На кого России делать ставку в Европе?

Фото Gettyimages

Тот факт, что немецкие социал-демократы пусть и незначительным большинством (всего в 56% голосов), но одобрили линию руководства партии на проведение переговоров о возобновлении «большой коалиции» с ХДС/ХСС, видимо, позволит им все-таки участвовать в правительстве. Оно должно быть образовано до Пасхи, которая начинается для западных христиан 1 апреля. Конечно, на этом пути еще много подводных камней. К ним относится в первую очередь необходимость одобрения всеми членами СДПГ заключительного коалиционного документа, который, как ожидается, будет подписан в результате начинающихся переговоров о формировании федерального правительства. На внеочередном (или, как предпочитают говорить многие комментаторы, чрезвычайном) съезде руководство СДПГ обещало улучшить позиции своей партии на переговорах, хотя лидеры ХДС/ХСС и рассматривали как окончательный 28-страничный документ, взятый за основу коалиционного договора, в котором были урегулированы все спорные вопросы. Для социал-демократов речь идет о здравоохранении, рынке труда и некоторых аспектах миграционной политики. Судя по реакции самой Меркель на решения съезда СДПГ, можно ожидать, что она в отличие от лидера ХСС Хорста Зеехофера готова пойти на некоторые изменения в уже принятом коалиционном документе.

Разумеется, для России представляет интерес вопрос о том, как выстраивать свою политику с новым немецким кабинетом. Прежде всего следует ожидать, что в составе самого кабинета (если он будет создан) изменения, касающиеся внешнеполитической деятельности, будут минимальными. Сам лидер СДПГ Мартин Шульц дал понять в многочисленных интервью, что он не хотел бы находиться в составе нового кабинета и намерен сосредоточиться на партийной работе. Можно ожидать, что пост министра иностранных дел может занять хорошо известный Москве Зигмар Габриэль.

Будет ли Россия находиться в главном спектре интересов нового немецкого правительства – вопрос непростой. В самом проекте коалиционного договора Россия упомянута только один раз (как, впрочем, и США) среди вызовов, с которыми сталкивается Европа, и прежде всего Германия. Как отмечает берлинская газета Tagesspiegel, «Россия играет в мировой политике (в том числе как экономическая держава) важную роль. Но политические и экономические отношения с Кремлем на сегодня отягощены ситуацией в Украине». Газета делает вывод, что от развития событий в Украине (и вокруг Украины) зависит будущее отношений России с Европой и Германией. В этой связи, видимо, на первый план выходит задача поддержания состояния долгосрочного перемирия на юго-востоке Украины. Именно об этом накануне Нового года говорили Владимир Путин и Ангела Меркель по телефону. Однако вопрос реализации Минских соглашений, которые как Меркель, так и нынешний президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер, очевидно, ставят в заслугу германской политике, пока не решается в позитивном ключе. Как Кремль, так и Берлин надеются повлиять на позиции Украины, Донбасса и Луганска с целью достижения хотя бы минимального результата на пути урегулирования конфликта. Насколько это возможно в нынешних условиях, особенно с учетом влияния на украинскую позицию в данном вопросе американских интересов, остается неопределенным. Таким образом, следует считать, что полная (а возможно, и даже частичная) реализация Минских соглашений будет все время откладываться, и это будет негативно влиять на отношения двух стран. Скорее всего даже ключевые моменты в экономических отношениях, к которым относится прежде всего строительство Северного потока – 2 (интереса к которому Берлин не скрывает), не смогут сгладить имеющегося отчуждения, вызванного проблемами украинского урегулирования. Однако не следует сбрасывать со счетов, что именно в СДПГ у Москвы имеются довольно влиятельные сторонники, корни отношений с которыми уходят еще в политику сближения, заложенную выдающимся лидером европейской социал-демократии Вилли Брандтом в концепции его восточной политики («изменение через сближение»). Именно она служит сейчас единственной альтернативой проводимой США и проатлантическими сторонниками холодной войны на Европейском континенте политики «изменение через давление».

В этой связи можно ожидать, что фокус российской политики в Европе будет все больше смещаться на Францию. Новый французский президент Эмманюэль Макрон, как отмечает в статье в немецком информационном агентстве Deutsche Welle Штефан Зайдендорф, замдиректора Германо-французского института в Людвигсбурге, «вновь разыгрывает традиционную роль французской дипломатии, которая вовлечена в события по всему миру и исходит из того, что все они затрагивают интересы Парижа и он должен в них участвовать». При этом Москва, конечно, помнит, что именно Макрон пригласил Путина на первую встречу после своего избрания на пост президента. И при этом заслуживает внимания, что даже скептически (если не сказать критически) настроенная к Путину британская Би-би-си не смогла не отметить, что «на подиуме в версальском дворце Трианон не чувствовалось такого напряжения, как 2 мая 2017 года, когда Владимир Путин принимал в Сочи канцлера Германии Ангелу Меркель. Тогда мимика первых лиц не оставляла никакого сомнения в том, что разговор был напряженным и, по сути, безрезультатным».

Понятно, что французский президент не стремится к единоличному лидерству в Европе, но во французско-немецком тандеме он будет играть значительную роль. Именно в этом и заключается на сегодня шанс для Москвы в построении выгодных для себя отношений с Европой.