Наталия Ефремова - Господин Абдурашид, вы уже давно живете в Москве. Хотелось бы узнать, чем вы сейчас занимаетесь?
- Я работаю хирургом в одной из поликлиник, а как общественник возглавляю комитет соблюдения прав человека Международной исламской представительской организации.
- Вы знали многих руководителей так называемых ваххабитов, активно участвовали в процессе мусульманского возрождения в Дагестане. В чем, по-вашему, причина вооруженного конфликта в республике, начавшегося летом 1999 года в Цумадинском районе, а позднее перекинувшегося на БОтлихский? Дело в финансовой поддержке международных радикальных исламских кругов или все-таки необходимо говорить о внутренних факторах?
- Я думаю, причина конфликта не деньги, потому что деньги есть и с этой стороны, хотя, может быть, задействованы они прежде всего с той. Ведь любая война - это затраты, в частности, чтобы содержать армию, поэтому без денег войны не бывает. Для той стороны это не главное, потому что там есть арабы, малайцы, африканцы (во многих мусульманских странах фанатики считают почетным умереть в борьбе за ислам). Часто после боя моджахеды возвращаются и плачут: "Как же так, Аллах опять не захотел меня забрать, я опять остался жив". Они переживают, что их не настигла пуля.
Однако на самоубийство, на явную смерть тоже идти нельзя, поэтому купить человека и послать его на войну, мне кажется, невозможно.
Главная же причина конфликта одна - лидер дагестанских непримиримых исламистов Багаудин родом из Цумадинского района, хотя позднее он обосновался в Кизилюрте. Начиная с 1993 по 1994 год он регулярно подвергался притеснениям и даже преследованиям в республике как со стороны властей, так и со стороны сторонников традиционного ислама. Его обвиняли в ваххабизме. Еще в 1990-1991 годах, когда я работал с мусульманами суфийского направления в Дагестане, в моем кругу были люди, не скрывавшие своего желания физически расправиться с Багаудином. Он был вынужден перебраться в Чечню. Еще в 1999 году многие его сторонники говорили: "Чечня рядом с Цумадинским районом. Жители там тебя ждут, джамааты (сельские общины) тебя зовут. Что мы делаем в Чечне? Поехали в наш район, установим там, как в Карамахи, исламский режим и будем там жить спокойно".
Такой вариант они считали возможным, так как последние год-два граница между Цумадинским и Ботлихским районами и Чечней была совершенно открыта. Ее не контролировали ни силы МВД республики, ни федеральные силы. Федеральные силы после окончания первой чеченской войны в 1997-1998 годах постепенно оголили эти границы и покинули Дагестан. В Цумадинском и Ботлихском районах, кроме местной милиции, никого не было. Багаудину постоянно говорили: "Местные милиционеры тоже мусульмане и с распростертыми объятиями тебя готовы принять".
- В СМИ, однако, прошла информация, что Багаудин активного участия в этом джихаде не принимал, или мы ошибаемся?
- Да, он действительно этого не хотел, но к нему стали ходить "представители" местных джамаатов, обещая поддержку, приходили письма от "сторонников" в Цумада и Ботлихе. Его убедили в безоговорочной поддержке местного населения и тем самым обманули. Люди, которые общались с ним в мае-июне 1999 года, говорили мне, что были желающие войти в Цумадинский район без единого выстрела. Так и произошло. С конца июня 1999 года Багаудин и его люди вошли в села Хвайни и Инхоквари, приграничные с Грузией Сантлада, Эчеда, а также в несколько хуторов. Они спокойно базировались там с конца июня. Даже в районе был такой разговор: "Если им нужен шариатский порядок, пусть попробуют! Только дальше идти не надо, пусть остаются в этих селах". Но Багаудин пошел дальше.
- Летом 1999 года вы ездили на родину в Цумадинский район, побывали в селе Эчеда. Что, собственно, там происходило?
- Ходили слухи, что там находятся Хаттаб и Басаев и вот-вот начнется захват района. Я решил сам все проверить и поехал в Эчеда. Недалеко от села на берегу реки Андийское Койсу в долине я увидел временно построенный лагерь с казармами, где раньше располагались российские пограничники. Сторонники Багаудина спустились с гор и заняли этот лагерь. Над ним веяло черное исламское знамя. В лагере меня спросили: "Кто такой?..". Потом подвели к командиру Магомеду Аслудинову.
Я с ним беседовал примерно часа полтора. Выяснилось, что отряд пришел туда якобы из-за нравственной деградации жителей района: "Смотри сам - пьянство, наркомания среди молодежи, женщины, наши сестры, забывают, что они мусульманки, посреди белого дня раздеваются, купаются в реке, ходят без платка. Это нам не нравится. Мы хотим вернуться к шариатским нормам, запретить алкоголь и наркоманию, заставить мужчин и женщин соблюдать нравственные принципы. Если власть не будет иметь ничего против, то и у нас не будет никаких претензий".
- Во многих дагестанских селах, в том числе и в Цумадинском районе, шариатские нормы до определенной степени соблюдались.
- Да, и это никому не мешало.
- Часто сторонников Багаудина называют "ваххабитами". Те обижаются и объясняют, что они - салафиты, т. е. последователи чистого ислама. Что вы думаете по этому поводу?
- В доктринальном смысле сторонники Багаудина - это мусульмане, которые совершенно не признают традиционные или этнические наслоения на сам ислам. Они говорят: "Ислам не может быть традиционным. Паломничества на могилы не предусмотрены ни Кораном, ни высказываниями Пророка Мухаммеда". Мусульмане-традиционалисты чаще ссылаются на шейхов, устаров, учителей или ныне здравствующих, или имамов прошлого. А "ваххабиты" говорят: "Нет, нельзя на них ссылаться, потому что они тоже люди и могли ошибаться. Доказательство тому - высказывание Пророка и соответствующее место из Корана".
Я считаю, что эта позиция разумней, потому что человеку свойственно ошибаться. В исламе нельзя слепо следовать авторитету. Традиционалисты, наоборот, слепо следуют тому, что говорит их духовный лидер. Например, если у человека острый аппендицит и его надо срочно оперировать, то он без разрешения своего шейха не может даже лечь в больницу. Вот это "ваххабиты" отрицают.
- Очищение ислама весьма похвально, но как получается, что блюстители чистоты, которые постоянно читают Коран и изучают Сунну Пророка, так легко и охотно берутся за автоматы? Почему переход от мирного изучения к "горячему" оказывается у них быстрее, чем у сторонников традиционного ислама?
- В начале 90-х годов мусульмане-традиционалисты намного более охотно готовы были взяться за автоматы в целях борьбы с "ваххабизмом" и поддержки того самого зарождавшегося реакционного режима Дудаева. И какой произошел переворот? После начала войны в Чечне в конце 1995 года те самые "ваххабиты", выступившие против Дудаева, ничего исламского не видевшие в режиме Дудаева, начали оказывать помощь чеченскому режиму, потому что там гибли люди, в большинстве своем мусульмане. Мусульманскую солидарность "ваххабиты" проявили в самый тяжелый момент для Чечни. К тому времени традиционалисты спиной повернулись к Дудаеву, т. е. печку топить они готовы были, а как та разгорелась, от жара они разбежались.
Я не сторонник силовых методов, ведь любой вопрос можно решить мирно, без насилия. Это мой принцип. Когда "ваххабиты" пришли в Цумадинский район, я им говорил, что это стратегический район. Он граничит с Грузией и Чечней. Карамахинский вариант (в течение 1998-1999 годов в селе Карамахи Буйнакского района, находившемся под контролем сторонников Багаудина, действовали исключительно законы шариата. - Прим. авторов) у вас не получится.
- Таким образом, они просили Цумадинский район для эксперимента, для введения там шариата, чтобы посмотреть, что из этого выйдет?
- В этом они видели один из компромиссных вариантов.
- Мы говорили, что Багаудин фактически не принял активного участия в этом джихаде, а другие лидеры, Шамиль Басаев и Хаттаб, вышли на первый план. Это было движение не только "Джамаата" Багаудина.
- По словам "ваххабитов", Басаев и Хаттаб уговаривали Багаудина войти в Цумадинский район совместными силами. Багаудин им ответил: "В Цумада вам делать нечего. Я цумадинец, это моя родина".
- Он их туда не пустил?
- Да, он вошел в Цумадинский район в основном вместе с цумадинцами. В его отряде были также арабы, даргинцы, лакцы, ребята с Гунибского района. В тот день в конце июня, когда я посетил их лагерь, там никого не было. Чеченцев там я тоже не видел. Хаттаб и Басаев пошли на Ботлих.
- На президентских выборах 1996 года в Дагестане в первом туре большинство проголосовало за Зюганова, на последних думских выборах - за коммунистов. Как же так получается, что, с одной стороны, дагестанцы очень религиозны, а с другой - голосуют за коммунистов?
- Это лишний раз показывает, что в Дагестане еще очень далеко до настоящего ислама. Чистый ислам не подлежит скрещиванию с коммунизмом. Это заблуждение, что коммунизм и ислам совместимы.
- А теперь несколько слов о вашей работе по истории ислама в Дагестане в 90-е годы и об отношении ислама к правам человека.
- То, что произошло прошлым летом в Цумадинском районе, заставило меня написать хронику событий с 1990 года, т.е. я написал о том, как зарождался конфликт, как искусственно нагнетались страсти между сторонниками традиционного ислама и "ваххабитами", кто принял в этом участие.
Что касается прав человека, то они всюду одни и те же. До 1993 года наша Конституция лишала нас этого права, человек рождался несвободным, все мы с рождения должны были следовать нормам искусственной идеологии. Ислам же утверждает, что человек рождается свободным.
