Александр Беляков
Фото Gettyimages
В одной из недавних публикаций известные специалисты заявили, что Банк России «должен сообщить о том, что его взгляды на курсовую политику изменились» и что регулярные валютные интервенции (по покупке или продаже валюты в случае движения цен на нефть) являются не случайными, а постоянными.
Но дело в том, что, оперируя такими понятиями, как «свободный валютный курс», «таргет по инфляции» и т.д., руководство ЦБР никогда не воспринимало их буквально. Разве что один известный экономист, работавший тогда там, который едва ли не первый доказывал на полном серьезе несколько лет назад в своей статье в одном авторитетном научном журнале, что свободный курс рубля и таргет по инфляции – вещи безальтернативные и необходимые для России. Правда, и эта статья не содержала ответа на ключевой вопрос, что будет с курсом рубля (ставкой, кредитом, да и со всей экономикой) в случае резкого оттока валюты, что, как известно, и произошло позже.
У ЦБР, несмотря на все попытки выработать серьезную методологическую основу своей кредитно-денежной теории, и сегодня нет убедительного ответа на этот вопрос. Очевидно лишь, что манипулирование одной только процентной ставкой не позволяет решать все экономические проблемы. Более того, такая политика заводит экономическое развитие в логический тупик, причем курс рубля все равно не остается чисто плавающим.
Свободный, плавающий курс рубля, пространство для финансового маневра и место для тонких подстроек валютно-финансовой сферы присущи только развитой экономической системе – с развитой конкуренцией производителей, достаточными потребительским спросом и инвестициями, отсутствием товарного дефицита и близостью свободного рыночного курса данной валюты к курсу ее паритета покупательной способности. Последнее очень важно. Всего этого у нас пока нет. И неизвестно, когда будет. Плавающий курс рубля почти втрое ниже паритетного.
Это впрямую касается инфляции и мер по противодействию ей. Мы уже не раз утверждали, что инфляция около 7–8% в месяц перманентно присуща переходной экономике, подобной российской, хотя бы потому, что в ней присутствует товарный дефицит и всегда будет объективно низкий курс национальной валюты (как сказано, существенно ниже курса паритета покупательной способности).
Бороться с такой инфляцией методом повышения процентных ставок – это все равно что уничтожать заболевшего для борьбы с инфекцией. Никто не знает, где нижняя точка дефляционного пике той экономики, в которой «борются» с инфляцией, и каковы в этой нижней точке будут потребительский спрос, инвестиции. Долгосрочная инфляция 4% в год – это слишком мало для нашей переходной и дефицитной экономики, а препятствование волатильности рубля путем валютных интервенций полностью разрушает целостность концепции таргетирования инфляции, доказывает несостоятельность исходных предпосылок Банка России. Все это похоже на то, что утверждает Сергей Глазьев, но он полагает, что текущий курс рубля должен быть сегодня существенно выше. Мы же полагаем, что нынешний курс близок к своим объективным значениям, определяемым всем состоянием отечественной экономики.
Все сказанное ведет к явным и плохо маскируемым противоречиям в заявленной кредитно-денежной политике. Министерство финансов РФ сообщило, что с февраля 2017 года начнет покупать и продавать валюту с помощью ЦБ, «чтобы снизить влияние изменчивых нефтяных цен на колебания курса рубля и экономику в целом». Банк России эту информацию подтвердил, но заметил, что не отказывается от плавающего курса и что его валютные интервенции не предназначены для воздействия на номинальный курс рубля. А накануне первый зампред ЦБ Ксения Юдаева заявила, что Банк России вернется к пополнению международных резервов после снижения инфляции до 4%.
На практике речь идет о запуске в действие так называемого бюджетного правила, которое предусматривает, что в случае превышения уровня нефтяных цен в 40 долл. за баррель Минфин будет покупать на рынке валюту на весь объем полученных дополнительных нефтегазовых доходов бюджета и направлять ее в резервы, а в случае падения ниже 40 долл. будет продавать валюту на рынке в том объеме, который соответствует выпадающим доходам казны. Кажется, вот оно, разумное решение, позволяющее осуществлять фактические валютные интервенции и сохранять при этом теоретическую чистоту, но очевидно, что цена в 40 долл. за баррель в сегодняшней ситуации занижена. Необходимо как минимум 50 долл. за баррель. Манипуляции с кредитно-денежной политикой продолжаются. Кстати, манипулирование курсом рубля, но уже в сторону его завышения продолжалось весь период с 1999 по 2013 год. Курс рубля был завышен по крайней мере на 60%. Хорошая внешняя конъюнктура давала для этого все возможности. Каковы были причины тому – лучше спросить у былых руководителей Минфина и ЦБР. Во всяком случае, это и послужило одной из основных причин глубокого валютного кризиса 2014–2015 годов.
В таких тепличных условиях можно серьезно задуматься и о преждевременном снижении ключевой ставки. Останавливает только новый президент США со своими неясными планами насчет американского нефтегазового сектора.
Манипулирование курсом рубля в целях стабилизации государственного бюджета – это, кстати, еще одно нарушение концепции «плавающего курса», осуществляемое в благих целях.
В заключение хочется отметить, что с учетом тенденций в политике ФРС США следует ожидать в среднесрочной перспективе равновесный рыночный курс рубля в 65–68 руб./долл. Исходя из этой величины и следует намечать все построения взвешенной кредитно-денежной политики Банка России.
