Бизнес-коррупцию Советом не искоренить

Фото Gettyimages

Обнародованное на минувшей неделе предложение Минтруда о создании к 2019 году Национального совета по предупреждению коррупции взбудоражило экспертное сообщество. Это понятно: предполагается, что новая, формально независимая от министерства структура займется разработкой антикоррупционных стандартов для бизнеса и дальнейшим мониторингом их внедрения на местах. На первых порах под его опеку могут попасть организации, создаваемые на основании федеральных законов или указов президента, учрежденные госкорпорациями и внебюджетными фондами (их «дочками»), а также унитарными предприятиями с выручкой более 10 млрд руб. или штатом в 4 тыс. сотрудников. Саму оценку достаточности принятых антикоррупционных мер будут проводить некие экспертные центры – аккредитованные Национальным советом юридические лица.

Странность задумки Минтруда в том, что предлагаемые им меры и так предусмотрены действующим законодательством, а контролеров за их соблюдением и без того хватает. Так, госкомпании планируется обязать выделить в своей структуре подразделение или должностное лицо, ответственное за профилактику коррупции. Те должны будут не реже одного раза в два года проводить оценку коррупционных рисков, чтобы выявить наиболее подверженные им сферы. Помимо этого в трудовые договоры сотрудников хотят внести положения о дисциплинарной ответственности за соответствующие правонарушения. Если же работника попытаются склонить к совершению коррупционного правонарушения, то он обязан уведомить об этом работодателя, который должен обеспечить конфиденциальность приема и рассмотрения поступившего заявления.

Согласно прокурорской отчетности, госкорпорации, в отличие от государственных внебюджетных фондов и иных организаций, внешне ведут себя весьма пристойно. Если в первых в 2016 году выявили всего 85 коррупционных правонарушений, в том числе три незаконных нормативно-правовых акта (ННПА), то в фондах таковых набралось почти 290, включая 12 ННПА. Правда, к дисциплинарной ответственности за их совершение привлекли соответственно всего 14 и 64 служащих, а уголовных дел по материалам проверок возбудили только три. Куда более внушительно  выглядят результаты проверок организаций, созданных для выполнения задач федеральных госорганов: свыше 1 тыс. нарушений, в том числе 16 ННПА, и 36 возбужденных уголовных дел.

Не изменилась ситуация и в 2017 году: уже в первом полугодии госкорпорации отличились 72 раза, в то время как внебюджетные фонды – 227 раз. Уголовных дел по итогам возбудили 10, а в дисциплинарном порядке наказали 58 сотрудников. В остальных госорганизациях перечисленные показатели также настораживают: 1,2 тыс. правонарушений, в том числе 29 ННПА, 26 уголовных дел и 257 наказанных лиц.

Как мы видим, под прокурорскую раздачу в основном попадают сотрудники низовых госпредприятий, а не госкорпораций. Между тем формальная законопослушность последних вызывает большие сомнения. В частности, 94,4% всех закупок госкомпаний осуществляется на неконкурентной основе. К такому выводу пришел Минфин, проанализировав применения 223-ФЗ («О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц») за первое полугодие. В сравнении с тем же периодом 2016 года на треть вырос объем закупок у единственного поставщика (3,8 трлн руб., или 42,5% от общего объема договоров в денежном выражении). Наименее конкурентные закупки проходят на торгах с ценовым диапазоном от 500 млн до 1 млрд руб., где подается чуть больше одной заявки. Самая популярная схема – проведение конкурсов с такими условиями, которые заведомо может выполнить лишь одна компания.

Для подобных коррупциогенных фокусов есть все необходимые предпосылки: госкомпании используют 4780 способов определения поставщика (отдавая предпочтение «непосредственной закупке», «приглашению к сотрудничеству», «закупке на основании устойчивых хозяйственных связей» и др.) и 174 электронные площадки (на деле менее десятка из них) для ухода от конкурентных процедур. А самым главным для них подспорьем является отсутствие в Федеральном законе № 223 норм об эффективном расходовании бюджетных средств (необходимости обосновывать максимальную (начальную) цену контракта). В условиях существования подобной вольницы руководителям госкорпораций просто незачем нарушать антикоррупционные запреты, за которые при неблагоприятном раскладе вполне можно лишиться своего поста.

Обуздать коррупцию предлагаемыми Минтрудом мерами не получится и в частном секторе. Согласно последнему докладу НАФИ «Деловой климат и конкурентоспособность российских предприятий», почти половина из 500 опрошенных руководителей компаний заявила о невозможности вести бизнес без взяток. Чаще всего об этом говорили на Северном Кавказе и в Сибири. Кстати, по итогам прошлогоднего исследования аудиторской компании Ernst&Young Россия стала 16-й по уровню деловой коррупции среди 41 страны региона EMEIA (Европа, Ближний Восток, Индия и Африка). Получается, что отечественный бизнес смирился с существующими коррупционными издержками, перекладывая их в конечном счете на потребителей.

Что же касается появления очередного негосударственного регулятора, то невольно вспоминаешь о СРО (саморегулируемых организациях), которым были переданы контрольно-надзорные функции в строительной сфере. Несмотря на столь революционный шаг, масштабы злоупотреблений застройщиков отнюдь не уменьшились. А получив доступ к серьезным деньгам (например, компенсационным фондам), стали химичить и сами СРО. В 2016 году Росфинмониторинг вскрыл незаконную финансовую схему, в которой помимо нескольких СРО и страховщика было задействовано более 19 тыс. строительных компаний, теневой оборот которых превышал 1 млрд руб. Таким образом, новоявленные антикоррупционные эксперты со временем или под давлением обстоятельств вполне могут повторить судьбу СРО.