Ольга Медведко
Фотография Павла Лукницкого 1926 года, сделанная Ахматовой.
Из архива автора
Павел Николаевич Лукницкий (1900–1973) – писатель, исследователь, путешественник, первооткрыватель. Он человек-эпоха, ровесник века, очевидец и летописец событий, «которым не было равных». Его жизнь порой походила на авантюрный роман со множеством сюжетных линий и приключений и была настолько яркой и насыщенной, что ее с лихвой хватило бы на пять неординарных биографий. В ней замысловато переплелись путешествия и географические исследования; открытия новых пиков и ископаемых; бои, плен и дерзкие побеги; множество любовных романов в бурной юности и рыцарское поклонение всю жизнь одной Прекрасной даме – Анне Ахматовой; любовь к поэзии и собирательство уникального архива Серебряного века.
Такой причудливый жизненный путь Лукницкого связан с особенностями его личности, хотя сам он по характеру не был ни конквистадором, ни авантюристом, ни ловеласом. Но в нем таились неуемная жажда познаний и неиссякаемая любовь к жизни. Одна из характерных черт Павла Николаевича – привычка всегда и везде обязательно записывать происходящее. При любых обстоятельствах – в дождь и снег, на войне под артобстрелом, в седле или в палатке, в плену у басмачей или на горных перевалах, стоя, сидя, лежа, ночью или днем – Павел Лукницкий не расставался с записной книжкой и вел дневниковые записи до самой смерти. Он жил, чтобы превратить эфемерное мгновение в историю, которая связывает прошлое, настоящее и будущее. Дневники Павла Николаевича охватывают период с 1914 по 1973 год. По выражению литературоведа Поляна, исследователя творчества Лукницкого, «более продолжительной летописи, кажется, не знают ни новейшая литература, ни новейшая история».
 Павел Лукницкий на Памире. 1932. Последний переход перед открытием пика Маяковского. |
Павел родился в семье военного инженера, и вынужденные путешествия выработали у всей семьи привычку эпистолярного стиля общения. Эта потребность стала традицией. Тринадцатилетний Павлик следовал примеру предков. Так с детства и на всю жизнь остались две страсти – к литературе и путешествиям.
Революция открыла новые возможности для юного романтика, и он с головой окунулся в трудовой энтузиазм первых послереволюционных лет. После окончания войны в 1921 году Лукницкого направили в Ташкент, и он поступает в Туркестанский народный университет, где становится членом первого литературного объединения в Средней Азии «Арахус» (Ассоциация работников художественного слова). Здесь он встречает своего будущего друга и наставника Бориса Лавренева. Лукницкий увлекается поэзией, боготворит Николая Гумилева и в юношеских стихах подражает своему кумиру. В 1922 году он переводится в Петроградский университет, где происходит встреча, определившая в дальнейшем путь Лукницкого как поэта и исследователя. Он познакомился с Михаилом Лозинским и Владимиром Шилейко – поэтами, переводчиками, историками. Видя неподдельную увлеченность молодого поэта творчеством Гумилева, они предложили Павлу написать работу о Николае Гумилеве. Удивительное время, когда это еще было возможно – писать о расстрелянном в 1921 году поэте (времена были еще «вегетарианские», по выражению Ахматовой). Павел Николаевич с огромным энтузиазмом и воодушевлением принялся за дело и по рекомендации Шилейко обратился за помощью к Анне Ахматовой. Первая встреча состоялась в декабре 1924 года в Мраморном дворце, где в то время жила Анна Андреевна. Ахматова приняла молодого поэта, да к тому же ее поклонника, благосклонно и радушно. Павел Лукницкий стал вскоре у нее частым гостем, а в дальнейшем ее секретарем, близким другом и поверенным в делах. Лукницкий проделал колоссальную работу по сбору ценнейшей информации о жизни и творчестве Николая Гумилева, и университетская курсовая работа переросла в рукописный двухтомник «Труды и дни Н.С. Гумилева».
 Фотография Ахматовой, сделанная Павлом Лукницким в 1962 году в Комарове. Первая публикация. |
Но параллельно с биографией Гумилева писалась и другая биография. Лукницкий тщательно записывал обстоятельства и разговоры своих встреч с «Акумой», как звали Ахматову в семье Пуниных. Так родилась «Acumiana», свод записей и собрание писем, документов, фотографий, относящихся к Ахматовой. Кропотливо, изо дня в день, с дотошностью истинного летописца Павел Лукницкий описывает быт, обстановку, настроения, самочувствие, беседы, высказывания самой Ахматовой и ее окружения. Он записывал жадно и скоро, можно сказать, фотографически, и, наверное, при жизни ему не дано было отделить ценное от неценного («большое видится на расстоянии»), но он был убежден, что исследователям, людям, которые захотят знать о той эпохе все точно, – любая запись, любая деталь может оказаться полезной.
В дневниковых записях Лукницкого находим такое высказывание Ахматовой о настоящих, больших поэтах: «┘О них нельзя худо говорить, потому что эти люди настолько самоопределены, настолько выявлены, как отдельные творческие фигуры, имеют столько ценного за собой, что их недостатки остаются далеко за ними, ибо не они важны. Слабым человеком может быть всякий, а хорошим, большим поэтом – только избранные. Слабых – миллионы, а больших поэтов, фигур – единицы, и надо уметь забывать недостатки этих единиц, потому что они взамен их дали и много ценного». Эти слова и сейчас звучат актуально.
С конца 20-х годов в СССР наступали суровые времена. В июне 1927 года Павла Лукницкого арестовали «по обвинению в контрреволюционной деятельности, выразившейся в факте хранения архива врага народа Николая Гумилева». Арест был кратковременным, однако это событие заставило Павла задуматься над опасностью, грозившей ему и его собирательской деятельности.
Ведь Лукницкий занимался творчеством Николая Гумилева и Анны Ахматовой в то время, когда и произносить-то эти имена было небезопасно. «Ходил по краю пропасти: мало того что увлекался не «тем» поэтом, еще и сам «не того» происхождения. Одного Пажеского корпуса могло хватить, чтобы отправиться вслед за Гумилевым», – так характеризовал те годы Сергей Лукницкий, сын Павла Николаевича. Многие даже не представляют сегодня, что биографию поэта Николая Степановича Гумилева, да и многие его стихи собрал по строчкам (в буквальном смысле этого слова) Павел Николаевич Лукницкий, первый исследователь и биограф Гумилева. Свой огромный архив с риском для жизни он сумел сохранить для потомков.
В предисловии к книге о Лукницком академик Лихачев писал: «Биограф Гумилева – писатель Павел Лукницкий своей подвижнической жизнью заслужил искреннее уважение и современников, и сегодняшнего поколения. Я считаю за честь, что учился с Павлом Николаевичем на одном факультете Петроградского университета. Черты его натуры: аккуратность, точность, добросовестность, чутье истинных духовных ценностей, его органическая потребность фиксировать в своих дневниках все, что он видит, знает и чем живет, – известны не только в литературной среде».
С конца 1929 года для Лукницкого началась другая жизнь – жизнь путешественника, исследователя, «открывателя новых земель» (Крым, Памир, Заполярье). Вместе с академиком Ферсманом он отправляется в экспедицию на Памир «за синим камнем» (так потом будет названа одна из его книг), на поиски лазурита – ляпис-лазури, открывает новое месторождение, за что через 60 лет, в 1989 году, ему посмертно было присвоено звание первооткрывателя.
В 1932 году на Памирской гряде гор Лукницкий открыл несколько пиков. Самый высокий из них (6600 м) он назвал пиком Маяковского, он нанесен на все географические карты мира. А рядом – пик Ак-мо и массив Шатер. «Ак-мо» – это зашифрованная «Acumiana» Лукницкого, его Ахматова. «Шатер» – тоже шифр – это название последнего сборника африканских стихов Гумилева. Таким неординарным способом первый биограф Гумилева поставил памятники своим любимым поэтам задолго до того, как разрешили издавать стихи Ахматовой и Гумилева в родной стране. А с 1976 года на географической карте Памира существует и пик Лукницкого – так геологи и альпинисты отдали дань уважения отважному исследователю и первопроходцу.
 Ахматова читает «Поэму без героя» Павлу Лукницкому. Комарово, 1962. |
Он ведет дневник экспедиций, пишет о них книги, пользующиеся большим успехом, собирает уникальную коллекцию сиамских сказок и легенд в Заполярье. Одна за другой выходят его книги: «Памир без легенд» (1932), «Всадники и пешеходы» (1933), романы «Земля молодости» (1936), «Ниссо» (1946) – один из первых советских «боевиков», выдержавший 10 переизданий и переведенный на многие языки мира, пишет внушительную монографию «Таджикистан» (1951), «Путешествия по Памиру» (1954).
С первых дней войны Лукницкий добровольцем отправился на фронт в качестве военного корреспондента. Прошел весь нелегкий путь от осажденного Ленинграда до Югославии, Венгрии и Чехии. По-прежнему ежедневно он вел фронтовой дневник и публиковал части его в периодической печати. Впоследствии дневник блокадных дней был издан в трех томах (более 2000 страниц) под названием «Ленинград действует». Создание этой летописи осажденного Ленинграда – еще один подвиг Павла Лукницкого, который сохранил для нас сотни имен людей, описал хронологию героических событий тех лет. А еще остались сотни, тысячи фотографий военкора Лукницкого, которые иллюстрируют военную летопись писателя: жители блокадного Ленинграда, переправа людей по Дороге жизни, горящие дворцы Пушкина, Павловска, Гатчины, уличные бои и партизанский быт, победные шествия и колонны военнопленных – вот лишь некоторые темы фотоэпопеи Лукницкого.
Павел Николаевич участвовал в кровопролитных боях на Невском пятачке, где полегли сотни тысяч солдат. Свидетели утверждают: мужество Лукницкого-воина было продолжением его гражданской позиции, выработанной с самых юных лет. Лукницкий прошел всю войну и много раз был награжден за мужество и храбрость. Но более всего он гордился своей причастностью к ленинградской эпопее. Наградные же листы за нее так его и не нашли...
После войны возобновились встречи с Ахматовой. Она сама нашла его, чтобы обратиться к его уникальному архиву. В январе 1962 года при встрече с Лукницким в доме творчества «Комарово» Ахматова сказала: «Я пришла к вам за своим прошлым». В те две недели, что они провели вместе в Комарове, Ахматова, полностью доверяя старому другу, читала ему «Поэму без героя», комментировала ее, а он, как всегда, ловил каждое ее слово и записывал, записывал┘ Он перепечатал ее рукопись, а потом она сама вносила в нее поправки (ныне этот бесценный экземпляр хранится в Пушкинском Доме в Петербурге).
В 1968 году Лукницкий предпринял попытки снять запрет с имени Гумилева. Не дождавшись, что уходящая оттепель придет на помощь восстановлению справедливости, решил сам отправиться за справедливостью и написал письмо генеральному прокурору СССР с просьбой реабилитировать великого русского поэта Николая Гумилева. И получил отказ.
22 июня 1973 года Сергей Лукницкий записал в своем дневнике: «Павел Лукницкий, мой отец, лежа на больничной койке со смертельным инфарктом, набросал что-то на маленьком листке слабой уже рукой и, передав листок мне, сказал, что это план места гибели Гумилева и что в кармашке одной из записных книжек его фронтового дневника хранится подобный чертеж. Этот он нарисовал, чтобы не ошибиться, ища тот, который он составил вместе с Ахматовой вскоре после ее второго тайного посещения скорбного места в 1941 году. Составил, веря, что правда Гумилева явится России... Поскольку память о Гумилеве была тем главным, чем владела наша семья, я понял в тот момент, что получил наследство...»
Павел Лукницкий завещал сыну продолжить то, что он не успел завершить, и довести дело реабилитации Николая Гумилева до конца. После смерти Павла Николаевича его жена Вера Лукницкая и сын Сергей продолжили его дело: хранить и по возможности публиковать материалы уникального архива. Из записей Сергея Лукницкого: «Занятие Гумилевым – судьба нашей семьи. А от судьбы, как известно, не уйдешь. Где бы я ни работал – в «Литературной газете», в Прокуратуре СССР, в МВД СССР, в Советском фонде культуры, – везде меня настигал рок, и я снова возвращался к Гумилеву. Чтобы доискаться до правды, мне понадобился 21 год».
Только в 1991 году после огромных усилий Сергею Лукницкому удалось пробиться к следственному делу так называемого «Таганцевского заговора» и получить из архивов КГБ дело Николая Гумилева. В своей книге «Есть много способов убить поэта», которую Сергей Лукницкий назвал «социально-правовым исследованием», он описывает фактически детективную историю дела реабилитации поэта Николая Гумилева. Тщательно изучив его как юрист, он точно устанавливает, что оно было полностью сфальсифицировано. Так замкнулся круг – волею судеб Сергей Лукницкий, сын первого биографа Гумилева, предал гласности материалы о расстреле поэта и реабилитировал его.
В 1997 году бесценный архив Серебряного века Павла Николаевича Лукницкого, один из самых больших частных архивов в нашей стране, был передан в Пушкинский Дом на государственное хранение. Еще не одно поколение исследователей русской истории и литературы будет обращаться к этой уникальной коллекции в поисках правды о днях давно минувших.
Несколько лет назад вышла книга «Н. Гумилев и А. Ахматова: по материалам историко-литературной коллекции П. Лукницкого» (СПб., 2005), в этом году издательство «Наука» в Санкт-Петербурге издало легендарную книгу Лукницкого «Труды и дни Н.С. Гумилева» (890 стр.). Подготовку текстов и комментарии к ним осуществил коллектив авторов и ученых. Сейчас также издается 10-томное (!) комментированное полное собрание сочинений Николая Гумилева. Но, к сожалению, сегодня мало кто знает, что сохранению творческого наследия Гумилева и Ахматовой в значительной мере мы обязаны жизненному подвигу семьи Лукницких.
Уже много лет я занимаюсь исследованием творчества и архива Лукницких. Подвижническая деятельность этой семьи пока что мало освещена и явно недооценена в нашей культурологии. Последнее желание Павла Николаевича и его сына Сергея Павловича Лукницких – создать музей Николая Степановича Гумилева в Петербурге. В Петербурге есть два музея Анны Ахматовой, есть мемориальная квартира ученого-этнографа Льва Гумилева, сына Ахматовой и Гумилева. В следующем году исполняется 125 лет со дня рождения и 90 лет со дня расстрела великого русского поэта Николая Гумилева. Могилы Николая Гумилева тоже нет, есть лишь предположительное место его расстрела, которое указала Ахматова П.Лукницкому. Может быть, уже пора, как акт покаяния и отдавая дань уважения расстрелянному поэту, создать его музей? Ведь находятся же деньги на создание музея водки и кофе. Или этот призыв так и останется гласом вопиющего в пустыне? А когда наши дети забьют в поисковике Интернета слова: «Музей Николая Гумилева», им высветится ответ: «Только виртуальный»?
