Дороги в Рим и из Рима

Борис Ширяев. Ди-Пи в Италии: Записки продавца кукол. – СПб.: Алетейя, 2007, 260 с.

«Ди-Пи» – это так называемые «Displaced Persons», «перемещенные лица», или проще – беженцы. Бежали они от доблестной Красной Армии и от победившей заразу фашизма Страны Советов с ее тюрьмами. После Второй мировой «Ди-Пи» миллионами скитались по Европе в поисках надежного убежища.

Как явствует из воспоминаний Ширяева, автора нашумевшей в свое время книги о Соловках (где писатель побывал совсем не в качестве почетного гостя), никакого спасения беженцам большей частью не предлагалось. Им предлагались лагеря для перемещенных лиц, иногда – насильственная отправка восвояси – в родные социалистические пенаты. Вот и приходилось «писаться» в любую страну земного шара, лишь бы не в родной Союз.

У Бориса Ширяева (как и у многих других его собратьев по несчастью) были все основания «писаться» куда угодно. Эти основания впечатляют:

1. В революцию он, офицер Добровольческой армии, попал в плен к красным. Был приговорен к расстрелу. Бежал в Среднюю Азию, скитался.

2. 1922 г. – арест и смертный приговор, замененный десятью годами Соловков. Через несколько лет замена каторги на ссылку.

3. 1927 г. – возвращение в Москву. Новый арест, ссылка на три года под Воронеж.

Понятно, что война и появление немецко-фашистских захватчиков для Ширяева оказались скорее дуновением свежего ветра, чем проклятием. Никаких медитаций на тему «Вставай, страна огромная» из-под его пера не выходит: он издает газеты при немцах, освобождает военнопленных, рискуя собой.

Вышеозначенный свежий ветер перемен уносит писателя с женой и сыном прочь из бывшей России. Можно сказать, что утих он в его судьбе лишь 17 апреля 1959 г. в предместье Сан-Ремо. В этот день Ширяев умер.

До конца дней своих он был изгнанником, изгнанничество свое переживал мучительно и остро, с юмором и верой. Он был из тех, кого нельзя сломить, – но это не «стальная выправка хребта», а скорее умение гнуться и не ломаться. И везде легкая и живая ирония, не покидающая даже и в самых прискорбных обстоятельствах:

«– Подведем итоги и выясним ситуацию, – говорю я жене.

– Подводи не подводи, а писаться нам некуда больше, – отвечает она.

– Не решай преждевременно. Ты географию плохо знаешь. Есть такие республики, которые и на картах не обозначены. Сан-Марино, в Пиренеях еще какая-то. Черт его знает, где они находятся! Может, туда запишут. Рассмотрим вопрос углубленно. Прежде всего краткий исторический обзор с года 1946, когда в Аргентину писались┘

– Под девятым номером, как сейчас помню...

– Дальше Венесуэла. Не подошел по специальности. Сам дурак был еще тогда. Чили – ростом не вышел. Перу – лишние члены семьи оказались... Бразилия, Австралия, Нью-Зеланд сразу отпали по возрасту. В Боливию – веса не хватило┘»

Пришлось всеми правдами и неправдами цепляться за жизнь в «благословенной» Италии, которая, кстати, никакого благословения Ширяеву не давала и давать не собиралась. То и дело грозят выселением, только прижился в Венеции в заброшенном палаццо – выгнали. Тем не менее свою жестокосердную Италию Ширяев любил до последнего вздоха. И выбрал самую итальянскую профессию – продавца кукол.

«За четыре с половиной года моей торговли куклами во многих городах и поселках Италии я ни разу не был обруган или ущемлен в своих правах. Никто никогда не подшутил над моим очень скверным в первые годы итальянским языком┘»

Записки странника, воспоминания людей, выброшенных за борт революциями и войнами в XX веке, – самый что ни на есть привычный для нас жанр.

Только одно: каждый раз в столкновении с реальной человеческой судьбой вновь размываются контуры привычного. Люди, с ужасом созерцающие на стенах европейских домов портреты усатого вождя, который, победивши мировое зло, может сцапать их как кот мышь, – зрелище для нас далекое.

Мы знаем, что героический СССР всех освободил от фашизма. Это застревает в мозгу с детства. Мы не очень представляем себе другое: что страна-освободитель делала с освобожденными потом. Нам, возможно, трудно представить, что после войны застрявшие в Европе люди стрелялись и бросались с мостов с малыми детьми на руках, чтобы только не возвращаться на родину с ее лагерями. Что они готовы были жить в несуществующих странах, только бы их не тащили обратно в СССР.

Хорошо, что благодаря Ширяеву у нас есть возможность об этом узнать.