Договор о судьбе Вильнюса – "Путеводная звезда в тумане"

В соответствии с Московским договором 1920 года Вильнюс отошел Литве. Фото Reuters

100 лет назад, 12 июля 1920 года, в Москве был подписан мирный договор между Советской Россией и независимой Литовской республикой. Сегодня основательно подзабытый для Литвы, которая к весне 1920-го так и не получила от своих соседей признания де-юре и в одиночку пыталась отстоять территории в борьбе с Польшей, этот документ стал первым крупным международным успехом. А для политиков он и сейчас вполне может служить образцом дипломатического компромисса.

Несмотря на трудные переговоры, продолжавшиеся с мая в условиях активных боевых действий на советско-польском фронте, к началу июля советские и литовские дипломаты сумели прийти к согласию по целому комплексу вопросов. По Московскому договору Россия безоговорочно признала самостоятельность и независимость литовского государства и отказалась от суверенных прав на его территорию. В соответствии с проведенной границей к Литве отходили также город Вильнюс и Вильнюсский край, на тот момент, правда, занятые польскими войсками. Глава литовского МИДа Ю. Пурицкис подчеркивал важность Московского договора − пока не были юридически оформлены отношения с Россией, под вопрос можно было поставить само право Литвы быть самостоятельным государством. А литовский дипломат П. Климас поэтически назвал документ «путеводной звездой в тумане» послевоенного времени.

Одновременно с московскими переговорами началось и советское наступление на захваченные Польшей литовские земли. Занятие красноармейцами этой территории, а также развертывание в Вильнюсе активной коммунистической пропаганды сторонниками советизации Литвы порождали среди литовцев панические настроения – казалось, что Вильнюс Литва получит лишь вместе с советским строем. Слухи подогревались и польскими политиками, пророчившими не пожелавшей войти в союз с Польшей Литве скорую советскую оккупацию.

Вопрос о том, какие именно расчеты склонили советское правительство к фактической передаче Вильнюса Литве, остается открытым. Однако это решение было принято до поражения Красной армии под Варшавой 15 августа, которое, по утверждениям польских историков, и «спасло Литву от советской оккупации». Еще 4 августа Ленин получил телеграмму Ревкома Западного фронта, в которой сообщалось о необходимости как можно скорее сообщить дату передачи города литовским властям во избежание обострения отношений, написав в ответ: «Надо согласиться. Я за».

На следующий же день на заседании ЦК ВКП(б) было принято решение о проведении политики мирного сосуществования с балтийскими государствами, а 6 августа в Каунасе состоялось подписание конвенции об эвакуации частей Красной армии из Литвы. Вильнюс стал интегральной частью литовской территории. Военный союз с большевиками, которого так добивалась на переговорах Москва и так опасался Запад, литовская делегация в обмен на обретение столицы заключать отказалась: советские и литовские войска никогда не сражались вместе против поляков. Но нейтралитет Литвы в период отступления Красной армии из Польши сложно назвать строгим – имели место и пропуск советских войск и вооружений через литовские территории, и сообщение литовским правительством советскому командованию сведений о дислокации польской армии.

Впрочем, Московский договор ждала непростая судьба. Литовские территории действительно оказались оккупированы уже в октябре 1920 года – но не советскими, а польскими войсками в нарушение только что подписанных международных соглашений. На переговорах с Варшавой в ноябре Россия оставила вопрос принадлежности Вильнюса на согласование Литвы и Польши. Польская сторона предпочла интерпретировать эти договоренности как объявление Московского договора недействительным.

Однако подобное согласие на фактическое установление польской власти в Вильнюсском крае отнюдь не означало отказа советского правительства ни от договора с Литвой, ни от своих собственных интересов в этом регионе. Постоянно тлеющий конфликт между Польшей и Литвой был Москве объективно выгоден. Он позволял регулировать степень напряженности польско-литовских отношений и предотвращать участие Литвы в Балтийском союзе, тем самым срывая формирование враждебного блока рядом с границами страны. К тому же что-то изменить в раскладе сил вокруг захваченного поляками Вильнюса Москва была не в состоянии, однако на дипломатическом уровне на всем протяжении межвоенного периода СССР оставался последовательным в подтверждении положений Московского договора. В нотах внешнеполитического ведомства, адресованных литовскому и польскому правительствам, неоднократно указывалось, что СССР считает именно Литву «сувереном над Вильнюсом».

Кстати, именно опираясь на подобные советские заявления, Литве удалось отказаться от проекта европейских дипломатов по созданию польско-литовской федерации. А в специальной ноте 1926 года нарком по иностранным делам Георгий Чичерин подтверждал, что «фактическое нарушение литовских границ, имевшее место против воли литовского народа», не изменило отношения Москвы к территориальному суверенитету Литвы и договору 1920 года. Это заявление было сделано спустя четыре года после включения Вильнюса в состав Польши и произвело крайне болезненное впечатление на польское общественное мнение. Но вновь подтвердило: вопрос о принадлежности Вильнюса не закрыт еще как минимум для двух государств – Литвы и СССР. К концу 1930-х претензии на Вильнюс и его область стали активно высказывать и представители БССР. Однако, несмотря на интересы союзной республики, Москва оставалась последовательной в своем видении будущего этого края в составе именно литовской национальной территории вплоть до октября 1939 года, когда Вильнюс был повторно передан Литве.