Илья Шаблинский
Фото REUTERS
11 июня вступил в силу закон, согласно которому Российская Федерация перестает исполнять постановления Европейского суда – выходит из его юрисдикции. Также решения ЕСПЧ перестают быть основаниями для пересмотра решений российских судов.
Государству, то есть механизму бюрократической власти, иерархии чиновников, так, пожалуй, удобнее. А вот по механизму защиты прав граждан (включая чиновников) нанесен серьезный удар. Одна из наших главных государственных бед – зависимость судей от вышестоящего начальства. От исполнительной власти, точнее – от власти силовиков. Именно тут и коренится главная особенность Европейского суда. Он действительно независим от национальных властей – будь то власти Румынии, Польши, Украины, Турции. Или России. Это страны, откуда приходило больше всего жалоб.
Я читаю, как один наш очень крупный чиновник возмущается решением ЕСПЧ по поводу права граждан на однополые браки. Ему удобно сослаться именно на это решение, хотя в этом возмущении и заключено лукавство. Да, Европейский суд заботится о правах любых меньшинств. Но подавляющее большинство его решений по жалобам из России принимается в связи с пытками и пыточными условиями в наших тюрьмах и колониях. Почти 80% российских жалоб в ЕСПЧ были посвящены этой теме. Хотя, конечно, были еще жалобы и о защите чести и достоинства, об уголовных приговорах, о компенсации государством вреда, нанесенного гражданину, о свободе слова и массовой информации, о праве на предпринимательство и т.д. Весь каталог прав из второй главы нашей Конституции мы могли бы найти в решениях Европейского суда.
Отдельная тема – защита от неправомерного заключения под стражу. Европейский суд принял несколько постановлений по жалобам из России о том, что суды почти всегда удовлетворяют требования следователей и отправляют людей в следственные изоляторы. Набор оснований для такой меры всегда стандартный – из статьи Уголовно-процессуального кодекса.
Одна из самых острых проблем – давление с помощью этой меры на предпринимателей. Другая еще более уязвимая категория – граждане, которых власть рассматривает в качестве политических оппонентов. Речь обычно идет о том, что эти граждане высказывают точки зрения, расходящиеся с той или иной точкой зрения государства. ЕСПЧ всегда отстаивал позицию, согласно которой государство, называющее себя правовым, не может запрещать гражданам критику государственной политики, а тем более отправлять их за высказанное мнение за решетку. Но мы уходим от юрисдикции ЕСПЧ и, увы, уходим от его стандартов. Вот один из последних примеров: муниципальный депутат из Москвы Алексей Горинов выступил перед другими депутатами с собственной позицией по ситуации в Украине – теперь он за решеткой.
Какие были основания для избрания ему именно такой меры пресечения? Суд мог бы учесть и то, что депутат перенес тяжелое заболевание легких и нуждается в специальном лечении. Но предсказуемо не учел. И лечения Горинов не получает.
Учитывая подобную судебную практику, можем ли мы рассчитывать на какой-то национальный орган по защите прав человека? Риторический вопрос.
Здесь же можно вспомнить о стандартах Европейского суда при установлении сумм компенсаций в связи с причиненным лицу материальным ущербом и моральным вредом. Если ЕСПЧ признавал вину государства (а он все же это делал не всегда), то суммы были вполне весомые. Например, в случаях признания неправомерности применения административного ареста – от 5 до 12 тыс. евро.
Иногда суммы были еще более серьезными. В частности, 39 пострадавшим от теракта в Беслане в 2004 году и их родственникам Европейский суд присудил компенсацию в размере 360 тыс. евро. Это не первое решение по жалобам экс-заложников и их близких: в 2017 году Страсбургский суд постановил выплатить 409 заявителям более 3 млн евро. Да, Европейский суд признал наше государство ответственным за ошибки при проведении операции по освобождению заложников и неэффективное расследование произошедшего. Именно на это жаловались пострадавшие. И я могу представить, что кто-то очень сожалеет о том, что государственный бюджет понес такие траты. Но пусть он скажет об этом в глаза трем сотням матерей из Осетии, потерявшим детей.
А какие решения в подобных случаях принимают наши суды? Далеко за примером ходить не надо. Вот одно из недавних кассационных определений Верховного суда РФ, вынесенных в мае этого года в связи с решением нижестоящих судов, признавших (подчеркнем это) правоту заявителя. Он находился в исправительной колонии и жаловался, приводя конкретные факты, на отсутствие вентиляции в камерах, недостаточное отопление и освещение, крайне скудное питание и т.д. Известные вещи. Суд признал его жалобу обоснованной, что крайне редкий случай. И была назначена компенсация. В 5 тыс. руб.! Кассационные инстанции увеличили ее до 35 тыс.
Да, Верховный суд, исходя из его витиеватого определения, кажется, признал и эту сумму не вполне адекватной. Но четко об этом в определении не сказал.
Вот так. А из юрисдикции Европейского суда мы вышли. Некоторые чиновники (не верящие, возможно, ни в суму, ни в тюрьму) могут радоваться.
