Кирилл Родионов
Ельцин не простил Хасбулатову неисполнение Верховным советом договоренностей после отставки правительства Гайдара.
Фото РИА Новости
Чем дальше в прошлое уходят события октября 1993 года, тем сильнее на их восприятии сказываются кадры стрельбы из танков по зданию на Краснопресненской набережной. Десять болванок и два зажигательных снаряда, выпущенных по Белому дому утром 4 октября, стали одним из символов эпохи 1990-х, который зачастую используется в качестве доказательства того, что посткоммунистический транзит к демократии был изначально обречен. Однако силовое разрешение конфликта вовсе не было предопределено: у президента и парламента было несколько возможностей для того, чтобы выйти из противостояния без стрельбы.
Асимметрия легитимности
Правда, сам конфликт был во многом заложен в запутанную конфигурацию ветвей власти, которая сложилась в результате внесения правок в Конституцию РСФСР 1978 года, по которой страна жила в начале 1990-х. Согласно исходным положениям этого документа, высшим органом власти в РСФСР был Верховный совет, который должен был созываться два раза в год. Вплоть до поздней перестройки этот орган созывался только для того, чтобы «проштамповать» на республиканском уровне решения ЦК КПСС, тем более что в 6-й статье была закреплена «руководящая и направляющая» роль Коммунистической партии Советского Союза.
Однако в 1989 году в Конституцию были внесены поправки, согласно которым высшим органом власти становился Съезд народных депутатов, который должен был избираться на всеобщих, равных и прямых выборах. «Очередные» заседания съезда должны были проводиться раз в год, тогда как в перерывах между съездами исполнять законодательные полномочия должен был «более компактный» Верховный совет.
Если съезд насчитывал 1068 депутатов, избираемых гражданами напрямую сроком на 5 лет, то Верховный совет – 252, которые выбирались по итогам каждого съезда самим депутатским корпусом. Это снижало «низовую» легитимность Верховного совета, как и то, что состав съезда был определен по итогам выборов, проведенных 4 февраля 1990 года. То есть до отмены 6-й статьи Конституции, которая на всесоюзном уровне произошла в марте 1990 года. В результате 86% депутатов съезда были членами КПСС, на долю беспартийных приходилось лишь 14%, не говоря уже об отсутствии представителей каких-либо иных партий.
На этом фоне более высокой легитимностью обладал президент РСФСР Борис Ельцин, который был избран на свой пост в июне 1991 года, то есть уже после перехода к многопартийности. Одним из его конкурентов стал Владимир Жириновский, который в ту пору был лидером Либерально-демократической партии Советского Союза, набравшей в итоге 7,8% голосов (против 57,3% у Ельцина). Легитимности Ельцину добавлял и тот факт, что пост президента был учрежден по итогам общероссийского референдума, который проходил 17 марта 1991 года, в один день с референдумом о сохранении СССР.
Упущенный шанс осени-1991
Асимметрию легитимности можно было преодолеть за счет новых выборов парламента. Их можно было бы провести на многопартийной основе после провала над путчем в августе 1991 года. Тогда же можно было бы избавиться от «двухступенчатых» выборов в Верховный совет, которые, как показало время, закладывали стимулы к манипулированию депутатским корпусом со стороны председателя парламента. Однако осенью 1991 года шанс на эти изменения был упущен, в том числе по объективным причинам.
С одной стороны, Ельцину было не с руки распускать парламент, который буквально только что поддержал его в противостоянии с путчистами. Тем более что осень 1991 года можно без преувеличения назвать «медовым месяцем» в отношениях между президентом и парламентом. Так, 1 ноября 1991 года Съезд народных депутатов принял постановление «О правовом обеспечении экономической реформы». Согласно ему, любой указ президента в области экономической политики вступал в силу, если в течение семи дней он не оспаривался Верховным советом или Президиумом Верховного совета РСФСР. Такой порядок действовал до 1 декабря 1992 года, что в том числе облегчило запуск чековой приватизации, старт которой был положен Указом президента от 14 августа 1992 года.
С другой стороны, осенью 1991 года насущной проблемой был кризис продовольственного снабжения крупных городов, который обострился из-за краха КПСС. Советская экономика не могла работать без механизмов административного принуждения, которые оказались полностью разрушены после провала путча. Требовалось как можно скорее запустить рыночные реформы, чтобы в сельскохозяйственном и продовольственном секторе заработали цепочки создания добавленной стоимости, делающие выгодным производство и продажу продукции по свободным ценам за конвертируемую валюту.
Поэтому осенью 1991 года основное внимание президента было сосредоточено на формировании правительства реформ, которое вскоре после начала своей работы осуществило либерализацию цен, а также внешней и внутренней торговли.
Отставка без стабилизации
Однако отказ от переизбрания парламента стал миной замедленного действия, особенно с учетом тяжести реформ, которой не могли не воспользоваться оппоненты Ельцина.
Ликвидация денежного навеса, произошедшая в результате либерализации цен, обернулась резким скачком инфляции, которая по итогам 1992 года достигла астрономических 2508,9%. В свою очередь, предприятиям гражданских отраслей, созданных в закрытой экономике, было сложно конкурировать с импортом по соотношению цены и качества. Это привело к ускорению спада ВВП, начавшемуся еще в позднесоветский период и достигшему в 1992 году 14,5%. Проблем добавляло отсутствие достаточной международной помощи, без которой было невозможно разрешить бюджетный кризис, в котором страна пребывала еще в 1991 году, когда дефицит бюджета РСФСР достиг 30,9% ВВП (оценка Всемирного банка).
Это делало политически беспроигрышной критику кабинета реформ, которой был пронизан VI Съезд народных депутатов РСФСР, состоявшийся в апреле 1992 года, когда Руслан Хасбулатов произнес знаменитое: «Ребята растерялись!». Острая критика довольно быстро вылилась в требование отставки Егора Гайдара, занимавшего кресло и.о. председателя правительства с июня 1992 года. Это требование фактически было реализовано 14 декабря 1992 года, когда Борис Ельцин по итогам мягкого рейтингового голосования предложил съезду назначить на премьерский пост Виктора Черномырдина, вице-премьера по ТЭК.
Отставка Гайдара стала частью реализации Соглашения о стабилизации конституционного строя, одобренного съездом постановлением от 12 декабря 1992 года. Помимо уже упомянутого «мягкого рейтингового голосования» при выборе кандидатов на пост премьера оно предполагало, что президент и Верховный совет должны будут выработать совместный либо два раздельных проекта Конституции. Они должны были быть вынесены на всеобщий референдум 11 апреля 1993 года.
Однако, получив отставку Гайдара, парламент отказался от исполнения этих обязательств: 12 марта 1993 года съезд проголосовал за отмену постановления «О стабилизации конституционного строя», тем самым закрыв дорогу к мирному разрешению кризиса двоевластия.
Тупик высокой планки голосов
Впрочем, после неудачной попытки вынесения импичмента Ельцину, пришедшейся на 28 марта 1993 года, съезду все-таки пришлось согласиться на референдум, который в итоге состоялся 25 апреля 1993 года. В тот момент избиратели выразили доверие президенту Борису Ельцину (58,7%), одобрили социально-экономическую политику правительства (53,0%), высказались против проведения досрочных выборов президента («да» – 49,5% проголосовавших) и при этом поддержали проведение досрочных выборов народных депутатов (67,2%).
Тем самым идея перевыборов парламента собрала две трети голосов, среди которых были не только сторонники, но и противники президента, что видно по статистике ответов на первые два вопроса референдума. Парламент устоял тогда только потому, что для положительного ответа на последние два вопроса нужно было собрать большинство голосов не от количества пришедших на участки, а от списочного состава избирателей. С учетом явки (64,2% от имевших право на участие в референдуме) для этого требовалось собрать 77,9% от числа проголосовавших. Однако общество дало ясный сигнал: парламенту нужны новые выборы, которые к тому же являются стандартным механизмом разрешения политических кризисов в устойчивых демократиях.
Однако Конституция 1978 года таких механизмов, по понятным причинам, не содержала. Наряду с отказом руководства Верховного совета от реализации взятых на себя обязательств это и привело к силовой фазе политического кризиса, пик которой пришелся на 3–4 октября 1993 года. Тогда в ответ на захват московской мэрии и попытку штурма телецентра «Останкино», предпринятой сторонниками Верховного совета, президенту удалось привлечь на свою сторону силовиков.
Пожалуй, ключевую роль в этом сыграл Егор Гайдар, вернувшийся в состав правительства в сентябре 1993 года. Вечером 3 октября 1993 года Гайдар обратился к сторонникам президента с призывом выйти к зданию Моссовета на Тверской, 13. Мобилизация сторонников президента стала демонстрацией его легитимности, что в итоге склонило на сторону Ельцина силовиков, поддержка которых вечером 3-го числа была вовсе не безоговорочной.
Пиррова победа
С формальной точки зрения Ельцин вышел из этого конфликта победителем. Новая Конституция, принятая на общенациональном референдуме в декабре 1993 года, фактически закрепила за президентом тот объем полномочий, которым он пользовался с согласия съезда в первый год реформ. Однако эта победа оказалась пирровой: обществу явно не понравилась стрельба в центре Москвы, что вылилось в протестное голосование на выборах в Думу, на которых первое место по партийным спискам заняла ЛДПР.
Ельцин, привыкший в позднюю перестройку к всенародной популярности, стал стремительно утрачивать рейтинг. Восстановить пошатнувшееся реноме он попытался за счет ввода войск в Чечню, однако это обернулось катастрофой для него лично и для страны в целом.
И все же нельзя не признать: после октябрьских событий Ельцин не стал отказываться от выборов парламента, в котором на протяжении всех 1990-х тон задавали противники президента. Россия получила еще как минимум шесть лет опыта демократии, который будет очень кстати на новом витке реформ.
