Андрей Серенко
Амрулла Салех уверен, что нынешний кабульский режим рухнул бы, если бы США не продолжали поддерживать его деньгами.
Фото из личного архива Амруллы Салеха
В руководстве афганского «Талибана» (запрещенная в РФ террористическая организация) усиливаются внутренние противоречия и конфликты. Об этом в эксклюзивном интервью обозревателю «НГ» Андрею СЕРЕНКО рассказал один из лидеров антиталибского Сопротивления, бывший начальник афганской разведки, председатель политического движения «Зеленый тренд Афганистана» Амрулла САЛЕХ. По его словам, режим талибов в значительной степени сохраняет господство в Афганистане благодаря регулярной финансовой поддержке от Соединенных Штатов. «США – единственная страна, которую уважают талибы», – подчеркивает Амрулла Салех. Особый характер американо-талибских отношений делает уязвимой позицию стран региона в сфере афганского урегулирования.
– Господин Салех, из Афганистана приходит все больше интересных новостей. Источники сообщают о нарастающих противоречиях между лидерами различных фракций внутри «Талибана», в частности о том, что набирает силу конфликт между главой МВД талибов Сираджуддином Хаккани и эмиром Хайбатуллой Ахундзадой. Насколько достоверна эта информация?
– Конфликт Хаккани и Хайбатуллы существует. Но надо учитывать, что сегодня в созданной талибами системе управления Афганистаном есть доминирующий клан Хайбатуллы и все остальные кланы, в которых, в свою очередь, есть различные фракции, небольшие группы. И все эти группы стремятся получить привилегированный доступ к власти, материальным ресурсам, доходным местам. Пока западная финансовая поддержка, внешние спонсоры, помогают «Талибану» сохранять свое формальное единство. Но вряд ли это будет продолжаться долго.
Самая главная проблема для талибов – это «вечный» внутрипуштунский спор, конфликт между кланом дуррани (или кандагари) и кланом гильзаев (или гельджи), которые конкурируют между собой за доминирование в стране. Эта борьба имеет долгую историю. В Саурскую (Апрельскую) революцию 1978 года, например, клан гильзаев совершил госпереворот, свергнув короля, который был выходцем из клана дуррани. Во время джихада 80-х годов ХХ века никто из дуррани не был лидером движения моджахедов – только гильзаи.
Кстати, тогда же, в 80-е годы, Пакистан решил не поддерживать клан дуррани, сделав ставку на гильзаев: пакистанцы полагали, что нахождение представителей дуррани у власти в Кабуле приведет к обострению территориального спора с Исламабадом из-за «линии Дюранда» (не признанная афганскими властями граница между Афганистаном и Пакистаном. – «НГ»). Именно поэтому при поддержке Пакистана лидерами шести крупных группировок афганских моджахедов, ведших антисоветский джихад, стали гильзаи.
Этот исторический спор между дуррани и гильзаями, а также между Пакистаном и дуррани не нов. Пакистанцы думали и надеялись, что, передав власть гильзаям в Афганистане, они смогут решить старый спор с Кабулом из-за линии границы. Но в итоге Исламабад ошибся: даже приход талибов к власти без малого три года назад не снял остроту многолетнего пограничного вопроса.
Надо отметить, что после гибели режима республики в августе 2021 года многие эксперты и политики полагали, что у победивших талибов возникнет два центра силы и власти: главный лидер Хайбатулла, выходец из клана дуррани, будет сидеть в Кандагаре, а административный центр, официальное правительство «Талибана», обоснуется в Кабуле. Поначалу так и произошло, но сейчас мы видим, что мулла Хайбатулла стремительно усиливает свою власть, и при этом он действует не только как абсолютный диктатор, но еще и ведет себя как представитель интересов клана дуррани. И, конечно, это не нравится талибам-гильзаям и Пакистану. Кабул же, размещенное там временное правительство талибов, сейчас не имеет большой политической актуальности: временное правительство талибов в Кабуле имеет второстепенное значение.
– Кого сегодня больше в органах власти талибов – людей дуррани или гильзаев?
– Сегодня многие ключевые посты в «Талибане» занимают выходцы из клана дуррани. Например, очень влиятельный официальный медиаспикер талибов Забиулла Муджахид, находящийся в Кандагаре, – член клана дуррани. По сравнению с ним тот же глава МИД «Талибана» Амир Хан Муттаки, сидящий в Кабуле, не имеет такого авторитета, о котором некоторые думают. Первый вице-премьер кабульского правительства «Талибана» мулла Абдул Гани Барадар также выходец из клана дуррани. А вот глава МВД талибов Сираджуддин Хаккани представляет интересы клана гильзаев. Кстати, недавно на пост губернатора восточной афганской провинции Хост – это место рождения Хаккани, здесь проживают пуштуны-гильзаи, – мулла Хайбатулла назначил своего человека из клана дуррани. Нет сомнений, что Сираджуддину Хаккани это не понравилось, но пока о его публичной реакции ничего не слышно. Очевидно, этот кадровый жест не добавил позитива в отношения Хайбатуллы и Хаккани.
Кабул – уже не настоящая столица
– А где сейчас находится реальная политическая столица Афганистана?
|
|
Сторонники запрещенного в РФ «Талибана» построили в Афганистане абсолютную вертикаль власти, поддерживаемую силой оружия. Фото Reuters |
– Некоторые афганские источники и эксперты сообщают о возможных сценариях модернизации талибской системы управления. Одни ожидают появления нового коалиционного правительства с участием умеренных талибов, ряда бывших республиканских политиков и даже представителей движения Сопротивления. Другие делают ставку на возвращение монархии. Как вы относитесь к таким ожиданиям? Способна ли созданная талибами система власти к системным же изменениям?
– Есть два разных слова – «Талибан» и «модернизация», они не совпадают, более того – абсолютно противоречат друг другу. Если вдруг «Талибан» по-настоящему начнет какие-то административно-политические реформы, то это будет начало его конца.
Что же касается разного рода предположений относительно возможных перемен в системе власти талибов, то, на мой взгляд, это не только чьи-то фантазии, это часть какой-то военно-психологической операции. Нынешнее руководство «Талибана» ни к каким изменениям не готовится, оно едва ли не каждый день заявляет, что полностью контролирует Афганистан и делает все возможное для консолидации своего движения.
Что касается перспектив восстановления монархии в Афганистане, то я для этого не вижу никаких оснований. Кстати, в нашей истории даже такой жуткий монарх, как Абдур-Рахман Хан, все же не был безумным человеком, как мулла Хайбатулла. Самая жесткая монархия в Афганистане будет очень мягкой по сравнению с режимом, который установил «Талибан».
Когда начинают рассуждать о каких-то возможных политических переменах в сегодняшнем Афганистане, нужно помнить, что характер власти «Талибана» формируют и определяют три фактора. Во-первых, талибы – религиозные фанатики. Во-вторых, талибы – этнические, клановые фанатики. В-третьих, власть талибов – это абсолютная вертикаль, рядом с которой никаких других институтов больше нет – ни общественных ассоциаций, ни политических партий, ни народного самоуправления.
Повторюсь еще раз, режим талибов – это безусловная, неограниченная, абсолютная вертикаль власти: от учителей в сельских школах и до муллы Хайбатуллы – это все сегодня «Талибан». Без вооруженного восстания перемены в такой политической системе невозможны.
– Судя по некоторым признакам, сегодня обостряется конкуренция за Афганистан между пулом региональных стран (Иран, Россия, Китай) и внерегиональными игроками во главе с США. Талибы пока пытаются балансировать между этими полюсами новой «большой игры», но, судя по некоторым признакам, все же склоняются к стратегическому партнерству с американцами. Как вы оцениваете перспективы региональных стран в соперничестве с Западом и США за Афганистан? Кто выигрывает в этой афганской игре?
– Это правда, что сейчас продолжается конкуренция между разными международными игроками по теме Афганистана. Но это не открытая конкуренция, ее скорее можно назвать тайной игрой в тени. Есть несколько аспектов этой конкуренции.
Первый аспект: есть некоторые страны, для которых главная тема и интерес сегодня – безопасность и экономические возможности в Афганистане. Они продают товары, ресурсы, не слишком хорошего качества вещи и хотят устранить угрозы своей безопасности через взаимодействие с «Талибаном».
Второй аспект: это другие страны, которые видят свои отношения с Афганистаном через «окно цивилизации». Они полагают, что власть в стране находится в руках одной группы, которая не уважает этническое и религиозное разнообразие Афганистана. Пуштуны, таджики, узбеки и хазарейцы – у каждой из этих этнических групп, населяющих Афганистан, есть своя история. Таджики горды, что у них было первое государство еще тысячу лет назад, а таджикская культура господствовала в Афганистане, как и язык фарси. Пуштуны говорят, что они захватили часть Индии, Ирана и создали свою великую историю Афганистана. Узбеки хранят память о создании своей империи и своем периоде успеха. Хазарейцы также имеют свою уникальную историю. «Талибан» же не уважает это этническое, религиозное и историческое разнообразие Афганистана, фактически навязывает нашей стране репрессивную культуру отмены этого разнообразия.
Но есть умные политические группы в нашем регионе, которые понимают, что культура отмены и ксенофобии, которую навязывают талибы, не может принести реальный мир ни Афганистану, ни региону. Они ценят важность хороших постоянных отношений между разными кланами и группами в Афганистане, очень осторожно смотрят на этот вопрос.
Третий аспект: те акторы, страны, которые смотрят на Афганистан через геополитическое окно. Они считают безопасность своих физических границ, своих союзников главной целью и тоже переживают за то, что происходит в «большой игре». Характеристики нынешней политики России, касающейся Афганистана, это как раз такая, геополитическая точка зрения: Москва в духе оптики времен СССР все еще думает, что Афганистан недалеко от нее.
Я считаю, что сегодняшний «Талибан» угрожает интересам России. Иран, Россия, другие страны пытаются создать в региональных рамках какие-то отношения с «Талибаном», но неудачно. «Талибан» уважает только соглашение с США, которое он заключил в Дохе в феврале 2020 года. Дохийский процесс – это сделка между «Талибаном» и США, никто иной ее участником не является. Это нужно очень хорошо понимать всем странам региона.
Я не знаю, почему страны региона после выхода американских сил из Афганистана продолжают уважать соглашение между США и «Талибаном». В нем нет ничего, что защищало бы интересы регионального сообщества.
– Некоторые политики, дипломаты и эксперты считают большим достижением, что в регионе сейчас нет войск США и НАТО…
– Да, войска США и НАТО физически не присутствуют в Афганистане. Но влияние Соединенных Штатов в Афганистане сегодня все равно остается самым большим. Каждую неделю американцы от 40 до 80 млн долл. поставляют талибам, эти деньги они привозят из города Сулеймания в Иракском Курдистане. Без этой финансовой поддержки режим талибов давно бы рухнул. Если нет геополитического заговора, если «Талибан» не действует как секретный прокси внерегиональных групп интересов, то почему такие большие деньги талибы получают от Запада?
В период республики США печатали афганскую валюту для правительства Афганистана в Польше. И сейчас американцы продолжают там же печатать новую афганскую валюту, но уже для талибов. Кстати, там же, в Польше, США сейчас печатают для талибов большое количество новых афганских паспортов.
Во время существования республики в Афганистане было непременное условие получения западной финансовой помощи – присутствие многочисленных западных советников в Минфине Афганистана. Они хотели видеть, что мы делаем, без их контроля мы не могли распоряжаться деньгами. Сегодня для талибов такого условия нет: американцы каждую неделю передают талибам до 80 млн долл. и при этом не контролируют их. Стоит ли тогда удивляться, что значительную часть получаемых от Америки денежных средств – это около 2,5 млрд долл. – лидеры «Талибана» используют на свои военные цели, в том числе на подготовку террористов-смертников.
Любопытно, что подробности нынешнего бюджета Афганистана талибы держат в строгом секрете, и Запад не требует от талибов раскрытия бюджетной структуры.
Все это проявления тайной любви между талибами и США. Другими словами, соглашение в Дохе, заключенное в феврале 2020 года, по-прежнему определяет секретные отношения между США и «Талибаном». «Талибан» сегодня является участником геополитической площадки США в регионе. Талибы уважают только одну страну – это США. После августа 2021 года «Талибан» ничего не говорит и не делает против США. Цена утешения – те самые 80 млн долл. в неделю.
Кто же тогда выигрывает «большую игру» вокруг Афганистана? Мы видим не очень сплоченный блок региональных государств, осторожную позицию Ирана, не слишком удачные действия России, во многом заблуждающийся Китай, который полагает, что «Талибан» якобы победил США и ему нужно время, чтобы превратиться в цивилизованную силу… Слишком много иллюзий в отношении талибов у некоторых стран региона.
При этом Китай не уважает социальные характеристики афганского сообщества. В Пекине не отдают себе отчета, что Афганистан – это не Пуштунистан и не «Талибанистан», что там живут другие, разные люди, но Китай не демонстрирует уважения к этим людям. Россия уважает разнообразие Афганистана, в этом ее позиция отличается от китайской. Президент Путин публично сказал, что таджики составляют от 40 до 47% населения Афганистана, но не имеют там власти. В свою очередь, талибы не уважают шиитов: они закрыли недавно крупный шиитский университет, не признают шиитское судопроизводство. Да, сегодня ситуация в Афганистане пока внешне тиха, но она не отражает реальности, которая существует в этой стране. Люди, группы, государства, которые не уважают характера афганского общества, неизбежно проиграют в Афганистане.
Есть ли альтернатива джихадистам
– Как вы оцениваете дальнейшие перспективы афганского антиталибского Сопротивления? Уже три года различным группам Сопротивления не удается взять под свой контроль хотя бы небольшую территорию в Афганистане. Значит ли это, что талибы слишком сильны? Или же Сопротивление по-прежнему слабо? Есть ли шансы на то, что Сопротивление режиму «Талибана» превратится в реальную политическую силу в Афганистане?
– Нынешнее Сопротивление имеет разные образы, разные формы, не только вооруженные. И его борьба была успешна – она во многом создала политический тупик для талибов. «Талибан» не получил международной, региональной и внутренней легитимности. Если бы не было Сопротивления афганских женщин, журналистов, гражданских активистов, тогда «Талибан» мог бы рассчитывать на международное признание. Этого не произошло.
Нынешняя ситуация – это политический тупик. Никто не признает «Талибан», ни на каких конференциях талибы не могут использовать свой флаг. И это успех для противников «Талибана», которые довольно успешно используют разные формы Сопротивления.
Что касается вооруженного Сопротивления, то здесь есть много ограничений. Вооруженное Сопротивление живо и продолжается. Кабул уже не считается безопасным городом, потому что там сейчас действуют разные вооруженные группы противников талибов. Мы не убиваем, как это делали талибы, гражданских лиц, не стреляем в мирное население, не убиваем школьников и студентов, не взрываем университеты. Сопротивление ведет исключительно целевую борьбу только против талибов.
Сейчас активны некоторые группы как среди афганцев, так и в странах региона и Запада, которые продвигают фейковую позицию, согласно которой не надо развивать и поддерживать сопротивление народа Афганистана режиму талибов. Они уверяют, что надо еще немного подождать, что есть внутренний конфликт в «Талибане», есть якобы некие «умеренные талибы», что можно решить вопрос освобождения Афганистана от диктатуры террористической группировки невоенными способами. Я не верю в это, потому что это фантазии.
Мы уважаем наших граждан, все этнические и религиозные сообщества Афганистана, и гуманные методы Сопротивления, наши цивилизованные действия некоторые силы расценивают как слабость. Нет, это не так – это наша мягкая сила, которая приведет Сопротивление к победе. После нынешнего политического тупика в афганской ситуации неизбежно наступит политический перелом, и мы сейчас находимся на этом пути.
