Антон Зверев
В идеале экскурсия в музей и должна стать одной из форм досуга школьников. Фото агентства «Москва»
Несколько лет назад психологи НИУ Высшая школа экономики опросили пяти-шестилетних малышей, еще не призванных в ряды учеников, и не поверили полученным результатам. Получалось, что каждый второй не желает идти в школу! Другая цифра – около 70% дошколят в крупнейших городах уже владеют грамотой. Тогда действительно зачем им торопиться в первый класс?
Сегодня даже самые умные ребятишки лет шести-семи не могут выдержать урока в 45 минут.
Чем вам не новый тренд: уже и дошкольники не любят школу, едва ее выносят, говорят об этом честно, без стеснений. А что же тогда они любят? Можно предположить: предаваться дачным и каникулярным радостям, играть, творить, испытывать и развивать свои способности. В общем, предпочитают внеурочный образ жизни.
Бедные первоклассники! Они еще не знают, что педагогической науке удалось преодолеть и этот вековой разрыв – между свободой дачи и неволей класса. Поясним: обязаловка, то есть занятия без выбора, и внеурочка в школе более не антиподы, а синонимы. Благодаря самоотверженному вкладу Института развития образования (ФГАУ «ФИРО») сей инновационный тезис получил теперь почти документальное обоснование и вскоре будет принят к реализации.
Якобы ситуация с детским досугом теперь обстоит так. Убедившись, что группа юных моряков (дизайнеров, танцоров, программистов) сформирована, руководитель плотно прикрывает дверь своего творческого объединения, которое в ту же минуту превращается… Да, в самый обычный класс! Вот вам и вся формула каникулярного счастья: учитель говорит (поет, танцует, выпекает булку, чинит оборудование), а ребята впитывают новые умения и компетенции.
Разницы между школьной «каторгой» и клубным «самотеком» больше нет.
Воображаю себе эту картину: уставшие после обязательных уроков вползают (важное слово!) малыши в клубное пространство. Там их дожидаются специалисты из ФИРО, вооруженные последними инструкциями на предмет освоения «нормативно установленных результатов дополнительных общеобразовательных программ».
Но подумаем, так ли заведомо унылы и пресны взаимоотношения ребенка и свободы? И не грозит ли подкупающая простота свершений федерального института, якобы «развивающего образование» (а не ребенка, заметьте!), новыми травмами для общества и школы?
Действительно, после того как школьник выбрал себе занятие по интересу, свобода ему ни к чему, казалось бы. В дело опять вступает (следуя версии ученых) дидактическая мельница Яна Амоса Коменского – копия мельницы его отца в местечке Нивнице в 100 километрах от Вены.
Глядя, как зерновые массы превращаются в полезную продукцию, будущий классик предложил впервые испытать отцовский агрегат на детях из гимназии Шарош-Патак. Это мы тоже помним из учебников по педагогике.
Школа Коменского отлучила юных портняжек, бизнесменов, конюхов и поваров от экономики домашних студий и кружков. Из их закрытых ртов и онемевших тел она сложила экономику первого в истории конвейера – классно-урочного. Где человека, как судно на стапеле, собирают из уроков и предметов. Вышибла дурь из голов. И только тогда, уже строго по Марксу, с легкостью обратила homo sapiens в живой придаток к настоящей неживой машине на реальном производстве.
Вплоть до недавних пор экологическая катастрофа по имени «школа Коменского» (его портрет и ныне украшает главный холл во ФГАУ «ФИРО») выдавалась за крупнейшее завоевание цивилизации. Но так ли это?
Разве не очевидна разница между семейной мастерской и школой, где ребенок для учителя то же зерно, которое нужно размолоть до установленной кондиции? Детская студия-семья, напротив, тем и дорога, что видит в маленьких – людей, имеет дело с их талантами и опытом. Постоянно обрастая новыми людьми, идеями, проектами.
Мало того, оглядываясь далеко назад, оказывается, что ведь и школа еще со времен античности тоже была вольной тусовкой, клубом. Само понятие schole с греческого означает «досуг», «время для поиска себя».
Школу и до сих пор сближает с клубом схожая технология общения, обмена опытом: младший вопрошает, старший отвечает. Классика жанра! Так что от классной зерномолки клуб, по сути, отличает лишь свобода индивидуума присоединяться к любому проекту, программе, наставнику. Она появляется в условиях сквозной стопроцентной открытости всей системы студий и кружков ребенку, его выбору.
Другой вопрос – насколько своевременны все эти рассуждения о клубных нравах и регламентах давно забытых дней? Какое отношение они имеют к современным школьникам?
Оказывается, имеют. Дети устали отбывать годы чудесные в классных комнатах на правах ручной клади. Подчиняться чужим расписаниям, лицезреть учителей, задерганных отчетами, проверками… И вот в конце концов они приходят после класса в клуб. Чтобы просто расслабиться, хоть с кем-то поговорить.
Как бы не так! Отныне главной обязанностью и для педагога дополнительного образования становится обязанность «создавать отчетные и информационные материалы, заполнять и использовать электронные базы данных об участниках образовательного процесса и порядке его реализации для формирования отчетов в соответствии с установленными регламентами; предоставлять эти сведения по запросам уполномоченных лиц».
Это цитата из профессионального стандарта педагога дополнительного образования, с этого года вступившего в силу на всей территории РФ. Вам это ничего не напоминает? Просто дежавю какое-то!
Идея школы-парка, где главным педагогическим методом является «дачная прогулка» пионера по открытым классам и студиям, принадлежит замечательному российскому педагогу Милославу Балабану. 7 июня ему бы исполнилось 90 лет. В этом году отмечают и другую дату – 425 лет со дня рождения Яна Амоса Коменского (1592–1670). Два этих имени (отца конвейерной экономики и ее реформатора) символизируют два принципиально несовместных вектора развития российского образования.
