Предчувствие глобального катаклизма

Фото Michael B. Thomas/Getty Images

Сегодня мир, в котором мы живем, проходит через эпоху нестабильности, которую мы все ощущаем. Причем нестабильность эта носит особый характер. Речь идет о переменах, которые происходят нечасто, зато когда они случаются, то возникают процессы общественной турбулентности такой силы, что меняется политическое сознание и политическое поведение огромного количества людей – как политической элиты, так и самих граждан. Идут перемены такой силы, что способны разрушить устоявшиеся политические модели, деформировать политическую культуру.

Именно такие явления можно наблюдать сегодня в мире, причем буквально на наших глазах. Об этом шла речь и на последнем мировом конгрессе политологов, который состоялся в июле этого года в австралийском Брисбене. И атмосфера конгресса, и выступления многих участников – известных ученых-политологов были пронизаны тревогой относительно событий, происходящих в мире, и возможности серьезной ревизии или даже отказа многих стран и известных политиков от общепринятой сегодня либерально-глобалистской модели мироустройства. 

Известные теоретики и разработчики этой модели вроде Пиппа Норриса из Гарвардского университета или Дэвида Форсайта из Университета Линкольна эмоционально ругали американского президента Дональда Трампа, видя в нем и его политике причину всех бед. Это и понятно, так как то, что предложил Трамп Америке, в принципе противоречит тому, что эти ученые годами превозносили и пропагандировали. Неожиданно для них самих, любивших подсчитывать продвижение либеральной демократии в мире по числу проведенных за год в разных странах гей-парадов и количеству однополых браков в мире, все это и многое другое, что они продвигали, стало никому не нужным, так как во главу угла реальной политики США встали совершенно иные вещи. Вместо строительства глобального мира – укрепление национальной мощи США, вместо открытых рынков – защита национального американского производителя, отказ от практически готовых к осуществлению глобалистских проектов вроде Транстихоокеанского партнерства и партнерства Трансатлантического. Вместо свободы миграции – стена на границе с Мексикой и ревизия, казалось бы, давно устоявшейся североамериканской зоны свободной торговли. Претензии либеральных политологов к Трампу можно перечислять бесконечно. Важнее другое, что собственно и стало главным вопросом обсуждения в Брисбене: Трамп и его политика – это случайное отклонение от правильного пути, и, когда он уйдет, все вернется на круги своя, или нет, и феномен Трампа более серьезен и опасен для господства либерально-глобалистских систем. 

Большинство выступающих на конгрессе склонялись к тому, что деятельность Трампа – это отражение определенной тенденции, которая может в будущем превратиться в господствующую в мире. Нового врага либерализма определяли как популизм. К представителям этого направления разные выступающие причисляли самый широкий спектр политиков от Трампа до венгерского премьер-министра Орбана и президента Путина. Борьбу с ними сторонники либеральных концепций находили, как это странно ни прозвучит, в социализме. На конгрессе было заявлено, что либеральная политика и либеральная экономика суть разные вещи и либеральная экономика должна быть справедливой.

Собственно, на этом можно было бы и закончить заметки о мировом форуме политологов, так как ничего принципиально нового там больше не было сказано, если бы не одно «но» – это ощущение, которое у меня возникло относительно намного более опасных и серьезных для нашего мира тенденций, связанных с углубляющимся кризисом политических систем. Ситуация с Трампом – частный случай этого разрушительного процесса, когда размываются границы, в которых существует общество, когда всепобеждающий прагматизм буквально смывает все, что раньше называлось политической культурой, деформирует политическое сознание и создает огромное поле неопределенности. Это поле становится просто необъятным, когда выясняется, что информационная составляющая в условиях растущего к ней недоверия общества фактически перестает выполнять свою роль. 

Вопрос «кому верить?» стоит крайне остро – есть официальные средства информации, есть оппозиционные, а есть еще и Интернет с кучей информационных агентств и просто блогеров, когда мало кому известные люди могут запустить любые фейки или организовать провокации, которые даже не снились самой желтой прессе прошлых времен. Получается, что в поле неопределенностей можно все, если это соответствует вашим интересам, причем там нет ни морали, ни нравственности, ни духовности. Три взаимосвязанных понятия, на которых стоит любая политическая система – политический опыт, политическое сознание и политическое поведение, – все более размываются и утрачивают определенность и предсказуемость. Суть этого явления можно выразить словами – если истина противоречит интересам, пусть будет плохо этой истине. Примеров такого подхода просто не счесть.

Угроза сегодня в том, что тотальный прагматизм ведет к нигилизму и отрицанию системности как таковой. Когда границы системы размыты, когда ни религиозность, ни традиция, ни уважение к законам не являются абсолютом, общество неизбежно встает перед угрозой хаоса, то есть собственного распада и «войны всех против всех». Дальнейшая перспектива – это одичание, деградация, и как выход – возвращение в политическую систему в рамках жесткого авторитарного или даже тоталитарного режима, которые только и могут противостоять хаосу.

Вывод, который из всего этого можно сделать, состоит в том, что национальным сообществам, и в первую очередь России, не стоит искать модель, которую можно было бы скопировать. Либерализм 90-х годов, который так очаровал в свое время многих людей, ушел в прошлое, сегодня в условиях серьезнейших вызовов он скорее мутировал в либеральный авторитаризм и диктат, который, как мы видим, все равно не спасает от кризиса либерально-глобалистскую модель. Мир меняется, и меняется в сторону, когда каждая страна должна, исходя из своих реалий, искать собственный путь спасения, чтобы сохранить себя и избежать последствий нарастающего глобального катаклизма.