Александр Аксененок
Фото пресс-службы Минобороны России
Ближний Восток остается в числе главных проблем международного сообщества. Но продолжительный сирийский кризис, хоть и является частью общей картины болезненного состояния всего региона, особый случай. Именно здесь образовалось сложное и запутанное переплетение большого количества вовлеченных в конфликт игроков разного калибра со своими стратегическими расчетами, амбициями и интересами. Вместе с тем становится все более понятным, что без достижения политического урегулирования в Сирии трудно представить успешное подавление очага международного терроризма и источника хаотичных процессов, образовавшихся в центральной части арабского мира.
Два прошедших в этом году раунда переговоров в Астане опирались на договоренности и последующие соглашения о прекращении военных действий, достигнутые между сирийскими сторонами при посредничестве России и Турции, действующими в координации и на параллельных курсах с Ираном. Этот режим перемирия, пусть и с нарушениями, в целом продолжает действовать дольше, чем предыдущие соглашения. Трем инициаторам такой переговорной схемы пришлось пойти на определенные уступки.
Вторая международная встреча в Астане, прошедшая 16–17 февраля в преддверии межсирийских переговоров в Женеве под эгидой ООН, завершилась достижением договоренностей о создании рабочей группы по мониторингу соблюдения режима прекращения военных действий, хотя детальный план имплементации соглашений между правительством и вооруженной оппозицией согласовать не удалось. Участники переговоров продекларировали, что военного решения конфликта быть не может, и условились о дальнейших встречах в астанинском формате. Если выработанный механизм поддержания перемирия заработает согласно плану и будут реализованы меры доверия, на которых не без основания настаивает оппозиция (решение вопросов об оказании гуманитарной помощи, освобождение политических заключенных, снятие осады с ряда населенных пунктов), то это может послужить хорошим фоном для продолжения затормозившегося политического процесса в Женеве. Выработка повестки дня пробуксовывает: в центре международных дискуссий и озабоченностей специального представителя ООН по Сирии Стаффана де Мистуры три крупных вопроса, по которым нет единого понимания между участниками.
Первый – как соотносятся между собой астанинский формат и женевский процесс? Западные партнеры и сама сирийская оппозиция высказывают опасения, не идет ли речь о подмене понятий. Некоторые высказывания в российских СМИ наводят их на мысли о попытке сирийских переговорщиков при негласной поддержке России обойти выполнение основополагающих международно-правовых документов, в первую очередь женевского коммюнике от 30 июня 2012 года и резолюции СБ ООН 2254. В это же время спецпредставитель президента по Сирии, глава российской делегации в Астане Александр Лаврентьев недвусмысленно определил задачу этого переговорного формата как «поиск компромиссных решений в ходе межсирийского диалога» с целью «помочь женевскому процессу».
Второй вопрос – с чего начать сам политический процесс? Дамаск под различными предлогами, по сути, отказывается обсуждать вопрос о создании «переходного управляющего органа», способного «в полном объеме осуществлять полномочия исполнительной власти», как об этом записано в женевском коммюнике. Резолюция СБ ООН также призывает сирийцев к началу политического процесса, обеспечивающего «переход к заслуживающему доверия, инклюзивному правлению на внеконфессиональной основе» с последующим определением графика и процедуры разработки проекта новой Конституции. Вместо этого в качестве отправной точки выдвигаются различные предложения о формировании в Дамаске путем широкого диалога правительства национального единства. Представляется, что время для этого давно ушло. Мышление в духе сохранения однопартийного правления за фасадом «Национального фронта», как это было до 2011 года, способно лишить продлить сирийскую трагедию.
Начать разговор с обсуждения проекта Конституции – в принципе конструктивная идея. Но опять же по аналогии с формированием переходного органа возникает множество вопросов об организации этой работы. Затруднения де Мистуры вполне понятны. Резолюция СБ 2254, заявил он, базируется на трех главных пунктах: установление системы правления, принятие новой Конституции и проведение выборов под надзором ООН. В противном случае мы откроем ящик Пандоры.
Третий момент – состав делегации оппозиции. Имея в виду разрозненность оппозиции и отсутствие четких критериев того, кто в ней террористы, а кто нет, в Дамаске постоянно задаются вопросом, с кем вести переговоры, называют террористами тех, с кем они согласились говорить через посредников. На переговорах с де Мистурой в Москве Сергей Лавров вновь подчеркнул, что межсирийские переговоры должны проводиться строго в рамках параметров, очерченных резолюцией СБ 2254, которые предполагают максимально инклюзивный и равноправный характер участия различных сегментов оппозиции, включая такие ее группы, как московская, каирская, астанинская и хмеймимская, а также курдов. Повторение ошибок прошлого, когда ставка делалась только на одну радикально настроенную группировку внешней оппозиции, недопустимо, указал глава МИД РФ.
Накануне женевских переговоров приходится констатировать, что сами сирийцы пока не готовы в общенациональных интересах умерить свои амбиции и завышенные требования. Помочь им в поиске компромиссов – задача ведущих держав и влиятельных региональных участников, которые должны найти точки сопряжения интересов, чтобы объединить усилия для достижения политического компромисса между противоборствующими сирийскими силами.
27–28 февраля ситуация на Ближнем Востоке, в том числе, разумеется, и в Сирии, будет обсуждаться в Москве в рамках ставшего уже традиционным ближневосточного диалога международного дискуссионного клуба «Валдай». Приглашенным на конференцию государственным деятелям, политикам, ученым, дипломатам и экспертам предстоят нелегкие обсуждения того, как развязать сирийский гордиев узел, и поиски ответов на вопросы, которые пока не удается решить ни военным, ни дипломатическим путем.
