Вениамин Попов
Фото Gettyimages
Вмешательство Запада в дела ближневосточных государств, которое с очевидностью проявилось в Ираке, Ливии, Сирии, кардинальным образом изменило политический ландшафт региона. Главным следствием такого вмешательства стало увеличение в поистине беспрецедентном масштабе численности террористических организаций. Причем «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России), одна из самых человеконенавистнических группировок, создало даже свое квазигосударство (на его территории проживало около 8 млн человек).
Заигрывание западных держав с экстремистскими силами дорого стоило не только вышеупомянутым государствам, но и ряду других – прежде всего Тунису, Египту, Алжиру. Об этом четко сказал Сергей Лавров 11 августа: «Результаты у всех на глазах – это кризисы, конфликты, разрушаются государства. В Ираке и Ливии государственность под большой угрозой. Одновременно был посеян хаос в других странах Ближнего Востока и севера Африки. Интервенции в Ираке и Ливии открыли путь для террористов и в остальную часть Африки, включая всю Центральную Африку, Среднюю и Юго-Восточную Азию… Таким образом открыт путь экстремистам и террористам, в том числе и в Европу».
Ситуация на Ближнем и Среднем Востоке стала круто меняться после 30 сентября 2015 года, когда Воздушно-космические силы России по просьбе сирийского правительства приступили к активным антитеррористическим действиям в Сирийской Арабской Республике (САР). Это не только предотвратило захват исламистскими террористами Дамаска, но и изменило баланс сил в регионе. Джихадистам был нанесен решающий удар, в результате чего их численность и влияние стали сокращаться (важным моментом стало также освобождение иракского Мосула от боевиков ИГ).
По существу, осень 2015 года стала переломным моментом во всей политической истории региона. Позитивные процессы, связанные с разгромом наиболее воинственных сил исламистов, воплотились также в активизации усилий по политическому урегулированию сирийского кризиса.
Здесь представляется уместным выделить факт заметного усиления двух новых тенденций в регионе. Во-первых, определенное ослабление влияния западных держав, прежде всего США, и, во-вторых, активизация роли региональных игроков, в частности Ирана, Турции, а также Саудовской Аравии и Египта.
Нельзя не отметить в этой связи и важный аспект, связанный с воздействием результатов так называемой арабской весны, а именно: возросшая социальная активность масс на Ближнем Востоке, увеличение роли гражданского общества, что, как представляется, в ближайшее время проявится более ощутимо.
Последние события в регионе сняли с повестки дня идею арабского единства: столь разобщенными стали арабские страны и столь глубокими стали разногласия между ними. В этой связи возникает иная конфигурация на Ближнем Востоке, где создаются группировки и альянсы, которые еще некоторое время назад казались немыслимыми. Причем складываются новые группировки как среди самих арабских государств, так и альянсы арабов с Анкарой и Тегераном.
Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) в настоящее время практически парализован, и, по мнению некоторых аналитиков, он вряд ли возобновит свою деятельность в ближайшем обозримом будущем. Из-за разногласий с политикой Катара оформилась новая группировка в составе Саудовской Аравии, ОАЭ, Египта и Бахрейна. Эта «четверка» действует скоординированно, особенно в том, что касается давления на руководство Катара.
Наряду с этим все более четко оформляется ось Турция–Катар. Анкара не только направила свои подразделения в Доху, но и выразила готовность обеспечить эмират всем необходимым. Этот альянс базируется на общности их позиций в поддержку организации «Братья-мусульмане», которая, к слову, вне закона в государствах ССАГПЗ (она запрещена также в России). Взаимодействие Турции и Катара стало весьма видимым в Ливии и набирает силу в сирийском конфликте.
Параллельно с этим сформировалась и ось Тегеран–Багдад–Дамаск. Участники этой коалиции настойчиво пытаются «пристегнуть» к ее деятельности Ливан с учетом растущего влияния там шиитской организации «Хезболла». Между этими группировками наблюдаются определенное соперничество и стремление подтянуть к себе другие арабские страны.
Между тем один из самых заковыристых и болезненных вопросов – судьба курдов. Сегодня этот 30-миллионный народ мечтает о создании собственного государства, однако те страны, на территории которых они сейчас проживают – Турция, Иран, Ирак и Сирия, – относятся к этому, мягко говоря, крайне настороженно.
Принципиально новым и важнейшим фактором в этой ситуации стали скоординированные действия России, Турции и Ирана в сирийском конфликте, в том числе и потому, что созданная ими в Астане международная площадка для обсуждения конфликта приносит конкретные результаты, в частности, по прекращению огня и достижению перемирия в САР.
Многие арабские политологи связывают это, безусловно, с ростом авторитета и активности России на Ближнем Востоке, подчеркивая, что ныне без Москвы вряд ли возможно решение какого-либо конфликта в регионе. В целом в арабском мире растет убеждение, что в обозримом будущем роль Российской Федерации на Ближнем и Среднем Востоке, будь то ливийский, иракский, сирийский или йеменский конфликт, будет усиливаться.
