Буль-де-неж

Быстрый рост цен всегда завораживает...
Иван Куликов. "Базар в Муроме". 1907. Муромский историко-художественный музей, Муром

В этом году исполнилось 100 лет знаменитому журналу «Сатирикон». Возник он на обломках журнала «Стрекоза» 1 апреля 1908 года В нем печатались Аркадий Аверченко, Аркадий Бухов, Тэффи, карикатуристы Ре-ми (Николай Ремизов), Алексей Радаков, Александр Юнгер и др. Здесь охотно публиковались Куприн и Леонид Андреев, молодые Владимир Маяковский и Самуил Маршак, а также Александр Блок, Николай Гумилев, Георгий Иванов, Осип Мандельштам, с карикатурами выступали художники из «Мира искусства»: Александр Бенуа, Мстислав Добужинский, Борис Кустодиев и др.

Наследие писателей-сатириконцев огромно, многое, что было издано в самых разных газетах начала прошлого века, с тех пор не перепечатывалось. Писатель Рафаэль Соколовский собрал большую коллекцию таких материалов. Один из них мы предлагаем вниманию читателей.

Теперь о названии. Буль-де-неж – цветок, чьи шаровидные соцветья напоминают снежные шары. Именно так по-французски называется снежный ком, что имел в виду сатирик, давая такой заголовок фельетону.

Могу сказать: посчастливилось мне! Повезло.

Я вчера видел такую штуку, которую едва ли кому удастся увидеть.

Зрелище столь же редкое, как если б кто-нибудь подсмотрел любовные объятия тигра и тигрицы в индийских джунглях.

Я видел своими собственными глазами, как повышаются цены!

Это нужно понять! Не то что чувствовал повышение цен, ощущал на своей шкуре, нет! Я именно видел физически, собственными глазами, как повышаются цены.

Совершенно два разных ощущения.

Ведь есть же огромная разница между тем, что вы, скажем, прочитали в газетной хронике заметку петитом о том, что «в районе рудольфовой горы нашли труп неизвестного мужчины с резаной раной на горле», и тем, что вы сами своими глазами видели, как произошло убийство: как убийца повалил несчастного на землю, как навалился ему на грудь, как, тяжело дыша, шарил у себя в кармане матросский ножик, как зубами раскрыл его и как стал медленно пилить лезвием по горлу, в котором что-то клокотало и пульсировало┘

В первом случае – пробежали вы сухую заметку ленивым глазом, прихлебнули из стакана полуостывший чай и сейчас же, забыв о «трупе с резаной раной на горле», переползли глазами на «отсутствие в городе воды».

А во втором случае – вы целую ночь не будете спать! Вам все время будут мерещиться полузакатившиеся глаза зарезанного, белые зубы под черными усами, открывающееся лезвие ножика, трепыханье истекающего кровью тела – мало ли что!

Так и я – не спал почти целую ночь. Подумать только – собственными глазами видеть, как повышаются цены!

Было так: подхожу к лимонадной будке выпить стакан сельтерской с сиропом, каковая несложная комбинация вот уже неделю стоит 60 рублей.

Впереди меня какой-то господин медленно тянул из стакана тот же самый напиток. Выпил, спросил: «Сколько?» – получил в ответ: «Шестьдесят» – и стал расплачиваться┘

А с другой стороны подошел человек с пучком шнурков для ботинок.

– Почем шнурки? – спросил я.

– 340 за пару.

– Ого! Многовато! Хозяин, дайте мне стаканчик с сиропом.

Я выпил, спросил машинально: «Сколько?» – хотя прекрасно знал, что «Шестьдесят»┘ И вот тут-то произошло это необычайное потрясающее событие, тут-то и представилось моим изумленным глазам зрелище, о котором я говорил выше.

На мой вопрос угрюмый хозяин с лицом, очень напоминавшим того, выдуманного убийцу-матроса, помолчал, потом переглянулся с мокроносым мальчишкой, гнездившимся в глубине будки, и в этот момент вяло перемывавший в помоях чистые стаканы┘ переглянулись они, и мне показалось, что какая-то зеленая искорка перескочила между ними.

Судя по последствиям взглядов, первый из них гласил: «А что, если я этому фрукту ахану сразу «сто» – не закричит он?»

Второй взгляд мокроносого мальчишки ответил: «А что с ними, с чертями, церемониться?.. Валяй!»

И свершилось!!!

– С вас сто рублей, – холодным тоном, в котором сквозила некоторая неуверенность, произнес убийцевидный хозяин.

Тр-рах! Ну, клянусь вам, я сам своими глазами видел, как повышаются цены на предметы нашего обихода.

И мне до слез сделалось обидно, что это так просто┘ А то я воображал, что люди собираются на какие-то свои сельтерско-лимонадные заседания, что у них идут ожесточенные дебаты, что читаются доклады о необходимости повышения ставок на сиропную воду – с цифрами и диаграммами в руках, все голосуют «за» и «против» и что необходимость повышения цен выносится большинством голосов на основании железной необходимости и полной безвыходности положения.

А тут┘ так просто!

Человек с лицом убийцы переглянулся с мокроносым мальчишкой – на тебе! Я от этого взгляда обеднел на 40 рублей.

Хоть бы в этот момент развозчик лимонада подал хозяину какую-нибудь записку, хоть бы жена подбежала к нему и шепнула что-нибудь на ухо, хоть бы гром грянул или дождик пошел в этот момент – все-таки хоть какое-то основание. А то – переглянулись – и на тебе! Подойди я двумя минутами раньше – я был бы богаче на 40 рублей.

* * *

После меня пил воду продавец шнурков. Выпил, вынул из кармана 60 рублей. Положил на прилавок. Но хозяин возразил уже очень уверенно:

– Еще 40!

– За что? Вчера же стоило 60! – завопил менее застенчивый, чем я, продавец шнурков.

– Как за что?! А вы знаете, почем теперь овес, почем одна подкова?

Эти соображения до сих пор никому не приходили в голову – да, вероятно, и самому лимонадчику.

– При чем┘ тут овес?

– А вы думаете, мы воду на спине таскаем? Лошадь с фабрики развозит. Что это у вас? Шнурки? Почем?

Разносчик шнурков покосился на меня и сказал:

– 410.

– Тьфу, черт! Да ведь ты только что этому господину говорил – 340!

– Какому? Вот этому? Да я не о тех шнурках говорил. А эти – 410.

Подошел еще один прохожий.

– Почем шнурки?

Цена уже оформилась и закостенела.

– Что так дорого?

– А вы знаете, овес теперь почем? А подковы?

* * *

И покатилось┘

Разозленный на дороговизну прохожий пришел к себе в магазин и поднял цену на нитки, молочница, покупавшая нитки, тоже разозлилась, колбасник, покупавший молоко, тоже обиделся┘

Прямо-таки страшно вообразить, сколько завтра будут стоить яйца!

* * *

А повесить бы своевременно сельтерского хозяина с убийцевидным лицом – никакой катавасии и не было.

А мокроносого мальчишку – высечь!