экономики могут быть достигнуты только в случае суверенизации российской финансовой системы и изменения монетарной политики ЦБ РФ. Очевидно, что нынешняя денежно-кредитная политика ЦБ РФ более неприемлема.
Фактически в распоряжении руководства России, поставившего задачу поиска новых источников экономического роста и развития, усиления потенциала противостояния внешним санкциям, объективно имеется суверенный ресурс в виде решения по ремонетизации финансовой и экономической системы страны. Это приведет к существенному оздоровлению национальных финансов и даст импульс интенсивным и позитивным социально-экономическим процессам развития.
