Александр Постнов Сорок два года назад произошел один из самых памятных и скандальных эпизодов холодной войны. 1 мая 1960 года противовоздушной ракетой был сбит под Свердловском американский самолет-разведчик U-2, поднимавшийся на недосягаемую, как казалось его создателям, для советской ПВО высоту. Пилоту, 31-летнему гражданину Соединенных Штатов Америки Фрэнсису Гэри Пауэрсу, удалось спастись с парашютом, он был арестован и осужден на 10 лет лишения свободы.
Разразился страшный скандал. Первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Никита Хрущев отменил свой визит в США, намеченный на 16 мая. Президент США Дуайт Эйзенхауэр в ответ отменил свой официальный визит в СССР. Сорвалось парижское совещание руководителей четырех великих держав - СССР, США, Франции и Великобритании. Короткий "медовый месяц" между Вашингтоном и Москвой закончился.
20 лет полетов - скорбный итог
Однако U-2 был далеко не первым американским самолетом-разведчиком, сбитым над Советским Союзом. Первым был принадлежавший военно-морским силам США PB4Y2 "Прайватиер", прозванный экипажем "Буйной черепахой". Самолет был сбит 8 апреля 1950 года над прибрежными водами Балтийского моря в пяти километрах от латвийского порта Лиепая. Восемь дней спустя британское судно обнаружило ярко-желтую надувную лодку с "Буйной черепахи", еще через пять дней шведский корабль поднял на борт другую. Обе лодки были пусты. Тела Джека Фетта, командира экипажа, и девяти других его членов так и не были найдены.
Второй самолет-разведчик P2V с десятью членами экипажа на борту был сбит 6 ноября 1950 года в советских территориальных водах Японского моря. Судьба экипажа неизвестна.
13 июня 1952 года в том же районе, в 105 милях от Владивостока, был сбит RB-29, вылетевший с американской авиабазы на японском острове Хонсю. Все двенадцать членов экипажа, включая майора Сэма Буша, первого лейтенанта Сэмьюэля Сервиса и пилота 2-го класса Дэнни Пилсбери, бесследно исчезли. Американская разведка впоследствии получила информацию о том, что 12 американских летчиков содержатся в трудовом лагере близ Хабаровска.сбиты
7 октября 1952 года и 29 июля 1953-го в том же районе были сбиты RB-29 и RB-50 с восемью и соответственно семнадцатью членами экипажа на борту. В последнем случае спастись удалось одному - капитану Джону Роше. Восемнадцать часов спустя его подобрало американское судно. Судьба остальных неизвестна.
Там же 10 сентября 1956 года был сбит еще один RB-50 с 16 членами экипажа на борту. А два года спустя, 2 сентября 1958 года, три МиГа сбили в небе над Арменией американский С-130. Через двадцать дней представителям американских властей, прибывшим в Ленинакан, были предъявлены для опознания останки шестерых членов экипажа, идентифицировать удалось лишь четверых. Что случилось с остальными одиннадцатью, неизвестно.
Вскоре после Пауэрса 1 июля 1960 над водами Баренцева моря был сбит RB-47. На борту было шесть членов экипажа. Майор Уиллард Палм погиб, судьба трех других неизвестна, и лишь капитанам Джону Маккоуну и Брюсу Олмстеду удалось спастись, их подобрал советский траулер. После семи месяцев заключения они вернулись домой. Никита Хрущев в качестве жеста доброй воли по отношению к только что вступившему в должность президента Джону Кеннеди 21 января 1961 года освободил обоих летчиков.
За 20 лет полетов самолетов-разведчиков (последний, огромный ЕС-121 с 30 членами экипажа, из которых 2 погибли и 28 пропали без вести, был сбит 15 апреля 1969 года) Соединенные Штаты Америки потеряли над Советским Союзом и странами социалистического блока, в том числе над Кубой, Китаем и Северной Кореей, 31 машину. Из 252 членов экипажей в живых остались 90, 24 человека погибли. Судьба 138 людей неизвестна по сей день!
Не нужны ни своим, ни чужим
Трагедия сгинувших пилотов и их близких заключается в том, что американские президенты и их правительства все эти годы не проявляли ни малейшего интереса к судьбе своих пропавших без вести граждан - ведь для этого надо было признаться в том, что пропадали они при выполнении шпионских полетов. Проще было забыть о своих гражданах, выполнявших приказ.
Первый президент России Борис Ельцин, завоевывая симпатии американской общественности, летом 1992 года признался в том, что Советы за десятилетия холодной войны сбили над своей территории десятки американских самолетов-разведчиков, экипажи которых пропали в бесчисленных советских лагерях. Однако, тронув сердца многих американцев и возродив их надежды, президент России не сделал больше ни одного шага в этом направлении.
Сейчас трудно сказать, почему хранил глубокое молчание и Советский Союз, обычно не упускавший ни малейшей возможности скомпрометировать Соединенные Штаты. Можно лишь предполагать, с какой целью Советы не предавали пилотов сбитых самолетов-разведчиков суду, как это было в случае с Пауэрсом.
Догадку о судьбе одного из этих (возможно!) летчиков я услышал от одного из сотрудников Казанской психбольницы, кстати, крупнейшей в России. По его словам, в медицинских и прочих документах поступившего в больницу много лет назад человека, звали его откровенно по-русски, что-то вроде Ивана Степановича. Но этот человек говорил по-английски! И однажды назвал свой американский адрес и попросил сотрудника больницы дать знать его родственникам. Сотрудник был осторожен и постарался адрес тут же забыть, а в журнале наблюдений записал: "Говорит бессвязно на своем языке".
Насколько я понял, у моего информатора сложилось впечатление, что и без того немногословный "американец" боится говорить по-английски. На английский он переходил лишь в бреду. Когда сумерки окончательно обволокли его сознание, он из больницы исчез. Разумеется, информатор понятия не имел, куда тот подевался. Но догадаться было можно.
Вычеркнутый остров
Километрах в пятидесяти от Казани, где в Волгу впадает речка Свияга, возвышается омытый со всех сторон водой крутой кряж, на котором в 1551 году Иван Грозный поставил крепость Свияжск, послужившую плацдармом для взятия Казани. Впоследствии крепость превратилась в заметный не только в губернии уездный город, славный своими храмами XVI, XVII и XVIII веков. В 20-х годах ХХ столетия Свияжск зачах, захирел и с 1932 года стал официально считаться уже не городом, а селом. Чтобы толстущие стены древних монастырей зря не простаивали, большевики стали использовать их в качестве застенков. Был превращен в тюрьму Свияжский Успенский Богородицкий мужской необщежительный монастырь, основанный в 1555 году. По словам старожилов, здесь содержались до 5000 заключенных. До сих пор вдоль западной стены монастыря на многие десятки метров тянется просевший ров, в который долгие годы сваливали умерших.
В 1956 году здесь обосновалась Свияжская психиатрическая колония (именно колония!), филиал Казанской психиатрической больницы. Лучшего места для плененных и бессудно лишенных свободы американцев трудно было найти. Если уж Казань была закрытым для иностранцев городом, то о существовании Свияжска просто никто не подозревал. Тем более что с сооружением Куйбышевской ГЭС Свияжск формально перестал существовать. Вот запись главного врача психколонии Александра Лазарева: "Ввиду постройки Куйбышевской ГЭС и заполнения водохранилища водой Свияжск было решено снести. Связь с материком прекратилась, народ начал продавать дома за бесценок и уходить кто куда хотел. На основании постановления Совета министров СССР от 14 марта 1954 года Свияжск подлежал переселению".
Вот на этом не существующем по документам острове и существовала вплоть до 1994 года абсолютно закрытая психиатрическая колония, о которой ходили жуткие легенды. Была среди них и такая: в Свияжске держат пленных - то ли немцев, то ли американцев.
В 1994 году колонию расформировали настолько спешно, что это было похоже на бегство. Контингент разбросали по психинтернатам России. Медицинскую и прочую документацию частью сожгли на месте (печи там были буквально забиты бумажным пеплом, а то, что сжечь не удалось, валялось рядом), частью увезли с собой. Но некоторые документы все же остались в закрытом на большой замок кабинете главврача, украшением которого были большой портрет Ленина и череп неизвестного. С помощью отца Александра, пастыря скромного прихода Константина и Елены, мне удалось получить толику хранившихся в кабинете документов. Я наверняка получил бы все, но отец Александр из Свияжска вдруг исчез. Архиепископ Казанский и Татарстанский Анастасий некоторое время спустя заверил меня в том, что ничего худого с отцом Александром не случилось, служит он в далеком приходе...
"На своем языке"
В тот год я наезжал в Свияжск с семьей под видом праздных туристов примерно раз в две недели в течение всего лета. Нам удалось проникнуть почти во все помещения этого учреждения. Мы снимали видеокамерой все, что осталось от брошенной в спешке психколонии, искали - и находили - документы, беседовали с оставшимися на острове врачами, медицинскими сестрами и санитарами.
В доставшихся нам документах - журналах наблюдений - начиная с 1976 года (а может быть, и раньше, ведь к нам в руки попала лишь малая часть документов) то и дело появлялись записи: "Говорит на своем языке...", "Что-то бормочет на своем языке...". Наконец: "Поет на своем языке..." И даже: "Ругается на своем языке..." Фамилия всюду была одна и та же - Мастюков. Похожая на русскую, но не русская, какая-то искусственная. Во всех журналах Мастюков упоминается исключительно в графе "Усиленный надзор". Под усиленным надзором пребывают больные, склонные либо к самоубийству, либо к агрессии, либо к побегу. Любое проявление того и другого обязательно фиксируется в журнале. Мастюков подобных склонностей никогда не проявлял, однако изо дня в день пребывал под усиленным надзором медперсонала. Родственников и знакомых у Мастюкова не было - в противном случае это обязательно было бы зафиксировано в документах, посылок он никогда не получал.
Из разговоров с медперсоналом колонии выяснилось, что говорить "на своем языке" - вовсе не значит говорить на татарском, чувашском или, скажем, марийском языках. Кстати, записей "говорит на марийском", "поет на татарском" и "ругается на чувашском" в журналах немало. Старшая медсестра психколонии Нина Петровна Бондаренко, нередко исполнявшая обязанности главной, на вопрос: "Были ли в вашем учреждении иностранцы?" - без обиняков ответила: "Были!" А запись "Говорит на своем языке", сопровождавшую Мастюкова в течение многих лет едва ли не ежедневно, объяснила так: "Этот язык не татарский, не чувашский, не марийский и не какой-то другой из тех, на которых у нас разговаривают, их я бы распознала. Это чужой нам язык..."
Следы ищите на Лубянке
Другой наш собеседник, врач-психиатр Хамза Мусинович Минибаев предположение о том, что в колонии могли быть американские пилоты, отверг, хотя и не отрицал того, что иностранцы здесь все же были. Но главное, он рассказал о том, что сотрудники КГБ время от времени наезжали к администрации колонии, о чем-то подолгу за закрытыми дверями беседовали и делали пространные выписки из историй болезни.
- Ну теперь-то, когда учреждение расформировано, они, наверное, вас уже не беспокоят? - спросили мы его.
- Беспокоят, - огорошил нас собеседник. - Не далее как на прошлой неделе один из них приезжал и меня расспрашивал. Жемков ему фамилия.
- И кем же интересовался товарищ Жемков? - полюбопытствовали мы. Контингент-то давно по другим учреждениям разбросан.
- Вами! - было нам ответом. - Он встречался со всеми, кого встречали вы, и интересовался всем, что интересовало вас.
Тогдашний председатель КГБ Татарстана Венер Салимов не подтвердил, но и не опроверг предположение о том, что в Казанской спецпсихбольнице или в Свияжской психколонии мог содержаться кто-то из пропавших американских пилотов. Он заявил только, что в любом случае концы надо искать не в Казани, а в Москве. С известной долей уверенности можно утверждать одно: в Свияжской психиатрической колонии в разное время содержались иностранные граждане. По меньшей мере один из них мог быть американским летчиком, считающимся в своей стране пропавшим без вести.
Ужин - всем, баян - оставшимся в живых
Последняя запись о Мастюкове такая: "Поет на своем языке, спустя некоторое время плачет, потом опять поет". Сделана она 8 августа 1981 года. Больше Мастюков нигде не упоминается. Нет записей и о том, что кто-то говорит, бормочет, поет или ругается "на своем языке"...
Может быть, Мастюкова, предпочитавшего говорить "на своем языке" и содержавшегося за это под усиленным надзором, перевели в еще какую-нибудь Тьмутаракань и там нарекли по-другому. А может быть, он просто не вынес условий содержания в этом "медицинском" учреждении.
"Основной метод лечения, - писал в отчетном докладе за 1958 год главный врач психколонии Александр Григорьевич Лазарев, - это трудотерапия". В другом отчете, десятью годами позже, он пишет подробнее: "Из 500 человек лежачих больных более 200 выходят на разные работы. Летом - работа в огороде, копка земли, пилка дров, масса другой работы, копали 500 метров траншеи для прокладки водопроводных труб".
А вот выдержки из журналов наблюдений за больными. К примеру, журнал за 1979 год:
"9 января. Больные занимались заготовкой дров для отделения.
16 января. Больные Давлетов и Сергеев отнимают за столом хлеб, кашу, в общем, что дадут, у слабых больных.
22 января. Больной Кудрявцев принят в тяжелом состоянии. Больной на ужин встал самостоятельно, после ужина побледнел и повалился со стула, ему была оказана помощь. Больной Кудрявцев умер в 18 часов 15 минут. Ужинали больные все, в том числе и Кудрявцев, так как он умер после ужина. Больные смотрели телепередачу внизу, слушали баян.
23 января. Больной Эсмонтов - состояние тяжелое, упал 2 раза".
Журнал за 1980 год:
"1 июня. В 18 часов 55 минут умер больной Бабушкин. Больной ужинал, после ужина встал из-за стола, пошел в палату, около кровати стал медленно оседать. К Бабушкину был вызван дежурный врач, но больной был уже мертв. Ужинали больные все".
Казань
