Конституционные игры и реальность

Фото сайта mos-gorsud.ru

Пока Госдума готовит ко второму чтению почти две сотни поправок к Конституции, большинство экспертов уже определили главную цель представленного президентом законопроекта. Это создание Государственного совета с новым статусом. Судя по тому, что данный орган наделяется некоторыми президентскими полномочиями, предусмотренными другой статьей Конституции, нынешний глава государства рассчитывает осуществлять их в качестве главы такого совета. Возможно, что он таким образом заботится о своем будущем.

Хорошо ли для таких, в сущности, личных целей приспосабливать Конституцию или плохо – это отдельный вопрос. Но уже есть экспертные оценки, согласно которым создание Госсовета ведет к уменьшению концентрации власти в одних конкретных руках. Не знаю. Пока что такая концентрация увеличивается. Хотя бы потому, что ослабляется положение судей высших судов, которые теперь полностью зависят от главы государства и могут быть уволены по его инициативе. И будут хорошо помнить об этом.

Более всего вся эта комбинация с многострадальной Конституцией вызывает ассоциации с некоторыми азиатскими странами. На первом плане пример Нурсултана Назарбаева, сохранившего за собой после ухода с президентской должности пост председателя Совета безопасности Казахстана. Можно вспомнить и китайского лидера Дэн Сяопина, сохранявшего за собой до 83-летнего возраста пост председателя Центрального военного совета.

Кстати говоря, их репутация и авторитет были связаны в основном с успешными экономическими реформами, которые дали толчок быстрому развитию этих стран, открытию их экономик миру.

А мы так же успешно развиваемся?

Что касается остальных поправок, то они, судя по всему, лишь приложение к главной поправке. Весьма лицемерно в этом контексте звучат рассуждения о закреплении в Основном законе неких новых социальных гарантий. Что собираются гарантировать? Трехпроцентную – с учетом тщательно и умело подсчитанной инфляции – надбавку к пенсии? Именно в эти два года мои одноклассницы-москвички начинают выходить на пенсию, и их уровень жизни резко падает. С 50–70 тыс. руб. до 18–21 тыс. Но это в Москве. В провинции цифры будут другие. Это экономическая реальность. Ее суть – крайняя бедность очень широкого слоя людей.

Нужно отметить, что на таком фоне совсем уж малоприличной игрой выглядят, скажем, поправки в преамбулу Конституции. По моему глубокому убеждению, Конституцией вообще не предусмотрена возможность внесения поправок в эту преамбулу – поскольку она не относится ни к специально защищенным главам 1–2 и 9, ни к главам 3–8. Но похоже, никого такие правовые тонкости и не волнуют: важнее угодить политической конъюнктуре, выполнить заказ.

Еще более странно выглядит процедура «общероссийского голосования», предусмотренного в статье 2 того же проекта закона о поправке к Конституции. Самое интересное в данной процедуре – то, что ее нет. Именно так – нет, кроме двух слов в указанном проекте. И насколько мы уже поняли, никаких новых законов или указов на сей счет не будет принято.

Нам уже в общем плане объяснили: сначала президент подписывает указанный закон о поправке к Конституции, то есть выражает свою волю, и вводит в действие упомянутую статью 2, а потом гражданам предлагается как-то выразить свое отношение к этому уже подписанному закону. Не обнародовать его президент не может, поскольку необнародованные законы не подлежат применению. То есть закон уже подписан и обнародован, а гражданам предлагается за него еще и проголосовать. Вещь в конституционном праве невиданная.

Еще вопрос: распространяется ли на данное «общероссийское голосование» действие закона об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме? Мне, возможно, скажут – нет, поскольку это и не выборы, и не референдум. Хорошо, но в том же законе есть и другая фундаментальная фраза: «Государством гарантируется свободное волеизъявление граждан Российской Федерации…» Она тоже не имеет отношения к предполагаемому голосованию? Гарантии – это определенные правила агитации и контрагитации, это права наблюдателей и так далее. Так что же – ничего не будет: ни агитации «за» и «против», ни контроля наблюдателей? Но это значит, что права граждан на свободное волеизъявление будут открыто нарушаться.

Впрочем, все эти бурливые разговоры о поправках, честно говоря, почти не имеют отношения к реальной жизни. Куда важнее этих конституционных игр вполне реальная практика.

Политические партии у нас есть, но главное правило их аккуратной деятельности – не мешать партии власти. А если могут помешать – вроде какой-нибудь Партии прогресса, – то их просто не регистрируют. Или не дают изменить название – как Партии перемен. Хотя, извините, насчет последней Минюст уже принял решение – ликвидировать, от греха подальше.

Гражданское общество, которое хотели даже отразить в преамбуле, у нас тоже есть. Но если общественные объединения начинают всерьез раздражать государство, то их либо ликвидируют, как движение «За права человека», либо вносят в какой-нибудь позорный реестр.

Уголовно-процессуальные гарантии у нас есть, а пытки даже запрещены Конституцией. Но если нужно у кого-то вырвать признание под пытками, то такое признание вырывают. И суд равнодушно выслушивает жуткие рассказы подсудимых. Только что группе парней из Санкт-Петербурга и Пензы вынесли чудовищные приговоры – как членам террористической организации. Хотя все, что им вменяют – это подготовка к преступлению. И главные доказательства – те, что получены под пытками. По крайней мере у одного из подсудимых все следы пыток были детально зафиксированы членами Санкт-Петербургской общественно-наблюдательной комиссии, двумя молодыми женщинами, рискнувшими обнародовать то, что власть хотела скрыть. Суд, впрочем, это особо не заинтересовало. А смелые члены ОНК в ее новый состав уже не вошли.

Да, игры играми, пусть даже речь идет об Основном законе, а жизнь жизнью. Разрыв у нас огромен. И не сокращается.